В этот момент Майк приходит в себя и поднимается на ноги, начиная подходить к противнику со спины. Я вздрагиваю и дёргаюсь, вдруг возникает желание крикнуть и предупредить того парня об опасности, но он справляется и без меня. Резкий поворот на сто восемьдесят градусов, блокировка удара, болевой захват и удар коленом в живот – после всех этих событий Купер снова лежит на земле, но теперь уже не двигается. Я как-то облегчённо вздыхаю.

«Мой незнакомец» стоит на песке в белой гавайской рубашке с красными цветами, в длинных шортах, с растрёпанными волосами и горящими глазами, которые я вижу даже отсюда. Он секунду медлит, осматривая парней, затем резко поворачивается в мою сторону, и мы встречаемся взглядами.

Он смотрит на меня, а я смотрю на него над солнцезащитными очками, которые держатся на кончике моего носа. Немного неловко от его прожигающих блестящих глаз – отсюда я не вижу, какого они цвета. Сердце начинает набирать темп, а щёки вспыхивают, словно я только что застала его за переодеванием.

Парень легко улыбается мне и подмигивает. Я, наконец, разрываю наш зрительный контакт и поправляю очки, прячась за тёмными стёклами. Он склоняет голову к плечу и направляется вдоль берега, бросая мне последнюю улыбку, а я утыкаюсь в книгу и краснею ещё больше.

Он уходит.

Я остаюсь одна.

Океан по-прежнему спокоен и невозмутим, пляж почти пуст, а солнце всё так же беспощадно сгорает на своей собственной орбите. Холодный душ больше не спасает – мне начинает казаться, что я плавлюсь как шоколад.

Через некоторое время я захлопываю книгу, не в силах больше выносить этой пытки, собираю вещи и иду домой.

LINKIN PARK – Burn It Down

Подружка на один вечер

Я возвращаюсь домой и снова попадаю в руки холодного душа. Только он меня спасает в такие невыносимо жаркие дни. Дома никого нет, наверное, Максимус ушёл гулять со своими друзьями, Алексис так и не вернулась с таинственной прогулки, а папа всё ещё пропадает на работе, поэтому сейчас весь дом в моём распоряжении. Я могу спокойно взять к себе в комнату «Вини», не слушая лишний раз вопли: «Сегодня моя очередь», завалиться на кровать и продолжить читать книгу, которая сейчас в одиночестве лежит на тумбочке в коридоре вместе с остальными моими вещами и дожидается, когда я вернусь в её «лучший» мир.

Вскоре я выхожу из ванной в одном полотенце, чтобы откопать в своём шкафе ещё какие-нибудь чистые вещи и скорее натянуть их на всё ещё влажную кожу, шлёпаю босыми ногами по полу, почти что слыша, как влага испаряется на «шипящем» от жары кафеле, и скрываюсь в своей комнате.

Здесь небольшой бардак, который я оставила с утра, но я не обращаю на него внимания и надеваю свой второй купальник, который нахожу в комоде. Шумно вздыхаю и улыбаюсь, понимая, что «Вини» всё ещё здесь, со мной. Никто его не брал, что очень даже странно, потому что обычно он идёт нарасхват. Я включаю его одним ловким движением – сырое тело постепенно «высыхает», и я начинаю чувствовать себя засохшим скукоженным яблоком. Направляю вентилятор в сторону кровати, возвращаюсь в коридор, беру книгу и пристраиваюсь посередине матраса на животе. Книга раскрыта на очередной странице, но я не спешу начинать читать.

В голове мелькает лёгкая улыбка «моего незнакомца», и мне тоже хочется глупо улыбаться, ощущая в своей груди липкое чувство какой-то лёгкой влюблённости. Даже не влюблённости, нет, – это, скорее всего, глупая фантазия, в которой я придумаю себе «новую» Лину и буду представлять, как этот самый незнакомец будет проводить своё время с этой «новой» Линой. И возникает жгучее желание снова отправиться в город или на пляж, только чтобы опять случайно встреть его, чтобы увидеть поближе и, наконец, рассмотреть цвет его глаз.

И отдать четвертак.

«Флэшбэк – начальный курс истории Америки, миссис Дернлер сверкает глазами из-под огромных очков и тычет пальцем в открытый учебник.

– Видите? Видите? – говорит она. – Эти старые религии все замараны любовью. От них исходит запах этой скверны, они источают делирию.

