Цитаты из книги «Хорошенькие не умирают (сборник)»

Но я выбираю быть живой для живых, на мёртвое у меня нет ресурсов.

Теперь думаю, до чего была поправимая жизнь. Сапоги виноваты, а не болезнь случилась или не человек, например, исчез, и ты без него всё время падаешь.

И потому даже самая необременительная зависимость губительна для тех, на кого направлена. От них всегда хотят избавиться, но так, чтобы, не меняясь самому, обесценить и разрушить причину собственной несвободы. И

Он всё спрашивал: «Не больно тебе?» Я, конечно, отвечала, как в книжке (вы, девочки, тоже запишите): «Если бы ты был рубашкой, горящей на мне, я бы и тогда не бросила тебя». С тех пор научилась мгновенно скидывать одежду, даже когда она не горела, а едва начинала мешать. А его, если бы и горел, не бросила. Но правда в том, что больно не было. Шестичасовому свету не бывает больно.

Мне было, например, всё равно, как он ко мне относится. Это потом моя любовь стала похожа на бездонную чёрную яму, которая поглощает человека целиком и никогда не насыщается; которая от великого голода умеет принять его со всеми потрохами и разрешить ему быть каким угодно, но взамен требует ответной любви, потому что только ею и может наполниться

Не устраиваю безупречное антре, не беру своего там, где увижу своё, никого не сбиваю с ног, кроме себя самой. И это к лучшему, потому что см. выше – поражение женщины в вечернем платье гораздо горше.

Тут надо понимать, что до того момента я плакала, когда кто-нибудь умер или если жалела котиков. Поэтому решила, что раз организму надо, пусть. Я не знала, что ему понадобится исходить слезами месяцы. За этот период я умудрилась оплакать всё: живых и неживых, будущие утраты, разбитую коленку, жертв теракта, потерянные деньги, здоровье котиков, всех, кого не люблю, бездомного из ролика и много ещё что по мелочи. Поводы были самые разные, но каждый день, и я искренне не могла понять, почему открылась плотина и отказывается закрываться.

Ещё, безотносительно, поняла, что в ранней юности со мной пару раз случались мужчины, после которых я понимала, что ничего сильней в моей жизни не будет. Будет иначе, лучше, счастливей, но переживания такой силы – нет. И я думала, это самое страшное, когда тебе двадцать два, а у тебя уже всё было

Удача не шла ко мне, но если я всё же хочу выжить, нужно её приручить. Не можешь поймать большую рыбу – поймай маленькую; не идёт маленькая – лови лягушку; ускакала лягушка – выкопай червя. Выкопай много червей, и удача начнёт привыкать. Выбери незначительную цель и добейся её, потом ещё и ещё, и фортуна перестанет тебя презирать.

Жизнь всегда пахнет едой, в начале сладким животным молоком, в конце кутьёй и пресными блинами. В промежутке с людьми случаются щи, фаршированные перцы, жареная картошечка, зразы и пироги. И только будучи надёжно спрятанным на два метра, человек начинает пахнуть свежим – цветами, влажной землёй, травой и снегом. Если, конечно, не выкапывать.