– Вот к нему в кружок я походила бы, да! – провожая лешего с мечтательной улыбкой, протянула Вика. Маринка усмехнулась и покачала головой.

– А я бы на летучих мышей взглянула.

– Фу! – поморщилась Вика и с прежней мечтательностью добавила. – Но с этим лешим и к мышам можно, даже летучим.

Девочки поднялись по широким каменным ступеням к огромным, обитым железом дверям темной гимназии. Маринка задрала голову на черные стены, узкие длинные окошки и островерхие башенки. Офигеть, и это ее новый дом! Ничего более сказочного и представить себе нельзя!

Не успела Маринка подумать о том, как же им открывать эту гигантскую дверь, ростом с двух взрослых, как она сама отворилась. Вика первой сунула голову в проем, Маринка поудобнее обняла Динуську двумя руками и тоже прошла следом. Ей открылся огромный холл в черном мраморе в красноватом свете кристаллов из громадной люстры над потолком. А вокруг люстры двумя перекрещивающимися спиралями завивалась лестница. Она как будто висела в воздухе. И это – школа! Счастье омрачал лишь шепот, здесь он стал еще навязчивее. Маринка чуть пошатнулась и потерла рукой лоб.

– Добро пожаловать в гимназию номер «один» Китежа.

Маринка оторвалась от блестящих камушков люстры и посмотрела на женщину перед собой. Как будто человек, но в этом Китеже так наверняка сразу и не скажешь. В закрытом черном платье ниже колен и таком же черном фартуке поверх. Пожилая, сухая, в морщинах, как будто сдержанная и наверняка жутко строгая – Маринка давно научилась предугадывать состояние взрослых и подстраиваться под их настроение. По осанке, мимике и собственной интуиции. С пьяным отцом иначе было не выжить, да и с другими взрослыми, имеющими над ней власть, жить становилось попроще.

– Добрый вечер, сударыня, – с максимально вежливой улыбкой сказала Маринка. – Никогда не видела таких необычных зданий!

– И не увидите, – довольно подтвердила женщина в черном, чуть неодобрительно покосилась на так и молчащую с восторженным видом Вику и, не дождавшись приветствия, продолжила. – Я Клавдия Михайловна, главный куратор. Для нас большая честь принимать учеников из неведичей. Темная гимназия гордится, что ваше правительство доверило именно нам ваше обучение. Идите за мной и прошу внимательно запоминать дорогу к девичьей башне. На этом этаже – прямо, гардероб и крытый спортивный зал. Нам нужно наверх, по этой лестнице.

Клавдия Михайловна взмахнула рукой, и сумки девочек послушно поплыли за ней.

– Прошу прощения, – потерев виски, протянула Маринка. Она остановилась у подъема лестницы. У ее начала едва заметно выступала лишней ступенькой плита с мозаичным узором. Здесь шепот превращался в требовательный зов. Голова кружилась, Маринку подташнивало, она не могла переступить через эту плиту. Не отрывая от нее взгляда, она выдавила: – А что здесь, под плитой? Вход к источнику, да? Шепот в городе, он от него идет?

Клавдия Михайловна нахмурилась:

– Какой еще шепот? Нет здесь никакого шепота!

Маринка растерянно захлопала глазами и перевела взгляд на Вику. Та смотрела на Маринку, как на какую-то сумасшедшую.

– Я тоже ничего не слышу, – испуганно прошептала она.

Марина пробовала вздохнуть, но не получалось. Это что же, она сошла с ума? Мозг не вынес потрясений волшебством! И что же дальше, ей весь Китеж, может, тоже просто мерещится? Она глотала воздух, но смогла сделать пару шагов вперед, и, будто издалека, сквозь начавший утихать шепот она услышала слова Клавдии Михайловны:

– Не знаю, что это за шутки у вас такие, барышня, но с одним вы угадали точно. Под плитой – спуск к Бездне. Но гимназистам там делать нечего. Проход в пещеры надежно запечатан нашим ректором.

– Простите, – оглядываясь на выступающую плиту, пробормотала Маринка.

И как в тумане поднялась по лестнице мимо этажа трапезной, мимо перехода в башню ректората и библиотеку. Уже без воодушевления скользила взглядом по интерьерам достойных царского дворца. Черт возьми, она слышит то, чего не слышат другие. Но шепот шел из входа к Бездне. Именно оттуда. Так может быть, это не галлюцинация? Может, ее силы действительно настолько необычны? Лучше бы об этом пока никому не рассказывать больше, на всякий случай. И попытаться разобраться самой. Всегда всё лучше делать самой.

