Глава 8

– Сиди в машине, поняла? Захочешь подышать воздухом – окно открой. На улицу ни ногой, – Сергей смотрит на меня, ожидая увидеть согласие.

Морщусь недовольно.

Водитель остановился так далеко от объекта, что мне из машины ничего не будет видно.

Хоть упрись лицом в лобовое стекло – ничегошеньки не разобрать. Как учиться? Чему?

– Зачем ты согласился взять меня с собой, если теперь придется сидеть в машине всё время? – по-детски скрещиваю руки на груди и смотрю на него исподлобья. Всё понимаю, но становится обидно. – Я учиться и работать хочу! А не рядом стоять!

Иногда меня накрывает непреодолимое желание уехать в другой регион. Туда, где я не буду бесплатным придатком мамы, папы и дяди Сережи.

Здесь, даже невольно, пользуюсь связями. Ничего не выходит с собой поделать.

– В следующий раз не возьму. Посиди в машине и остынь. Ты себя со стороны видела? Глаза горят, как два фонаря в ночи. Не удивлюсь, если ты на меня сейчас кинешься. Взял, чтобы ты Васильевой все волосы не выдергала.

Цокаю недовольно. За кого он меня принимает?!

– Послушай меня. Если с тобой что-то случится, я себе не прощу…

Не выдержав, перебиваю его:

– Давай я сама буду решать?! Что со мной может случиться? Посмотри, сколько здесь народу!

Тут и правда собралась половина города. От прокурора и заместителя мэра до нескольких машин СОБРа.

Парни уже работают, пока мне тут нотации читают!

Не везет!

Успеваю только потянуться к ручке, чтобы дверь открыть, как где-то поблизости раздается звук стрельбы.

Предположительно – за высоким забором.

Больше полугода мои коллеги совместно со следователями федеральной службы безопасности разрабатывали дело одной террористической организации. Перед самой кульминацией – моментом задержания – наш следователь попал в больницу с аппендицитом.

Дату поставки оружия перенесли, а правоохранительные органы оказались не готовы.

Сергей Иванович приехал лично, потому что сотрудник отчитывался ему, а не начальнику своего отдела.

– Сидишь здесь и не спорь,– чеканит, глядя мне в глаза. Интонации очень суровые, надоела моя нервная возня.

Киваю.

Не совсем же я глупая, проблемы ему создавать.

Перед тем, как выбраться из авто, он обращается к водителю:

– Головой за нее отвечаешь. Если что-то начнется – увози сразу.

Отворачиваюсь к окну и фыркаю!

Сам того не понимая, он давит на самые болезненные мои точки.

Большинство людей хотело бы родиться в обеспеченных семьях и пользоваться положенными благами.

Я же мечтаю вырваться из замкнутого круга.

Куда бы я ни пришла, чем бы ни занималась, вернее всего услышу:

– Ой, это дочка Руслана и Саяры так выросла?

– Дедушке привет передавай!

А так хочется быть отдельной личностью!

Отцу принадлежит одна из самых крупных в стране компаний, по разработке игр для смартфонов.

Начав заниматься направлением, никак не связанным с деятельностью своего отца, он смог самореализоваться.

Маме для этого не пришлось менять сферу деятельности. Она просто лучшая в области земельного права.

На них никак не падает тень родителей. Чего обо мне не скажешь.

Несколько минут сижу, откинув голову на спинку сидения. Разглядываю затылок водителя, чем начинаю его порядком бесить.

Периодически он смотрит на меня в зеркало заднего вида.

Хочет послать, да не может.

Не выдержав, открываю на дверь и вываливаюсь наружу.

Если не начну действовать, так и останусь никому не интересной особой.

– Марьяна Руслановна, вам нельзя… – доносится мне в спину.

– Скажешь, что я обманом сбежала, – отвечаю, не оборачиваясь.

Мы на территории закрытого загородного поселка.

Дома тут сплошь «чьи-то». За высокими заборами ничего не разобрать. По периметру каждого участка висят камеры видеонаблюдения.

В одном из них и развернули свой штаб преступники. И плевать им, что спалиться легко.

С одной стороны, чем больше защиты, тем меньше дела до того, что творится вокруг. С другой – они только рады показать, как им глубоко по… на общественные устои.

Они сами снимают и выкладывают в сеть видео. Своеобразное давление.

Соблюдая элементарные правила осторожности, никто никогда не узнает, где велась съемка и откуда произошла выгрузка в сеть.

Направляясь к распахнутой калитке, обращаю внимание на веревки, свисающие с трехметрового забора. Парни работали.

Вот уж кто точно отчаянный.

К моменту, когда следователи заходят на объект, как правило, уже всё зачищено. Сначала бойцами групп специального реагирования. После – операми.