И естественно, тогда это звучало устрашающе и казалось правдой.

Любовь – самое смертоносное оружие на свете.

Она убивает…

Алекс.

И когда она присутствует в твоей жизни…

Алекс.

И когда ты живёшь без неё…

Алекс».

Слышу, как распахивается входная дверь, отчего я прикрываю глаза и вздыхаю: опять нарушили моё уединение. Кто-то скидывает ботинки, бросает что-то на тумбочку, шумно вздыхает, а потом быстро проходит мимо распахнутой двери моей комнаты, но через мгновение пятится и возвращается обратно.

– О, Лина, – Макс облегчённо вздыхает. – Тебя-то я и ищу.

– Меня? – подозрительно хмурюсь и забываю от такой новости даже о том, что собиралась поплакать из-за смерти Алекса.

– Да, тебя, – он выдыхает, словно только что пробежал кучу километров. – Нужна помощь. Это очень важно. Очень.

Я медлю, пристально смотря на брата, словно говоря: мол, говори быстрее. Он молчит. Его глаза сверкают странным азартным блеском, в такие моменты обычно следует что-то неприятное или слишком крутое для меня, что исполнить я не могу либо из-за своих ограниченных возможностей, либо из-за своей гордости.

– Можешь притвориться на этот вечер моей девушкой? – выпаливает он на одном дыхании.

Я вскидываю бровь и глупо наблюдаю, как яркое солнце, пробивающееся через распахнутое окно, играет на загорелом торсе парня. Кажется, что он сделан из меди и его протирали несколько часов подряд, чтобы он блестел на свету. Конечно же, это просто игра моего воображения.

– Что? – я закрываю и открываю глаза.

– Нужно, Лина, ну, пожалуйста! – Максимус строит щенячьи глаза. – Ну, хочешь, я перед тобой на колени встану?

– Нет! – я перекатываюсь на бок и скатываюсь с кровати, не хватало ещё, чтобы он тут ползал в моих ногах и собирал всю пыль. Потом придётся стирать его шорты, хотя, нет, пусть поползает, зато полы помет, а то как раз его очередь.

Встаю и прохожу мимо брата на кухню, чтобы взять из холодильника бутылку воды.

– Ну, Ли-и-и-и-ина! – тянет он и плетётся следом.

– Я не буду притворяться твоей девушкой перед твоими тупыми дружками! – я морщусь и открываю морозилку. – Попроси… как её… ту, с кем ты сегодня занимался любовью, – я произношу последнее слово с придыханием.

– Она не может, – я вижу краем глаза, как он скрещивает руки на груди.

– Что? Ты так плох в постели? – смеюсь я. Шучу, конечно.

– Нет, – обиделся. Пауза. Я достаю банку и поворачиваюсь к нему, с тихим шипением открываю крышку и слышу, как дверка морозилки захлопывается само собой. – Она вечером улетает уже. Ну, тебе трудно, что ли?

– Это извращение! – я делаю глоток. – Тем более что все твои приятели меня знают. Это будет глупо!

– ЭТИ не знают, – настаивает Макс. – Они из другого города. Я просто ляпнул, что у меня самая шикарная девушка, а они попросили, чтобы я привёл её на вечеринку к ним сегодня. Если сознаюсь, они меня засмеют, и мне будет стыдно с ними общаться, а они такие крутые! – он заскулил. – Ну, выручи… Я не успею найти до вечера себе подружку.

Я вздыхаю и медленно закрываю крышку от бутылки.

– Во-первых, я не хочу участвовать в твоих авантюрах, – тяну я. – Во-вторых, это твои проблемы, что ты любишь хвастаться. Я понимаю, что у тебя мужская гордость и всё такое, но это реально ТВОИ проблемы. И, в-третьих, – я верчусь вокруг своей оси, вскидывая руки в стороны, в одной из которых находится бутылка с водой, словно показывая всему свету свою фигуру. – Я что похожа на самую шикарную девушку?

Брат молчит, а потом выдаёт такое, от чего я вообще впадаю в ступор.

– Для меня ты самая красивая девушка в мире, – улыбается он, а потом поспешно добавляет. – Как сестра.

Я немного краснею и отвожу глаза в сторону. Мне никто и никогда такого не говорил, кроме Джулиана и мамы.

– Для тебя, – тихо буркаю я. – Для остальных я «пустое место».

