Елена
Сказать, что устала – ничего не сказать. В висках ломит так, что глаза слезятся. Чем больше приходится с людьми контактировать, тем меньше сил в организме остается. Чиновники всех мастей – вообще тема отдельная. Час общения с ними забирает несколько лет жизни. Вспоминаю годы, проведенные на государственной службе, и морщусь. Сегодня предлагали вернуться. Ха–ха.
Но это всё мелочи жизни. Сейчас будет самое трудное. Прошло почти сорок лет моей жизни, а я так и не научилась абстрагироваться от перепадов настроения и психологического давления своей матери. Причем только в личном общении. На расстоянии – по телефону – мы отлично общаемся. Можем полчаса говорить, а по приезду к ней и за день не наберется двадцати минут диалогов. Кожей чувствую её недовольство и негатив. В такие моменты закрыться хочется, без разницы где – хоть в туалете.
По моему плану, сегодня уберусь у неё, а завтра утром уеду. Со временем она согласилась на многое, с огородами ей помогают соседские ребята за деньги, ремонт закончен в обоих домах, после того как в поселок газ провели, ей первой его подключили. Но нанимать людей для уборки она не позволяет. Посторонним вход в дом воспрещен. Сестра не особо горит желанием ездить, поэтому периодически я свой досуг скрашиваю «активным отдыхом».
Паркую авто на бетонной дорожке, залитой рядом с забором. Руки заняты пакетами, поэтому долго вожусь с калиткой, но как только ступаю внутрь, слегка улыбаюсь. Двор завешан вещами, пустого места нет. Не зря писала инструкцию к машинке собственноручно. Сложно поверить, но человек с высшим техническим образованием может говорить: «Я лучше в (на?) руках постираю. Непонятно тут ничего. Ещё и шумит сильно. А если вещи порвет?» Иногда мы по видеосвязи проводим онлайн-консультации на тему «Почему машинка вещи не отдает?».
Как только открываю дверь в дом, всё на места свои становится. Обувь Агаты стоит. Ну что за засранка? На автобусе приехала? Ближний свет.
– Агатик, мама приехала! – громко извещает моя ближайшая родственница из кухни.
Дочка через пару секунд несется по лестнице, по шуму можно подумать, что вприпрыжку. Кто бы мог подумать, что сорок килограммов веса могут грохот как от стада слонов создать.
– Мамуль, ты рано. Мы ждали тебя попозже. Я ещё на втором этаже окна не вымыла.
Смотрю на неё, прищуриваясь, мол, мы так не договаривались.
– Я полезной быть хотела, – произносит она тише. – Полтора часа трень заняла и сюда. Арам ехал в Анапу как раз, представляешь?
Голову опускаю, стараюсь спрятать улыбку. Честное слово, святая простота. То, что этот парень дышит к дочке не ровно, знаю даже я. Все её подруги знают, и только Агата думает, что они хорошие знакомые. И трется он рядом постоянно – случайно. Я в её возрасте тоже наивной была. Потом правда ускоренный курс прошла и понимание появилось.
– Какое чудное совпадение.
Агата открыто и мягко улыбается, не замечая подвоха в моих словах.
– Да, хорошо вышло. Рано приехала, столько дел переделать с бабулей успели. Она приготовила суп с домашней лапшой. Очень вкусный, ты будешь? – не успевает договорить, как уже тянется к пакетам, которые я на пол поставила в коридоре.
– Малыш, не поднимай. Я сама отнесу на кухню. Это в ванной в шкаф убери, – достаю моющие и гель-порошок, передаю своей девочке в руки.
Забираю остальное и иду на кухню. Ну что… Раз. Два. Три.
– Привет, мамуль…
– Руки помой. До того момента не трогай ничего. Столько вирусов разных…
Дальше не слушаю, около холодильника оставляю пакеты и выхожу в коридор. Никогда не угадаешь, какой алгоритм действий необходим. Бросать посреди коридора сумки нельзя. Как и грязные пальцы облизывать. Последним я никогда не страдала, но мама моя, возможно, иного мнения.
