Цитаты из книги «Только и разговоров, что о море»

Нет благотворительности надёжней, чем та, что замешана на выгоде. Это как налоговое послабление для филантропов – сочувствие, потраченное на других, избавляет меня от горечи».

Да, она не умела принимать всерьёз чужие проблемы, но, выслушивая людей, могла поискать в собственной жизни соответствующий опыт, перенести его на другого человека и пожалеть в нём себя. Когда юная прелестная девочка прибегала к ней, задыхаясь от несчастной любви, Фэй больше не думала: «Дура, тебе шестнадцать, и ты весишь сто фунтов, не смей ныть!» Вместо этого она вспоминала двенадцатилетнюю Фэй, беззащитно влюблённую в жестокого мальчишку, снова переживала безграничность несчастья, которое в юности всегда – навсегда. Она смотрела на девочку, сидящую перед ней, находила в ней себя и оплакивала, а потом обнимала её так, как никто не обнял саму Фэй, когда это было необходимо. Каждый раз она немного излечивалась от тотальной нелюбви, возвращала себе частицу тепла, недополученного в жизни. А заодно и помогала другим, почему нет. Но по сути своей это был глубоко эгоистический акт, облачённый в одежды альтруизма.

Успех праздника заложен в самом ритме жизни, если всё идёт правильно. Точно как аппетит возникает от голода, глубокий сон приходит после дня, в котором ты много двигался, трудился и порядком устал, а субботний отдых желанен в конце напряжённой недели. Так и праздники: когда много работаешь и чувствуешь ритм времён года, тебя делают счастливым и рождественские огни в самый тёмный месяц, и горячее вино с пряностями в мороз, и возможность посидеть за столом с близкими – увидеть всех родных людей, заметить перемены друг в друге и поделиться теплом.

На самом деле взрослая психика эластична, для оплакивания любовной истории нужны неделя, пять коктейлей, три куска торта и новый парень.

Её личной фишкой был «последний пирог», который выпекался в конце дня со всеми оставшимися начинками, так что вкус у него получался причудливый и каждый раз новый.

С тех пор люди ей стали почти безразличны, но она уже привыкла к злой иронии в качестве прививки – пусть никто не посмеётся над ней хуже, чем она сама. Так незаметно Фэй стала самым большим своим обидчиком.

И как всегда, когда ей нравилась её жизнь, она почувствовала, что худеет. (Собственно, по весу Фэй можно понять, как часто ей нравилась её жизнь.)

Всё важное в судьбе женщины происходит после того, как она говорит «да». Жизнь движется от согласия до согласия принимать мир, а когда долго отказываешь ему, заболеваешь. Попробуй новую участь.

Осенью боль сгорает, как листья, от разбитого сердца остаются серая зола, горький привкус на языке, резь в глазах, которая бывает после долгих слёз. Встанешь утром, и пусто везде, в груди, в жизни и за окном, там за ночь опала листва, небо покрылось тонким чёрным рисунком. Пусто, свободно, безветренно – зачем тебе столько места, женщина? Занять его нечем, но ты почему-то ждёшь, что придёт если не человек, то письмо, или хоть ветер принесёт запах, которого ещё не было. Однажды проснёшься и поймёшь, что плакала во сне, а снилась тебе всего лишь темноватая комната с креслом-качалкой, островом света над круглым столом, с ароматом кардамона и горящих кедровых поленьев, и девочка, покорно замершая у камина. Откроешь глаза и на секунду испугаешься – вдруг пожар? Но это всего лишь догорело твоё отчаяние и воздух пахнет теперь иначе, не так, как вся прежняя жизнь.

«Ладно, даже если мальчик полюбезничал со старушкой из жалости или ради дела, у меня будет симпатичный приятель, флирт на танцульках и любовь на три минуты, как выразилась Амалия, дважды в неделю по столовой ложке.