– Не говори так, – отмахивается Максимус. – Наденешь вещи Алексис, накрасишься круто и будешь лучше всех твоих фиф-одноклассниц. Так, ты поможешь?

– Нет, – я подбрасываю бутылку в воздух и ловлю её той же рукой.

Парень шумно вздыхает и прикрывает глаза.

– Лина, – опускает голову и строит глазки. Мне становится его жаль. – Я тебе отдам все свои деньги. У меня пятьдесят баксов накопилось, забирай их все и купи себе хоть море своих дурацких книг, только помоги, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, я ведь не отстану!

– Ну, я не знаю, – я кривлюсь, понимая, что это ужасная идея врать кому-то что я «встречаюсь с собственным братом». Даже если никто не будет знать о том, что это мой брат.

Хотя идея купить кучу книг звучит весьма заманчиво…

– А так? – Максимус лукаво улыбается, разворачивается и берёт со стола у себя за спиной мой «Пандемониум», который я оставила на кровати. Этот паршивец успел взять его, пока я не видела! – Верну, если притворишься моей подружкой, – крутит книгой в воздухе, а я, как кот наблюдает за веревочкой, прожигаю пожирающим взглядом мою новенькую книжку. – Пообжимаемся, почмокаемся в щёки, подыграешь мне и всё. Пожа-а-а-алуйста… Или не отдам.

Резко убирает за спину. Меня словно охватывает какая-то липкая паутина, отчего я стискиваю пальцами банку – она трещит пластиком – и выдыхаю:

– Ладно, ладно! – не выдерживаю я. – Только верни книгу!

– Без проблем! – Макс поспешно поднимает руки и отступает на шаг назад, осторожно положив «Пандемониум» на стол. – В пол одиннадцатого будь готова.

Я поджимаю губы.

– Если все узнают правду, то мне будет плевать, я тебя прикрывать не буду, – сразу предупреждаю я, теребя в руке бутылку.

– Не узнают, – Максимус улыбается. – Ты, главное, пореалистичнее будь, представь, что я твой парень и всё такое.

– Это будет трудновато, – я хмурюсь, понимая, что в моей жизни был всего лишь один единственный парень – Джулиан – и то три года назад. Я даже забыла уже, как целоваться правильно.

– Сымпровизируем, – брат подмигивает и выходит из кухни, а я остаюсь в гордом одиночестве с одной единственной мыслью, что я начинаю заниматься каким-то извращением. Осталось только переспать с Максом, и можно будет добровольно идти в психбольницу. Хотя, признаться, это заманчивая идея: буду там в полном одиночестве, в тишине и покое читать книги.

Я качаю головой и ставлю бутылку на стол, слышу, как вода бьётся о пластиковые стенки, надеясь вырваться наружу. Ничего у неё не получается, это всё равно что мне пытаться стать гламурной блондинкой, что противоречит всем моим принципам.

«Пандемониум» мирно лежит на поверхности стола. Видимо, не судьба мне его нормально почитать сегодня, а завтра в школу, может быть, успею погрузиться во время перемены хотя бы в несколько страниц…

Было бы здорово, если бы мне и там не мешали. Хотя бы раз в жизни.

За стенкой включается музыка, которая принимается отскакивать басами от поверхностей дома, отчего мне начинает казаться, что он «пляшет» в такт мелодии. Тишины мне, видимо, уже не дождаться, а если Максимус включил свою шарманку, то его уже невозможно заставить даже сделать потише.

Я вскидываю руками и на пару секунд прикрываю глаза.

Как же это нелепо всё-таки…

QUEST PISTOLS – КЛЕТКА

***

Я стою перед зеркалом в своей комнате и хмурюсь, оглядывая свой яркий макияж и совсем короткое чёрное платье с угольными камнями на груди, которое я одолжила из гардероба Алексис. Всё это смотрится на мне как-то непривычно и вульгарно, признаться, я сроду никогда не носила такие вещи, и теперь, глядя на то, как всё это смотрится на моём маленьком теле, я стою и думаю: «Кто это? Кто эта незнакомка, которая отражается в зеркальной поверхности вместо меня? Кто она? И почему я никогда не была такой красивой раньше?»

«Я просто ляпнул, что у меня самая шикарная девушка, а они попросили, чтобы я привёл её на вечеринку к ним сегодня».

