Цитаты из книги «Хорошенькие не умирают (сборник)»

Я же горазда полюбить какое-нибудь место и возвращаться к нему как пришитая: в одной стране это будет пруд с кувшинками, в

тревожная чёрная степь пролегла между нами». И я вдруг едва не захихикала, ощутив огромное облегчение оттого, что между мной и всеми моими любовями пролегла тревожная чёрная степь. Ни один солдат любви не переползёт её, ни одно пылающее сердце не осветит тёмную ночь, и я могу в полнейшей безвестности доедать фирменный торт

опыт с киношкой в самом деле помог: когда постоянно устаёшь до животного состояния, неврозы отшелушиваются и остаются только здоровые базовые инстинкты, на которых есть вероятность вырастить новую, более жизнеспособную надстройку, очищенную от рефлексии. Работа – она натурально та же молитва и делает свободными. Правда, при условии конечности, добровольности и краткосрочности аскезы.

Наверняка ещё более тонкая и чистая, как звук, как свист самурайского клинка, потому что верная нота не меняется никогда.

Я подумала: вот, хочу быть такой, когда вырасту. Вырасту не в плане возраста, а в смысле личности. Возможно, я не дотяну до неё никогда, мне не хватит чёткости, точности, этой жокейской выправки и стальной гибкости. Но я буду стараться.

И даже если не получится никого найти взамен, всё равно останутся светлый, почти пустой дом

В ночи читала переписку Пастернака и Цветаевой – я подумала, нам же нужно иметь образцы? С одной стороны, у них всё же повеселей было, они хотя бы познакомились, а это уже чуть больше нашего «никогда». С другой, всё кончилось паршиво, он женился. Она злилась и намекала, что у ней в одном комке целлюлита больше мозгов и души, чем во всей Зиночке, – а толку-то. Но даже в лучшие дни они писали друг другу ужасные вещи. Она: «Бог по ошибке создал Вас человеком, оттого Вы так и не вжились – ни во что! И – конечно – Ваши стихи не человеческие: ни приметы. Бог задумал Вас дубом – сделал человеком, и в Вас ударяют все молнии (есть – такие дубы!), а Вы должны жить».

Таким образом, я стою на пути греха и разбоя уже около девяти часов, пока ничего не чувствую.

А теперь я добралась и сижу очень тихо в Тель-Авиве, во дворе, на скамейке – под фонарём, под деревом, под луной. Подо мной земля, надо мною тёмное бесконечное небо, а я в серединке, в узкой талии песочных часов, пересыпаюсь после того, как колбу опять перевернули – вместе со временем, вместе со всей жизнью.

Незнакомые люди видят друг друга, болтают, обнимаются, быстро обмениваются хорошим настроением и легко уходят. Я тоже захотела для себя такое умение, нескончаемый источник тепла. Это причина, по которой я переехала.