Остается только спокойно работать.

А вот первым приходится несладко. Даже используя эффект неожиданности, не удается избежать засад.

Террористам терять нечего. Утащить за собой пару душ – мечта.

Бойцам приходится для начала смуту вводить – свето-шумовая завеса, зажигательное и шоковое воздействие, а дальше отрабатывают плотным огнем.

Пропускают на участок меня без проблем.

Ну, хоть тут Сережа не постарался усложнить мне жизнь. И на том спасибо.

Расчищенный от снега газон имеет такой бодрый вид, играя в лучах зимнего солнца ярко-зелеными красками, что мне впору ему позавидовать.

Территория очень ухоженная. Можно подумать, что тут живет семья с кучей прислуги.

Высокое трехэтажное строение из желтого кирпича никак не походит на логово злоумышленников.

– Марьян, и ты здесь! С Сергеем Ивановичем приехала? – один из оперов приветливо мне улыбается, протягивая руку в знак приветствия. – Проходи, он внутри, – кивает на распахнутые ворота гаража.

Здороваюсь максимально открыто.

Почему-то с парнями намного проще общаться. Если они меня и не любят, то никак этого не проявляют. Пересудами обычно от девушек веет, коих у нас в коллективе немало.

– Да с ним. Я немного отстала.

В развитии я отстала.

С ужасом думаю о том, что он может меня сейчас при всех отчитать. Хотя ему это не свойственно, но пару раз мне приходилось видеть, как Сергей выходит из себя. Не хотелось бы стать причиной этого.

– Лежать!

Немного вздрагиваю, когда один из бойцов ногой прижимает к земле лежащего на животе мужчину.

– Ещё раз голову решишься поднять и останешься без неё.

Я считаю, что АК-РМО – аргумент более чем весомый.

– Пошли, я тебя провожу, – Саша, так зовут оперативника, взмахом руки зовет меня идти за ним.

Не хотелось бы, чтоб и ему из-за меня прилетело. И всё равно иду следом.

Трепет такой, что покалывает кончики пальцев.

С самого детства я хотела быть следователем.

Сидя на полу, кормила мелкого брата с ложки, и, прижимая ногами его руки к дивану, представляла, что провожу процесс дознания.

Со стороны это выглядеело смешно, но папа всегда говорил, что я эффективна. Только со мной Яр так быстро поглощал еду. У него выхода не было. Тогда ещё я была сильнее. Ну и папа не разрешал ему мне давать сдачи.

Мы спускаемся в гараж. Он просторный. Машины три должно легко помещаться.

– Сюда.

Саша указывает на дверь, которую от посторонних глаз скрывают сложенные в стопку шины.

Она ведет в основную часть дома. Цокольный этаж.

Заглянув, я вижу с десяток коллег, в том числе и Сергея.

На полу же лежат трое мужчин во всем черном. Один из них, несмотря на неудобную позу, с вызовом вскидывает голову.

– Оу, Спирин, ты не боишься? Я ведь запомню. Отсижу и найду. И тебя, и родных твоих…

Почти каждый говорит нечто подобное.

Сергей отрывается от разговора с начальником группы захвата. Делает несколько шагов в сторону борзого мужика.

– На колени поставь его, – обращается к бойцу.

Дерзкого или слабоумного, как вам будет угодно, тут же берут за шкирку, сильно стряхивая.

– А с чего ты взял, что сидеть будешь? – спокойно Сергей обращается к нему.

Негромкий ответ, больше походящий на шипение, я разобрать не могу.

– Видишь, съемка ведется?! – кивает на оператора. – Стал бы я тебе угрожать? Просто предупреждаю и напоминаю – с сегодняшнего дня твоя жизнь круто изменится. Можете уводить, – добавляет, теряя интерес к собеседнику.

В этот же момент замечает меня.

Я ожидаю, что сейчас меня также вышвырнут. Сергей удивляет, лишь покачав головой. Расцениваю этот жест, мол, пропащая.

– Пошли. Документы заполнять будешь, раз совсем не сидится в тепле.

Бумажная волокита – самое мерзкое, что есть в нашей работе. Десятки… А порой и сотни томов уголовных дел, наполненных тысячами листов писанины. В том числе, и от руки.

Пот, слезы, сопли и кровь сотрудников правоохранительных органов. То, что максимум станет изучать на суде сторона защиты. Обвинение – в лучшем случае справку на ста листах прочтет.

Это как «Война и мир» в сокращении. Кто-то шесть лет жизни потратил, а кому-то час и всё понятно.

Домой возвращаюсь в девятом часу.

Ощущение усталости впивается в кожу вместе с потом и пылью.

