– А где ресторан? – быстро перебила Леся, опасаясь застрять надолго. Тетя Зоя величественно махнула рукой, и Леся понеслась в нужном направлении. Ресторан оказался рядом; в тамбуре витали ароматы тушеного мяса и пряностей. Леся плюнула на ладошку, пригладила волосы, поправила одежду и вступила в пугающий и сверкающий мир.

Покачивало, колеса поезда скрежетали на повороте, на столиках прыгала посуда, из бокалов и стаканов выплескивались напитки. «Прекрасные прынцы» с пропитыми лицами и дегенеративными узкими лбами, восседавшие за столиками, окинули новую фигуру с ног до головы коротким снисходительным взглядом. Леся потопталась на месте и наконец сделала шаг вперед. Неожиданно прямо перед собой она увидела чью-то голову: седеющие волосы, стянутые простой резиночкой в хвостик. Ниже красовались широкие мужские плечи, обтянутые темно-синим пиджаком.

Навстречу Лесе шел официант с подносом, полным грязных тарелок и объедков. Поезд резко качнуло, и девушка со всего маху врезалась бюстом в локоть официанта. Опыт помог работнику сервиса удержать поднос, но обглоданная куриная ножка соскользнула прямо в бокал мужчины «с хвостиком». «Седой хвостик» взял в руки бокал с куриной ножкой и стал рассматривать его на просвет. Официант задрожал и судорожно вцепился в поднос, видимо, отсчитывая последние секунды своей жизни.

– Какой классический образ! – воскликнул «синий пиджак», характерным движением вынимая и опуская в бокал куриную косточку. – По Фрейду, вы подсознательно желаете секса со мной, – директивным тоном продолжил он, разворачиваясь в сторону официанта и грозно сверкая очками.

Официант побелел, тарелки на подносе угрожающе зазвенели.

– Простите его, – не выдержала Леся. – Это я его толкнула, грудью, под локоть, когда поезд качнуло.

– Шерше ля фам! – торжествующе воскликнул «седой хвостик».

– Простите его, – продолжала умолять Леся, – он не нарочно, да и не случилось ничего, все цело, а косточку я сейчас выну.

Официант мгновенно испарился.

– С этого момента поподробнее, – заулыбался «серый хвостик», – как вы это будете делать?

Леся схватила косточку, да так с ней и застыла, не зная, что делать дальше. Мужчина развернулся всем корпусом в сторону невинного создания и сочным баритоном внушительно возвестил:

– Меня как фрейдиста милостивая государыня, не проведешь. Вы оба хотите секса со мной. Но так как вы претендуете на активную фаллическую роль, вы оба должны мне, допустим, по 100 долларов. Вообще мой прием стоит дороже, но здесь, в этом поезде… – он снисходительно махнул рукой.

Эти наукообразные рассуждения о скандальных вещах, сделанные хорошо поставленным голосом, так впечатлили Лесю, что ноги ее подкосились, и она плюхнулась на ближайший стул, зажав косточку в кулаке, как эстафетную палочку.

– Что вы сейчас чувствуете? – деловито-ласковым тоном спросил фрейдист. С таким вопросом и так ласково к девушке еще никто из мужчин не обращался, а мама позволяла себе «такое», только убедившись, что нет свидетелей. Чувства юной девушки смешались. Ноги окаменели, кулак, наоборот, стал разжиматься. Косточка предательски поползла вниз, но ее ловко подхватил официант.

Фрейдист при виде этой сцены пришел в детский восторг, радостно потер большие ухоженные руки, открыл ноутбук и забегал пальцами по клавиатуре. И без того немаленькие глаза Леси раскрылись до размеров значительно больших, чем ей подарила природа.

– Я пишу статью, вы все равно не поймете о чем, и все же я прошу у вас разрешения использовать текущий материал, – нежно улыбаясь, проворковал специалист по Фрейду.

От этой замысловатой фразы Леся онемела, но нашла в себе силы кивнуть. Для нее был в диковинку мужчина, говорящий так много и так по-человечески. Фрейдист между тем продолжал монолог и одновременно тыкал в клавиши с невероятной скоростью:

– Я вижу ваше нарастающее возбуждение, ваше нетерпение, ваше жгучее желание! Но здесь этого не будет! Даже не надейтесь! – пафосно прокричал он.

