7. Да здравствует анализ, долой самоанализ!

– Вам повезло – вы оказались в нужном месте и в нужное время. Вы умные и талантливые, и ваше будущее будет не просто обеспеченным. Оно даст вам новые возможности, и только от вас зависит, сумеете ли вы ими воспользоваться…

Мина откусила кусок жирной пиццы, которую держала в руках. Она сидела в одной из аудиторий и слушала ежемесячную лекцию декана Бейли «Вопросы и ответы во время перекуса», которую рекламировали во всех зданиях бизнес-школы.

Мина прекрасно знала, что декан Бейли вряд ли сумеет ответить на ее вопросы. Что́ бы он, к примеру, сказал, если бы она спросила, должна ли она бросить учебу и стать художником?.. Зато на его лекциях была бесплатная пицца.

– Когда вы окончите курс, многие из вас отправятся прямиком на Уолл-стрит, чтобы сколотить состояние. В этом нет никаких сомнений, потому что как раз сейчас экономика нашей страны на подъеме, и эта тенденция продлится еще много, много лет. Считайте, что успех вам обеспечен. Особенно плодотворной будет первое десятилетие двухтысячных. Вам предстоит стоять у руля мощнейшей экономики мира!..

Капелька жира, сорвавшись с ломтя пиццы, упала на белую блузку Мины. Проклятье! Несколько мгновений она беспомощно смотрела, как масло впитывается в ткань.

– …Вы добьетесь большего, чем поколение ваших отцов. Главное, не забывайте, что в этих стенах учат анализу, а не самоанализу. Оставим самоанализ для гуманитариев!

При этих словах кое-кто из студентов засмеялся, но Мина продолжала размышлять о своем (возможно, это и был тот самый самоанализ, против которого предостерегал декан, но ей было все равно). Она вспоминала все те пиццы, которые ела в пиццерии «Би энд Кей», где ее отец вымешивал тесто в течение нескольких лет после переезда в Америку, потом стала думать об обеде с мистером Дашти. «Ты заслуживаешь самого лучшего, и я просто делаю все, что в моих силах», – сказала ей в тот день мать. Мине хотелось, чтобы Дария перестала составлять таблицы и диаграммы и приглашать к чаю посторонних мужчин иранского происхождения, которых она выискивала по всем Соединенным Штатам. Этот парад женихов ей изрядно надоел, и Мина мечтала положить ему конец, но ей было ясно, что от нее мало что зависит. Когда-нибудь она, вероятно, сумеет как-то договориться с матерью, но в ближайшее время ее, несомненно, ждут новые испытания.

Пока декан Бейли продолжал расписывать блистательные перспективы фондового рынка, Мина задумчиво теребила свое коралловое ожерелье, которое лучшая подруга Бита подарила ей в последний вечер в Тегеране. Интересно, где Бита сейчас? Что с ней? Жива ли она?

В первые месяцы жизни Мины в Нью-Йорке Бита прислала ей несколько писем. В них она не без юмора рассказывала о том, что теперь во время обстрелов и воздушных налетов они всей семьей сидят в подвале и лущат горох, на чем свет ругала Саддама и упоминала о том, что на ночь ей приходится надевать боксерскую капу, чтобы не повредить зубы^[12]. В последнем письме, которое Мина получила от Биты, подруга описывала свою новую стрижку (каре «боб») и сожалела, что на улице ей приходится, как и остальным женщинам, прикрывать волосы платком.

Больше письма не приходили.

– …И не забудьте: самое худшее, что вы можете сделать, общаясь с сотрудниками рекрутинговых отделов, это сначала согласиться на предложение, а потом передумать. Мы не передумываем. Никаких отказов. Никаких самокопаний. Только вперед! – сказал декан Бейли в микрофон.

Свободной рукой (в другой она по-прежнему сжимала клин остывшей пиццы) Мина быстро набросала в блокноте несколько клубничин и фигуру женщины в парандже.