Я бы сама предпочла к себе не прикасаться.

Душ и кроватка – всё, о чем я мечтаю.

Первое – жизненная необходимость.

Рубашка прилипла к спине, даря незабываемые чувства.

Уже в лифте нахожу в сумочке телефон. Достав его, понимаю – разряжен.

В этот момент до меня доходит – я пропустила встречу с Давидом.

Хныкаю, прикрыв ладонью лицо.

Даже как девушка я ни рыба ни мясо!

Раздражаюсь сама на себя, понимая, что меня ожидает грандиозная ссора.

Зная Давида, могу утверждать – он заказал столик в ресторане и ждал. Как минимум час. Звонил мне и слал сообщения, тем самым разрядив телефон! А я про него даже не вспомнила. Ни разу!

Мы должны воспринимать друг друга как партнеры. Как важную часть жизни, а я…

Сама бы не хотела с собою встречаться, если быть объективной.

По пути до квартиры обдумываю, как буду извиняться перед Давидом.

Все оправдания кажутся какими-то мелочными. Но даже о них я забываю, когда оказывается, что ключ в замке не проворачивается. Квартира открыта.

Глава 9

На секунду мне становится жаль, что не ношу с собой табельное оружие. Сейчас бы оно мне не помешало для уверенности.

Гостей я не ждала и тем более не звала. Мой максимум – забрать Алсу на выходные, позволив родителям (читайте папе) насладиться «тишиной».

А так… Я не гостеприимна.

Папа не любит приезжать ко мне в гости, потому что, как он говорит: «Кроме замороженных полуфабрикатов, переданных мамой, есть в моем жилище нечего».

Так и есть.

Кто вообще для себя будет готовить?! Точно не я.

Я меня холодильник забит только тем, что можно есть в сыром виде или приготовить за двадцать минут.

Как можно тише приоткрываю дверь и крадучись вхожу в квартиру.

Обвожу прихожую взглядом. Всё находится на своих местах.

Если бы пробрался посторонний, то или бы учинили разгром, разыскивая что-нибудь, или бы закрыли дверь, чтобы я не догадалась о засаде.

Значит, свои.

Знакомый запах мужского парфюма помогает безошибочно определить визитера.

Какого черта?!

Мало было дневного шоу?

До чего же непробиваемый человек.

– Что ты тут делаешь? – спрашиваю, заходя на кухню.

Яр оборачивается и широко мне улыбается.

Можно подумать, улыбка на миллион киловатт способна вытянуть из того дна, где мы находимся.

Невольно вспоминаю его довольную рожу, когда засыпал Настю комплиментами.

Не хотелось бы думать, что это ревность. Однако обманываться не приходится. Меня об одной мысли о них выворачивает.

Приходит надавать себе мысленных оплеух.

По-хорошему, для меня было бы выходом, если бы он начал с кем-то серьезно встречаться.

Не с ней.

«Как-то быстро освободился», – с долей злорадства проносится мысль.

На шесть часов ведь договаривались о встрече.

Не мог же он сразу после нее приехать ко мне. Или мог?

– Соскучился. Не терпелось увидеть тебя.

Яр оборачивается, вытирая руки кухонным полотенцем.

Отвожу взгляд от открытых предплечий. Он как будто специально закатал рукава до локтя!

Кто вообще готовит в белых рубашках?!

Хоть бери и о трупах думай.

Подходит ближе, не сводя с меня глаз.

Злость подобна цунами. Ощущаю, как она проносится по венам, оставляя за собой разрушительный след.

Ладони подрагивают, так сильно хочется снести с бесящего лица самоуверенную улыбочку.

– Ты вовремя. Я только закончил готовить ужин. Грейпфруты поставлю в духовку, и можем садиться. Или ты в душ сначала?

Подмигивает мне, и, наклонившись, добавляет на ухо:

– Если подождешь пару минут, составлю тебе компанию.

Если бы челюсть могла упасть со звоном на пол, она бы упала, попросив её больше не мучить.

Несмотря на стайку мурашек, предательски несущихся по моей спине из-за его близости, отталкиваю Ярослава от тебя.

Не могу сориентироваться и понять, как себя с ним вести.

– Ты вообще что ли свихнулся?! – стараюсь не кричать. Выходит плохо.

Негодования так много, что силы на ссору находятся, несмотря на то, что пятью минутами ранее я ощущала сильную усталость.

Он мне своими выходками жить мешает! Я скоро дышать бояться начну, а ему…

Ничего! Совсем ничего! Хоть выгори всё вокруг! Хоть потоп!

Назойливые мысли изводят. Причем настолько сильно, что ни есть, ни спать нормально не могу. Постоянно думаю о случившемся между нами! Хочу всё исправить и не могу.