«Наверное, он псих», – подумала Леся.

– Вы, наверное, подумали, что я псих? – Мужчина неожиданно перестал резвиться с кнопками и обернулся к девушке. – Вы правы лишь отчасти, точнее, только на половину слова. Я психолог и апологет Фрейда!

«Нет, не псих, просто он на умняке – решила Леся.

– Дык вы в Москву на шопинг, в музэй, али на заработки? – напористо и весело спросил мужчина. Леся немного подумала и честно ответила:

– На заработки, а также в музеи и на шопинг. Я хочу добиться всего, чего только можно, и зовут меня Олеся.

Мужчина посмотрел заинтересованно и даже приспустил очки.

– А меня Натан Иванович, – дружелюбно произнес он и протянул Лесе визитку. – Возьмите, как только возникнут проблемы с молодыми людьми, сразу звоните. Проконсультирую. Кстати, на один вопрос по телефону отвечу бесплатно в благодарность за вынутую косточку, – и он непринужденно рассмеялся приятным баритоном. – Ну, не смею вас задерживать…

Лесе стало неудобно: «Нескладная я какая-то, ну точно как Буратино! Надо возвращаться». Девушка мышкой проскользнула в купе, казавшееся ей теперь надежным убежищем. «Рано мне еще в такие места ходить», – занялась было самоедством Леся, однако долго думать об одном и том же она не умела и легко включилась в веселое балагурство тети Зои.

– Мы тэж заспиваем! – раздался звонкий голос из конца вагона.

Леся увидела, что у несравненной тети Зои, обожаемой звезды двух соседних купе и трех боковушек в полном составе, напоенных крепчайшим красным вином из бездонных баулов, появилась конкурентка. Молодая брюнетка в спортивном костюме затянула «Бесо ме мучо» из конца вагона. Лесе стало любопытно: «Чья возьмет?»

Тетя Зоя взглянула в зеркальце, поправила непослушную челку – в общем, проинспектировала свой внешний вид и осталась им весьма довольна. Лесе подумалось, что она будет довольна своим видом и тогда, когда для этого уже не будет никаких оснований. «Классная тетка. Нужно перенять этот оптимизм – в жизни пригодится», – решила Леся. Между тем Зоя ревниво прислушалась. На романтике долго не продержишься – она легко превращается в фарс. Неизвестно, осознавала ли это тетя Зоя, или сработала интуиция, но после минутного колебания Зоя грянула народные частушки:

– Полюбила лейтенанта,

По дороге шел майор.

На майора загляделась,

Лейтенанта кто-то спер.

Не ожидавшая подобного брюнетка возмущенно уставилась на Зою. В ее глазах отразилось замешательство. Оценив соперницу, она немного помедлила и выдала:

– У любви – как у пташки крылья…

А тетя Зоя в это время уже пела:

– Не своди меня с ума —

Я с рождения умна.

Если не закроешь рот,

То подам я на развод.

– «Любовь! Любовь!» – отчаянно голосила «Кармен».

Вдохновившись на состязание с концом вагона, Зоин Санчо Панса вскочил и засвистал переливчатым тенорком:

– Целуясь на прощание,

Ты губку оттопырила.

Ах, милка! Как идут тебе

Тампоны, что натырила.

И тут Леся, сама не ожидавшая от себя подобной прыти, вскочила и чистым, звонким голоском запела на весь вагон:

– Мой миленок под забором

«Тампакс» новенький нашел.

Всей деревней примеряли,

Никому не подошел.

Два соседних купе и три боковушки так заразительно заржали, что, глядя на них, захохотал весь вагон. Хохотала брюнетка, хохотала тетя Зоя, даже Леся, сначала испугавшаяся своей храбрости, расслабилась и принялась хохотать вместе со всеми.

Так, похохатывая, подъехали к Москве. Поднялась мелкая суматоха. Пассажиры носились в проходе, вытаскивая вещички в тамбур. Мимо пробегали тощие дамы с кожаными чемоданами, топтались кабанообразные мужчины с баулами. Девушка инстинктивно жалась к уверенной Зое. Та одновременно махала в окно зятю и дочери, нежно прощалась с лысеньким и желала удачи поверженной сопернице-брюнетке.