Следующее занятие было посвящено финансовому анализу, и на кафедру поднялся профессор ван Хойзен с бутылкой минеральной воды в руке. За все время учебы Мине так и не удалось понять, каким образом ему удается угадать, кто из студентов не подготовился к занятию, и вызвать именно его. Профессор никогда не смотрел на слушателей: во время лекций его взгляд был устремлен либо на доску, либо в потолок, либо на мыски собственных ботинок. Мина очень надеялась, что сегодня чутье ему изменит: вчера она так и не успела закончить финансовый отчет.

– Итак, кто расскажет нам о методике определения стоимости капитальных активов на основе ожидаемого риска и дохода и о разнице между активами и обязательствами? – провозгласил профессор. Первым поднял руку Чип Синклер, отличник и большая задница. Слушая его перенасыщенную терминологией речь, Мина подсоединила свой ноутбук к одному из недавно установленных разъемов проводного интернета. Через пару минут она уже вошла в Сеть, и на экране появилась ее домашняя страница – сайт, посвященный масляной живописи.

Ненадолго оторвавшись от компьютера, Мина переписала в блокнот формулы, которые профессор ван Хойзен вывел на доске.

Жаль, что здесь нет Дарии, подумала Мина. Она была бы в восторге. Сейчас она сидела бы в первом ряду и тянула руку: «О, профессор, вызовите меня! Я знаю!» Дария рассказала бы ему во всех подробностях, что такое «альфаKD». Ее финансовый калькулятор трещал бы как пулемет, изрыгая метры и метры бумажной ленты, покрытой числами и формулами (Дария несколько раз говорила, что ее калькулятор – специализированный сложный прибор, по сравнению с которым обычные калькуляторы просто детские игрушки).

– Что произойдет в случае уменьшения доли прибыли в цене единицы продукта? – вопросил профессор, держа перед собой бутылку с водой словно микрофон. – Будет ли это равнозначно падению в пропасть или я просто споткнусь на небольшом ухабе? Иными словами, столкнемся ли мы со значительными убытками или ими можно будет пренебречь?

Чип Синклер снова блеснул своими познаниями, но его ответ был столь заковыристым, что Мина просто переписала с доски в блокнот очередную порцию формул.

– А как насчет конкурентов? На чьей стороне преимущество? На их или на вашей?

На экране ноутбука Мины возникло несколько картин с недавней выставки в Марблхеде. На одном из натюрмортов была изображена одинокая фарфоровая чашка. Белый и голубой цвета казались столь пронзительно-чистыми, что она скопировала себе бренд производителя использованных автором красок, хотя и не бралась за кисти всерьез, наверное, с тех пор, как окончила колледж, то есть уже очень давно. Так, во всяком случае, ей казалось.

– Насколько надежны ваши источники дополнительного финансирования? Что они предпримут, если вы столкнетесь с трудностями? Предпочтут ли они ликвидировать вас или поспешат на помощь?

Полуприкрыв глаза, Мина попыталась представить воздушно-голубой купол мечети рядом с домом ее бабушки в Тегеране. Интересно, каково было бы туда вернуться?.. В поисковой строке на экране компьютера она напечатала: «Тегеран». Поисковик выдал довольно много снимков университетов и примечательных городских зданий, но ни одно из них Мина не узнала. В какой университет пошла учиться Бита? И пошла ли вообще? Заставляют ли ее встречаться с «мистерами Дашти»? А может, она уже вышла замуж и родила нескольких детей?

– Насколько лояльны ваши кредиторы? – спросил профессор ван Хойзен. – Не покинут ли они вас в самый ответственный момент?

Мина продолжала перелистывать фотографии на экране. Она уехала из Тегерана пятнадцать лет назад. В последнее время она часто думала, что будет, если она вернется. Увидит ли она то, что до сих пор хранила ее память, или этих домов и садов давно нет?

Какая-то девушка в кашемировом кардигане из верблюжьей шерсти, сидевшая на несколько рядов ниже, барабанила по клавишам своего ноутбука с такой силой, словно от этого зависела ее жизнь. Крупный рыжеволосый парень рядом с Миной прилежно писал в блокноте.