И только у деревянной винтовой лестницы у девичьей башни Маринке удалось отогнать назойливые мысли, отстраниться от несмолкаемого шепота. Клавдия Михайловна остановилась на площадке второго яруса башни и достала из кармана такую здоровую связку ключей, которые никак не могли бы поместиться в карман ее черного фартука.

Маринка, стараясь не смотреть на Вику, повернулась к узкому стрельчатому окну. Выглянула луна, и Маринка смогла увидеть с высоты и кусочек озера, большой ветвистый дуб на берегу и чуть дальше белый дворец. С высоты, светящийся в темноте ночи, он всё же больше походил на солнце.

– Марина Кирпичникова, ваш ключ от покоев и от спальни. Виктория Мусина, ваш ключ от покоев и от спальни, – торжественно произнесла Клавдия Михайловна. – Можете войти.

Ключ оказался старым, Маринкина бабушка использовала такие в саду на подвесном замке на сарае. Массивный, с дырочкой внутри. Маринка пропустила Вику вперед и только слышала скрежет поворачивающегося в замке механизма.

– Ключи выдаем только пятикурсникам – тем, кто первый год учится. К следующему четвертому курсу все уже должны будут уметь отворять замки заклинанием. Простое, быстро научитесь. Для выходцев из неведичей мы также оборудовали этот блок выключателями, чтобы вы могли самостоятельно включить свет. Но осветительные кристаллы работают на заклинаниях, конечно же.

Вика нашла кнопку, и комната окрасилась непривычным красноватым светом. Дверь прямо, еще по одной с обеих сторон. Небольшой кухонный гарнитур с как будто обычным электрическим чайником и микроволновкой.

– Это общая на две спальни кухня, – пояснила Клавдия Михайловна, – налево душевая, справа одна спальня, прямо вторая. Эта ваша и еще двух гимназисток. Они прибудут сегодня к рассвету или уже перед занятиями.

– А что это за лист на двери? – показала Вика на табличку у выхода.

– Вам не нужно, – отмахнулась Клавдия Михайловна. Но пояснила: – Обычно в покоях проживают только гимназисты из других поселений ведичей, ну и выходцы из вашего мира в последние пять лет. Но и китежцы могут забронировать себе место. И на этой схеме они заранее отмечают, сколько дней собираются ночевать здесь. А то всякое бывает. Ах да, Кирпичникова, кошки обычно живут здесь, в общих покоях. Если никто из ваших соседок по спальне возражать не будет, можете брать с собой. Но если хоть одна будет против – только здесь.

– Я поняла, спасибо, – кивнула Маринка и, наконец, спустила Динуську на пол. Она припала к земле и настороженно начала обнюхивать помещение. Маринка улыбнулась, наконец-то Динуська начала вести себя как обычная кошка, а не шевелящаяся мягкая игрушка. Это, наверное, от стресса, бедняжка. Но удобно, конечно.

А Вика тем временем отперла ключом спальню и воскликнула:

– Чур я наверху у окна!

Маринка поспешила следом, вошла в комнату, одна из трех стен которой тянулась крутым полукругом – бок башенной стены. Две двухъярусные кровати стояли буквой «г» по прямым стенам. Одна изголовьем примыкала к узкому окошку, туда наверх и забралась Вика и, лежа на животе, смотрела в окно. У второго окна стоял длинный стол с четырьмя пока включенными красными кристаллами на нем.

– Шкаф поделен на секции между жильцами, – указала Клавдия Михайловна на гардероб у входа. – Ваша форма уже приготовлена. В общих покоях – ваша форменное пальто. Во время занятий, совместных поездок в город надевать форму – обязательно. В остальное время носите, что хотите. Платья и сорочки в двух комплектах, раз в неделю не забывайте сдавать на стирку вместе с постельным бельем. Ну и следите за чистотой, барышни. Беспорядка в комнатах я не потерплю.

Вика тут же спрыгнула с кровати и вместе с Маринкой потянулась к шкафу. Ряд черных громоздких платьев занимал все четыре секции шкафа, и под ними по паре туфель-лодочек с круглым носом. Маринка покосилась на Клавдию Михайловну и поняла, что вот так вот, только без передника, и они будут выглядеть, и еле сдержала усмешку, видя, как у Вики сморщилось лицо от вида формы. Самой Маринке строгие одинаковые платья скорее понравились. Слиться с толпой, не выделяться старой поношенной одеждой, спрятаться за строгостью – очень удобно.