В том, что она нас с сестрой любила всегда, сомнений нет и не было никогда. Всё ради нас – это факт, как и то, что характер у неё непростой. Лет в двенадцать я уже понимала, почему папа не выдержал и развелся с ней.
В ванной комнате замечаю стоящие картонные коробки, внутри которых сложены… другие картонные коробки. Снова-здорово. Очень трудно её было уговорить на ремонт, особенно когда она поняла, что я не шучу и реально планирую заменить всю мебель. Выкинуть «всё что нажито непосильным трудом» к чертовой матери. Необходимости в экономии уже давно нет, а привычка осталась. Раньше ей такое бумажное добро нужно было чтоб котел топить. Дрова, уголь – тяжело. Сейчас куда менее трудозатратен процесс согревания.
– Ты сбором макулатуры решила заняться? – спрашиваю, на кухню входя.
Мама смотрит пару секунд.
– Мне надо. Для дела.
– Как и каретки для яиц? – произношу с улыбкой.
Она немного смягчается.
– Да, для того же. Трава так расти не будет.
Ой ли. Несколько сотен картонных коробок из-под яиц в свое время стали дорожками в саду. «Очень удобно. Всё не по грязи ходить. И тебе тратиться не придется».
Мама ставит передо мной полную тарелку. До краёв. По плану у меня был теплый чай. Ладно… быстро прикидываю, как будет безопаснее: сказать, что не голодна или съесть несколько ложек для вида?
Вопль дочки избавляет меня от необходимости выбора.
– Ба, там Дина приехала!
Только посмотрите, сколько совпадений сегодня.
Агата
– Ну чего ты молчишь? – бабушка повышает голос на маму. Очень сильно повышает.
Вжимаюсь в кухонный диванчик. Это из-за меня. Снова они из-за меня ругаются. Так было всегда: школьные поездки, мои частые болезни, занятие плаваньем и балетом. Любая тема могла негодование вызвать. Сейчас, конечно, повод существеннее.
– Как ты могла допустить? Куда ты смотрела? Ей только восемнадцать исполнилось! Позор-то какой! – бабуля всхлипывает, переходит на причитания.
Мне стало плохо во время совместного ужина. Дина спросила, не беременна ли, и пока я прикидывала что бы такое соврать, все всё поняли. Урок жизненный усвоен: врать надо уметь, навык может помочь в трудной ситуации.
– Поговори с ней! Объясни своей дочери, что рано рожать! Ей ещё слишком рано матерью становиться. А как же любовь всей её жизни? Как же балет? – пока слово «балет» не услышала, думала, что ба откуда-то про Стёпу узнала. – Столько сил! А денег-то сколько… Всё псу под хвост! Елена, я с тобой разговариваю! – кричит, сил не жалея.
– Ты орёшь на меня, а не разговариваешь. Я не против обсудить, но только после того, как ты успокоишься. Могу валерьянки накапать, у меня в сумке есть, – произносит мама спокойно, начиная со стула вставать.
Бабушку такая спокойная реакция еще больше заводит.
– Тебе что, совсем на дочь наплевать? Она себе, да и тебе жизнь попортить собралась. А ты бездействуешь! Скажи ей…
Мама вздыхает, совершенно не театрально, скорее устало. Ладонями о край стола опираясь, наклоняется немного вперед.
– Чего ты от меня хочешь? Ты ей тут за последние полчаса все минусы раннего материнства уже озвучила. От меня что требуется? Чтобы я внука своего уговорила убить? Я тебе напомню: чуть больше восемнадцати лет назад, ты первая из родных узнала, что я беременна. И ты меня поддержала. Без тебя бы я не справилась. Теперь ты из меня монстра сделать пытаешься?
– Не сравнивай. Ты на последнем курсе училась. Вы с отцом Агаты несколько лет вместе были, а она что видела? Второй курс заочного, – всем своим видом выражает отношение пренебрежительное к методу моего обучения. – И мальчика у неё нет постоянного. Так ведь? – переводит взгляд на меня. Не выдерживаю, голову опускаю. Как же сбежать хочется. Но нельзя маму тут бросать одинешеньку. Вдруг они её уломают на пару?
О проекте
О подписке