– Чем выше степень покрытия расходов доходами, тем больше ваша заинтересованность в высокой прибыли. – Профессор написал маркером на доске еще несколько формул, и часть студентов с воодушевлением закивали: им было понятно. Мина тоже кивнула, но вовсе не потому, что разобралась в проблеме. У нее появилась интересная мысль, которую стоило обдумать. Если она вернется в Иран, она, возможно, сможет разобраться, что представляла собой ее семья, чего она лишилась и что приобрела в результате Революции, войны и других событий. Но главное, эта поездка помогла бы ей избавиться от ощущения, которое Мина определила бы как «оторванность от корней». Там, в стране, которая была ей почти чужой или, по крайней мере, незнакомой, она смогла бы «обрести себя». Во всяком случае, именно к этому стремились герои всех книг об эмигрантах, которые ей приходилось читать.

Что такое «обрести себя», Мина представляла не очень хорошо, поэтому для начала она решила ограничиться более конкретными задачами.

К примеру, она сможет повидаться с Битой и узнать, как ей жилось все это время.

А что, отличный план!

– При каких условиях задолженность начинает отрицательно влиять на текущие операции? – поинтересовался профессор у своих ботинок. – Мисс Резайи, просветите нас, пожалуйста!..

Услышав свое имя, Мина вздрогнула. Сидящие впереди студенты как по команде обернулись и уставились на нее. Что отвечать, она понятия не имела. В панике Мина сунула руку в рюкзак в поисках калькулятора. Проклятье! Куда он задевался? Ноутбук тупо смотрел на нее радужными спиралями скринсейвера, и Мина схватила блокнот. Его страницы были исписаны формулами, которые она скопировала с доски, изрисованы фигурами женщин в чадрах и ягодами клубники, а внизу была крупными буквами написана марка краски, которую художник из Марблхеда использовал в своей картине.

Профессор ван Хойзен подул в горлышко своей почти пустой бутылочки, и та глухо загудела.

Краска бросилась Мине в лицо, подмышки мигом вспотели. Чип Синклер и еще несколько студентов подняли вверх руки.

– Мисс Резайи?..

Крупные капли пота выступили у нее на лбу. Ну почему, почему она не слушала?!

– Мы ждем, мисс Резайи.

Но Мина не могла ответить на заданный вопрос. Машинально она нажала на клавишу ноутбука, и скринсейвер выключился, но на экране были только фотографии Тегерана.

Профессор ван Хойзен слегка притопнул ногой.

– Мисс Резайи, я не могу ждать до скончания века! Если вы внимательно следили за тем, что происходит в классе…

Внизу экрана замигала маленькая иконка.

– Проверь почту! – шепнул ей рыжий сосед.

Мина кликнула почтовый ящик. В нем оказалось с полдюжины новых сообщений, а через секунду она получила еще столько же. Открыв одно из них, она увидела набранный заглавными буквами ответ на вопрос профессора, включая соответствующую формулу. Мина кликнула другое сообщение. То же самое! Однокурсники дружно слали ей правильный ответ.

– Что же вы молчите? – профессор слегка повысил голос.

Экран перед глазами Мины дрогнул и расплылся.

– Вы можете ответить на вопрос?

– Да, – сказала Мина. – Могу. Я знаю, как рассчитать максимально допустимый размер задолженности относительно текущих издержек и общего капитала. Ответ здесь, передо мной.

Рыжий сосед чуть слышно вздохнул с облегчением.

– …Но я все равно не понимаю, почему такая величина издержек влияет на операции, потому что не разобралась в теме. Я не читала учебные материалы.