– А что с размерами? – со вздохом спросила Вика, вытягивая подол одного из нарядов.

– Примут ваш, как только вы в первый раз наденете форму. Ну, обустраивайтесь, барышни. Трапезную я вам показала, меньше чем через час, в без четверти полночь будет накрыт полуночник, в час столы опустеют, прошу не опаздывать. После еды продолжим экскурсию по школе.

– До свидания, – с милой улыбкой попрощалась Маринка. Клавдия Михайловна только кивнула ей, искоса глядя из-под хмурых бровей.

«Зараза! Ну что, Кирпичникова, не успела приехать в гимназию, как самой строгой тетке показала себя главной сумасшедшей! У-у-у, молодец!» – подумала Маринка и закинула свою спортивную сумку на еще свободный второй ярус.

– Ну, не так уж и плохо, – любуясь отражением в зеркале на дверце шкафа, сказала Вика. Платье действительно сидело на ней как влитое. На палец ниже колена, с широкой юбкой, оно выглядело не строго, как на главном кураторе, а скорее мило и изящно. – Заплатки с джинсов перешью на юбку, с яркими колготками и гольфами поэкспериментирую… и надо бы разузнать, как здесь девчонки красят волосы! Вот везет тебе, и так издалека заметно! Как костер на голове, класс.

Но Маринка уже заплела толстую косу, оплела на затылке и перевязала резинками. Чего-чего, а привлекать к себе внимание она здесь точно больше не намерена. Ну, разве что блистать в успехах к волшебству можно, так и быть.

***

Широко зевая, Маринка вошла вслед за Викой в общие покои Девичьей башни. В голове клубился туман из недосыпа, странного шепота, информации о залах-классах-правилах, да воспоминания о великолепной кулебяке с обеда. Тьфу-ты, по-лу-ноч-ни-ка. Как всё упомнить?

Вот и не заметила сразу, что и дверь в общие покои оказалась не заперта, и красноватые блики кристаллов таинственно кидали переливчатые искры и пятна на шкафчики кухонного гарнитура. Только Вика остановилась, и потянула Маринку за рукав:

– Мы же выключали свет. И дверь запирали, – задумчиво протянула она, а затем радостно подпрыгнула и поспешила в спальню, – Наверное, соседки приехали!

Маринка поискала глазами Динуську – та забилась на полку для обуви и недоверчиво зыркала по сторонам желтыми глазами. Разрешат ли новые соседки пускать ее в спальню?

– Иди же сюда. Очаруешь всех, и будешь со мной спать, – прошептала Маринка, поднимая кошку под передними лапками. – Я с тобой. А ты со мной.

Динуська потерлась о нос Маринки, но тут же дернулась от раздавшегося крика:

– Так это значит ты заняла мою кровать?

Маринка поспешила в спальню и застыла в дверях.

– Я всегда сплю только наверху у окна! – кричала почти взрослая темноволосая девушка с родинкой на щеке. Наверное, ее можно было бы назвать красивой и изящной, если бы не острые линии, исказившие ее лицо: взметнувшиеся тонкие брови, вздернутый нос, полоска губ. Она надвигалась на Вику, пока не остановилась слишком близко к ней и скрестила руки на груди.

– Убирай! Вот еще, какая-то «пятёрка» меня будет выживать!

«Пятёрка»? Ах да! Гимназисты первого года обучения тут назывались «пятым курсом», пятёрками. Бредовая система и странные слова. В Китеже считали с конца, по количеству оставшихся лет обучения.

Маринка тряхнула кудряшками. Мысленно она уже бросилась освобождать кровать. Не свою. Вика же смутилась всего на секунду. Уже в следующую она скрестила на груди руки и сделала шаг в сторону кричавшей девицы. Смотрела Вика на нее снизу-вверх, но девица отчего-то отступила.

– Тут нигде не подписано, что кровать твоя, – сказала Вика таким уверенным тоном, что Маринка восхитилась. – Я была первой. Будет меня еще какая-то… кто ты там? – волшебница, да? – выселять.

Девица захлопала глазами и, неуверенно отступив еще на пару шагов назад, окинула Вику изучающим взглядом.

– Ты – мажица? – недоверчиво спросила она. – Но маги никогда не живут в башнях гимназии!