– На, возьми! Позвони! – тетя Зоя сунула в руку Лесе смятый обрывок газеты с номером телефона и страстно облобызала девушку, практически посадив ее на стол. Потом выкатилась из вагона, развесив свои многочисленные сумки, сумочки и сумищи на родню и многочисленных случайных попутчиков.

Киевский вокзал поразил Лесю четкими инженерными конструкциями и лаконичностью. Высота его сводов вдруг напомнила ей нефтяные вышки, которые в свое время строил дед. Огромные толпы протекали сквозь массивные двери. Люди со своей поклажей двигались в разных направлениях, напоминая трудолюбивых муравьев. Было так интересно, что Олеся не заметила, как вместе со всеми прошла в вестибюль. Мимо шла парочка: девушка держала в руках цветы, юноша был красив, как Аполлон и смотрел на девушку восхищенным взглядом. Лесе сразу захотелось стать такой же клевой девчонкой, чтобы все парни смотрели только на нее и этот Аполлон впридачу. Леся огляделась и зашла в туалет.

– Девушка, платить сюда, – приветливо улыбнулась распорядительница. Кабинка, куда зашла Леся, сияла чистотой, над белоснежной сантехникой висела табличка: «Уважаемые! Не вставайте ногами на унитаз! Есть много других способов быть не высоте!» «Ох уж этот одесский юмор!» Леся облегченно вздохнула: ей почудилось, что она и не уезжала далеко – в соседний город.

Она посмотрела в зеркало. «Вспомним про хороший тон и имидж! Пришло время нанести боевую раскраску». Леся вынула набор теней, раскрыла их и остановилась. Обилие вариантов неожиданно привело ее в замешательство.

Леся придирчиво оглядела себя: бежевая кофточка, голубые джинсы, джинсовые босоножки… «Подо что же мне подбирать тени: под джинсы, под кофточку, под цвет глаз? А какие сейчас тени в моде? Понаблюдаю-ка я за народом». За пятнадцать минут в туалете побывали: цыганка без теней, полная блондинка, стройная рыженькая девушка, семья из мамы и нескольких девочек, две рокерши в коже, бомжиха с подбитым глазом и неземное создание в больших круглых очках.

Входящие посетители вокзальных туалетов отличаются одной характерной чертой: их лица отмечены печатью мощного интеллектуального процесса. Когда же посетитель покидает сакральное место, лицо его отражает состояние успешно решенной задачи, которую нельзя перепоручить, которая должна быть решена без свидетелей и которую из века в век успешно решает человечество. Длинноногие блондинки, игрушечные вьетнамки, «пышечки», тинейджеры-пацанки, – все, все без исключения укладывались в правило смены выражений лица. И только постоянные вокзальные обитатели были выше этого – на их опухших лицах смена выражений фиксировалась слабо.

– Да ты крась-ся, девушка, крась-ся, – послышался сочувственный голос распорядительницы.

«Что ж я тут стою! – встрепенулась Леся. – У блондинки тени – фиолетовые, у рыженькой – светло-коричневые, но при ее салатовом топике другого и нельзя, у рокерш – серебристые, но это под цвет стали, у неземного создания вроде бы серые, но за очками тон не совсем понятен. Так какие же тени надеть?» И тут, как по заказу, вошла стильная девушка в ассиметричной льняной юбке и бежевой блузке с нежными кружевными вставками. Запястье охватывал браслет из дерева тонкой работы, изгиб изящной шеи подчеркивали подвески в том же стиле. Под такой костюм уместны только светло-коричневые тени, которые Леся и увидела.

«Так вот что надо! Светло-коричневые тени», – и легкими движениями Леся наложила тени на правый глаз. Но тут вошла другая, не менее стильная девушка – в светло-голубых джинсах и полосатом топике. Голубые тени незнакомки подчеркивали глубину и синеву ее глаз.

Леся застыла. «Нет, все-таки нужны синие…»

– Да ты крась-ся, голубушка, крась-ся, – распорядительница явно сочувствовала.

– Да как же краситься? – засокрушалась Леся. – Уже полчаса смотрю, а какие тени в моде – я не поняла.

– А ты журнальчики посмотри, – распорядительница протянула две глянцевые книжечки. На одной красовалось название Avon, на другой – Oriflame.

– Это вам сюда раздают? – изумленно спросила Леся, обведя глазами помещение.