Да, я не идеальная! Чем больше стараюсь таковой быть, тем хуже становится! Оно и понятно, на работе нужно о работе думать, а на свидании о своем молодом человеке, я же…

Девяносто процентов мыслей – мой брат!

Брат! Пора бы самой это принять, а не строить ложных иллюзий на задворках сознания.

Сейчас же он себя превзошел.

Не день, а бенефис Ярослава Руслановича!

Искры из глаз сыпятся. Близка к чему то грандиозному!

Подбоченившись, отхожу на несколько шагов назад и строго смотрю на него, устанавливая зрительный контакт.

– Пошел вон! – рука сама стремительно вверх взмывает и указывает на дверь.

Яр тяжело вздыхает.

– Ты чего завелась? День тяжелый был? Давай ванну тебе наберу. Полежишь, расслабишься. Можешь поужинать в теплой водичке. Соль, пена, бомбочки – полный набор?

Глядя в его безмятежное, абсолютно открытое, живое лицо, начинает казаться, что я схожу с ума. Как будто мне причудилось, дескать, он посмел закрыться в кабинете с моей коллегой и не пойми чем там заниматься!

Неужели хватит совести делать вид, что ничего не случилось?!

Меня передергивает, на что Яр вопросительно вскидывает бровь.

– Я хочу, чтобы ты ушел! Выметайся!

Словно бы не слыша моих слов, он за секунду преодолевает расстояние, разделяющее нас, и, подхватив за талию, привлекает к себе.

– Ты обиделась что ли? Из-за девки этой? Как её там… – делает вид, что забыл имя. – Согласен, вышло не очень. Но я тебе просто сюрприз сделать хотел. Обед привозил. Знал, что голодная. Ты ведь в столовку так и не ходишь?

Пытаюсь вырваться из лап этого медведя-переростка. Ничего не выходит.

Яр лишь сильнее прижимает к себе.

Крепко держа одной рукой, вторую подносит к моей шее, безошибочно находя пульсирующую венку. Замирает на несколько секунд, словно проверяя пульс.

– Отпущу, когда успокоишься.

Его спокойный тон воспламеняет кровь. Горю, как веревка, пропитанная бензином.

А ещё на себя злюсь. Пора бы привыкнуть и начать избегать этих прикосновений, которые он совершает как бы невзначай.

Они всегда обезоруживают. Подсознательно принимаешь их за заботу.

Умом, вроде как я всё понимаю.

– Ты можешь трахать всех, кого хочешь! Но не надо это делать у меня на работе и тем более в моем присутствии! – рявкаю.

– Всех, кого хочу? Серьезно? Так чего же мы ждем? – слух избирательный.

Теснее прижав к себе, он меня тащит в сторону гостиной.

– Прекрати это немедленно!

Остается уповать на хорошую шумоизоляцию, потому что я близка к истерике.

Обычно у меня дома тихо. Не хотелось бы, чтобы соседи лишнего подумали, а ещё лучше – полицию вызвали.

В юности мы дрались так, что пух и перья летели.

Вернее я его била.

Сейчас хочется повторить.

У Яра расширяются глаза.

– Ты сама мне сказала, что можно! – снова вздыхает протяжно, после чего отпускает. – Попробуй вас, женщин, разобрать.

– Да пошел ты! – снова толкаюсь.

Ловлю его взгляд и напряжение между нами становится почти нестерпимым.

Если бы я не боялась выглядеть жалкой, то непременно бы спросила, за что он так со мной поступает.

Сложно разобрать, когда он серьезен, а когда шутит, глумится или потешается. Слушать ложь в очередной раз не хочется.

Я ведь старшая, нужно быть умнее. Сдержаннее. Рассудительнее.

– Яр, я очень устала. День был тяжелый. Давай ты поедешь к себе, а я приму душ и пойду спать, – на ходу меняю тактику, потому что весь боевой настрой улетучивается.

Моргаю, стараясь скрыть влагу.

Он перерастет. Мы с мамой несколько раз обсуждали поведение Яра. Конечно, она переживает. Деньги и вседозволенность так лихо кружат голову взрослым мужикам, что порой это плачевно заканчивается. В лучшем случае, для них самих. В худшем… Да о чем говорить, все всё понимают.

Для своих лет он неплохо справляется. Если бы не ослиное упрямство, с ним бы можно было общаться, как с человеком.

– Так не пойдет, – берет меня за руку и снова ведет на кухню. – Хочешь сказать, я зря старался? Часа два убил. А до этого по магазинам ходил. Знал, что пожрать у тебя ничего не найдется. Как ты вообще так живешь?

На столешнице стоит блюдо с запеченными – моими любимыми – овощами.