Маринка непонимающие хмурилась: как девица поняла, что Вика маг, как Вика поняла, что та – волшебница? И почему волшебница внезапно хуже мага? Непонятно.

Вика же ступила еще шаг вперед, будто готовая ответить с большей грубостью, хамством на хамство. Маринка посмотрела на одну, на другую и разжала пальцы, выпуская из рук Динуську. Она с гулким стуком приземлилась на деревянный пол и укоризненно сказала:

– Мяу!

Все повернулись к кошке.

– О! Какая красавица! У меня тоже! – внезапно донесся второй голос. Оказывается, в тени на кровати в позе лотоса сидела еще одна девушка, гораздо старше Маринки – с коротко отстриженными выбеленными волосами, выбритым виском, и только одной длинной прядью, спадающей ей до груди. Прядка была унизана разноцветными блестящими бусинами. Как и вся девушка – запястья, шеи, лодыжки. Все в бусах разноцветных камней. Почти как у Лидии Петровны. Рядом с ней лежала пушистая сибирка, сверкавшая изумрудными глазами.

– Где ж она пряталась? – продолжила девушка в бусах уже ловко вскакивая на ноги. Ее кошка потянулась следом, подозрительно внюхиваясь в воздух перед собой. Динуська выгнулась дугой и зашипела.

– Не против, успокою? – девушка с улыбкой посмотрела на Динуську. – Я хорошо с животными управляюсь.

– Будто лесовичка какая, – хмыкнула первая девица, забыв о Вике и спорной кровати. Девица уже с любопытством смотрела на кошек.

– Не завидуй, – улыбнулась девушка с косичкой. Тут же один из браслетов на ее руке засветился, змейкой обвил указательный палец, а в другой руке она переломила бусинку и что-то прошептала.

Динуська моргнула. Зевнула и томно потянулась. К ней уже подошла вторая кошка и принялась внимательно ее обнюхивать.

– О, ты колдунья! – радостно вырвалось у Марины. Теперь все девочки повернулись к ней, будто Маринка озвучила какую-то совершенную очевидность. – Ну… я просто только три дня назад узнала про Китеж… И меня как раз колдунья в представительстве встретила. Она вот так вот также бусинки переламывала…

– Три дня? Про Китеж??

– Ты из неведичей?

– Я тоже из неведичей, – вставила тут же Вика, чуть задрав подбородок.

Спор тут же забылся. Волшебница «двушка» (это ж надо курс называть как двухкомнатную квартиру, а!), Катя Куянова, еще разок покосилась на Вику, но махнула рукой и кровать ей уступила. Следом вместе с «однушкой» колдуньей Юлей Растопчиной закидала девчонок вопросами о жизни в Большом мире, о котором коренные ведичи говорили не иначе как так почтительно с большой буквы.

Вика с Мариной тоже не отставали с вопросами – о предметах и учителях, чего ждать и бояться.

– Латинский ужасно занудный, – вздыхала Юля, разворачивая плотную бумагу, в которую были завернуты круглые румяные шарики теста, привезенные из дома на Кубани.

– Все эти герундии, спряжения – скука смертная, – продолжила Юля. – Угощайтесь!

Не успела она этого сказать, как шарики действительно покатились во все стороны, только успевай ловить.

– Ммм, колобки! Твоя мама их печет просто… феерично! – потянулась Катя за одним из них. – Да ладно латинский, вот праславянский с третьего курса полный кошмар. Три палатализации и закон открытого слога – мне этот экзамен все лето в кошмарах снился.

Маринка схватила один из колобков на лету, что уже прыгнул с койки на пол, и вслед за остальными девочками положила его в рот. Еще теплый! Как так? И во рту тает.

– Катюха в перфетки метит, – с сомнением покачала головой Юля. – Лучшей ученицей курса хочет стать.

Маринка забралась на свой верхний ярус, проверить заправлена ли постель, да так и осталась там. Уронила голову на подушку и продолжила вслушиваться в разговоры.

– И ты бы могла! – повела плечом Катя и широко улыбнулась Маринке с Викой. – И вы сможете! И стипендия повышенная. И в университет Китежский потом попасть проще.

Девочки говорили и говорили. Маринка всё больше слушала. В голове уже был сплошной винегрет из информации. Но в сердце было очень тепло: кажется, Китеж ее принимает. Ей больше никогда-никогда не будет одиноко. С этими мыслями с горящими кристаллами, под разговоры и смех соседок Маринка, не спавшая почти сутки, заснула.