В аудитории воцарилась потрясенная тишина. До сих пор ни один студент не посмел бы признаться, что не читал учебные материалы, подготовленные профессором ван Хойзеном лично. На его занятиях вообще не было принято говорить, что ты чего-то не знаешь. Кто-то притворялся, будто разбирается в материале, кто-то ночами зубрил заковыристые формулы наизусть, потому что только достаточно высокие оценки по курсу финансового анализа гарантировали карьеру в крупном инвестиционном банке или консалтинговой фирме. Начальная зарплата минимум сто тысяч, плюс подъемные, плюс льготы и премии… Все это Мине было известно – лекции декана Бейли она помнила чуть ли не дословно. Бизнес-школа, в которой она училась, предназначалась для «самых умных и талантливых». Она готовила финансистов высшего класса, двухтысячные – урожайные двухтысячные – были не за горами. Ничто не должно было помешать молодому человеку или девушке получить соответствующее образование, чтобы впоследствии вскарабкаться на вершину успеха. Диплом магистра делового администрирования – козырный туз в борьбе с конкурентами. Успех обеспечен. Любые сомнения и колебания исключаются. Только труд, упорный труд – и ты будешь вознагражден.

– Так-так… – проговорил наконец профессор. Он, похоже, был не на шутку озадачен.

– Откровенно говоря, я вообще не понимаю, что я здесь делаю, – добила его Мина. – Это просто не мое…

Еще несколько студентов обернулись, чтобы взглянуть на нее. Профессор оторвал взгляд от горлышка бутылки и – невиданный случай! – уставился на нее, чуть прищурив глаза. Теперь, когда он поднял голову, его лицо казалось на удивление маленьким, словно у какого-то гнома. В наступившей тишине был отчетливо слышен ход настенных электрочасов.

– Ну что ж, мисс Резайи, – проговорил наконец ван Хойзен. – Я тоже не знаю, что на самом деле ваше, а что – не ваше, однако для меня совершенно очевидно, что в последние четверть часа или около того вы были не с нами… – Он слегка откашлялся. – С другой стороны, и в бизнес-школе, и в жизни лучшая политика – честность. Прошу всех иметь это в виду. А теперь давайте разберем эту проблему еще раз, чтобы каждый из вас мог найти правильное решение, понимая, что делает, а не механически подставляя в формулу те или иные значения.

Чип Синклер театрально застонал, но несколько студентов, которых слова профессора неожиданно воодушевили, подняли руки и стали задавать вопросы, из которых можно было понять, что Мина была здесь отнюдь не единственной, кто не сумел разобраться в теории. Девица в кашемировом кардигане даже подмигнула Мине и показала поднятые вверх большие пальцы. Мало-помалу все снова погрузились в работу: щелкали клавиши ноутбуков, шуршали по бумаге карандаши, стрекотали калькуляторы.

Мина тоже постаралась сосредоточиться. Она заносила в блокнот строчку за строчкой, пытаясь понять, что пишет, старательно пробиваясь к правильному решению. В какой-то момент Мина неожиданно поняла, что чувствует себя лучше, чем когда-либо. Она осознала, что финансовый анализ ей вполне подвластен, стоит только быть чуточку внимательнее. С другой стороны, она была вовсе не обязана превращать его в главное дело своей жизни. Вот только как узнать, что является этим «главным делом»?.. Мине давно казалось, что какая-то часть ее души до сих пор витает над страной, которую она покинула пятнадцать лет назад. Что, если культура и история, которые так дороги ее родителям, все еще там, пусть они и погребены под пылью, обломками зданий и осколками бомб? Что, если ей удастся к ним прикоснуться? Что, если она увидит своими глазами, что имела в виду Дария, когда говорила – ей хотелось бы, чтобы у дочери было то же, что и у нее? Мина всегда мечтала лучше узнать прежний Иран – тот, в котором выросла ее мать, а не тот, из которого сама она была вынуждена бежать. Что ж, быть может, у нее и получится отыскать свою утраченную страну, если она вернется туда уже взрослой.

Декан Бейли обещал, что все они отправятся на Уолл-стрит. Но сначала она должна побывать в доме номер 23 на Такеш-стрит в Тегеране. И если получится, она возьмет его частицу с собой сюда.