– Нет, кто-то из дистрибьютеров оставил, посоветовал клиентов искать, а люди совсем о другом думают, когда сюда идут. Так и лежат журнальчики.

– Ну и пусть дальше здесь лежат, – Леся посмотрела в зеркало и решительно довершила макияж коричневыми тенями.

Возле вокзала гудело и галдело. Громче всех орали таксисты, отчасти специально, чтобы заглушить объявления о том, что услугами частников пользоваться рискованно. Олеся держала в руках потрепанный чемодан. Ее коса цвета спелой пшеницы и большие синие глаза сначала привлекали взоры мужчин, но потом презрительно отворачивались и проходили мимо: одета дешево и никто не встречает.

От шума у нее закружилась голова, и, чтобы немного прийти в себя, она вернулась в зал ожидания и присела в кресло. Ее внимание привлек экран большого телевизора. Прямо вслед за лысиной тюменского губернатора ворвалась в эфир грудь известной актрисы. Наряд актрисы не оставлял никакой возможности для воображения. Внизу экрана бежала строка, в которой не было буквы «Й». С недоумением Леся читала объявления: «Унитаз сидячии, на одну персону», «Мазут оптом – самовывоз» и совсем уж леденящее душу «Кожа женская и детская». «Однако!» – поежилась Леся. «Сотрудники агентства «Курок» недорого и с удовольствием заимутся кражами, разбоем и изнасилованиями». «Ну, у всех свои увлечения – может, и правда не дорого и с удовольствием», – Лесе вдруг стало смешно. «Ветеринарная клиника «Помоги другу»: кастрация, стерилизация, усыпление». «Тоже, вообще-то, помощь», – улыбка на лице девушки погасла. Строка невозмутимо бежала дальше. «Быстрыи вывод из запоя надолго». «Снимаю. Порчу». «Коробка шоколадных конфет «Россия» – что может быть вкуснее?!» «Вкуснее коробки? Вероятно, сами конфеты». Затем появилось размытое изображение женщины с торчащими дыбом волосами цвета испуганной морковки. Она была краснощека, красногуба, неестественно черноброва и с красными, неправдоподобно длинными ногтями. Складывалось впечатление, что дама только что разодрала ногтями что-то живое и съела это сырым. Под снимком побежала строка: «Летти Си, диетолог, фитнес-тренер, психиатр, мануальный терапевт-хиропрактик, корректор психосознания, поэтесса, академик космологической академии вселенского разума, директор лаборатории по исследованию ментальных процессов в позвоночнике, руководитель группы «Анонимные обжоры», председатель ученого совета Института исследований физических параметров астрального тела и ауры. Ее книги изданы на 435 языках народов мира и стали бестселлерами в 678 странах». Затем началась какая-то спортивная передача, где ведущий, моложавый мужчина с радостным лицом идиота, орал прямо в камеру: «От «Спартака» присутствовал его президент, который по окончании конференции уехал на двух «Мерседесах»…» «Неужели у людей совсем нет чувства языка? Одной мне, наверное, видна двусмысленность этих фраз. Подумать только: «Уехал на двух «Мерседесах»», хм. Но, с другой стороны, не у всех мамы – учителя литературы…» – Леся поспешила к выходу.

Она оставила вещи в камере хранения и вышла на площадь перед вокзалом, решив пройтись, расслабиться и немного подумать в тишине над дальнейшими планами. Тишины здесь найти не удалось – с энтузиазмом гомонили торговцы.

– Пыва, риба, раки! Пыва, риба, раки!

– Хачапури, сасыска в тесто! Сосыска в тесто! Хареши хачапури, нидарагой!

– Ку-куруза-а! – орала торговка в грязной футболке радикально-красного колора пожарной машины. К ней подошла толстая тетка в неопрятной кофте неопределенного цвета, коричневой индийской юбке и стоптанных ярко-розовых резиновых тапках.

– А семок нету?

– Девушк, вы шо, не русский?! – возопила торговка кукурузой, презрительно оглядев покупательницу. – Я шо, шо-нибудь за семки говорила? Я продаю кукурузу! А хто продает семечки, то я ни знаю. Каму кукурузу!

Торговка невозмутимо продолжила орать, а тетка в ярких тапках нехотя поплелась вдоль торгового ряда.