Интересно, Макс будет и сейчас думать, что я «самая красивая девушка в мире»? Или решит, что я превратилась в шлюху и выгляжу ужасно? И почему меня волнует его мнение? Я могла бы сейчас, между прочим, читать «Пандемониум», а не страдать фигнёй. А Алексис бы согласилась ему помочь? Может, брат специально попросил меня, потому что сестры не было дома? А так бы он ей сказал, что «для меня ты самая красивая девушка в мире»? Или…

– Вау, – я вздрагиваю и поворачиваюсь к двери, в которой стоит брат и осматривает меня с ног до головы. – Жаль, что ты моя сестра, я бы тебя…

Он стоит в потёртых джинсах, в чёрной футболке с бардовыми револьверами и в кедах с ярко-салатовыми шнурками. Волосы у него немного мокрые и растрёпаны гораздо больше, чем обычно.

– Что? – смеётся он. – Я просто хочу сказать, что ты прекрасна. Смотри, что я нашёл у нашей сестрёнки.

Парень отстраняется от косяка и показывает свою вторую половину тела, которая была скрыта за косяком. Он вскидывает руку, в которой зажаты чёрные туфли на высоком каблуке, и довольно улыбается.

А я в ступоре пялюсь на эту обувь и в мыслях психую: «Я это ни за что на свете не надену!!!».

– Та-да! – брат выглядит таким довольным, что кажется, он вот-вот завизжит от радости.

– Что это? – спрашиваю я, хотя прекрасно знаю, что за вещь этот странный парень под названием «мой родственничек» держит в руке.

– Это? – он смотрит на обувь, затем снова переводит взгляд на меня. – Ты это наденешь сейчас, – уверенным приказным тоном говорит он. – Или ты собираешься идти на вечеринку в своих старых шлёпках? – усмехается.

– Нет, но…

– Вот и отлично, – Макс широко улыбается, затем входит в комнату и пихает мне в руки туфли. – Я подожду на улице.

Он исчезает из поля моего зрения, прежде чем я успеваю хоть что-то сказать. Парень хлопает входной дверью, а я стою и ловлю ртом воздух, словно рыба, оказавшаяся на суше без такой необходимой для неё воды. И, кажется, что она вот-вот задохнётся и погибнет, смотря на свою родную стихию, которая продолжает жить без неё, убитая таким безобидным воздухом, но тут какой-то спаситель решает избавить её от мучений и отпускает обратно в воду.

Я вздыхаю и надеваю туфли – они приходится мне прямо впору, и я даже немного этому удивляюсь, потому что нога Алексис гораздо крупнее моей. Не знаю, где Макс откопал эти туфельки, но он действительно молодец, однако я всё равно чувствую себя неуверенно на таких каблуках.

Я надевала такую обувь всего несколько раз: на какие-нибудь важные мероприятия или на свидание с Джулианом. Это было до смерти мамы. Это было почти три года назад, а потом я перестала так одеваться. Я вообще перестала заморачиваться на счёт одежды. Какая разница, в чём ходить, если всё равно все, для кого я раньше соблюдала законы красоты, исчезли из моей жизни?

Смысла я больше в этом не вижу.

Делаю пару нерешительных шагов, чтобы хотя бы вспомнить, какого это, ходить на шпильках, понимаю, что ещё не всё забыла, и легко улыбаюсь, прикусывая губу. Мгновение колеблюсь, а потом решительно иду в сторону двери и выхожу на улицу, где на крыльце меня уже заждался Макс.

– Готова? – он поворачивает голову и легко улыбается. Я вижу, как он барабанит пальцами по ноге – нервничает.

– Да, – я вздыхаю и на секунду прикрываю веки. – Идём.

– Едем, – поправляет он и кивает куда-то в сторону.

Я перевожу туда взгляд и удивлённо вскидываю бровь, приоткрывая рот.

– Откуда у тебя байк? – непонимающе лепечу я.

– Друг дал погонять на время, – Максимус медленно прячет руки в карманах джинс и спускается по ступеням. Я иду следом за ним, как хвостик.

– Друг? – переспрашиваю я.

– Да. Его наказали за драку в школе, а он испугался, что отец заберёт его мотоцикл, поэтому мне на время сбагрил, – парень пожимает плечами. – Не бойся, я умею им управлять.

Я нерешительно останавливаюсь рядом с братом, наблюдая за тем, как он снимает с железного коня подножку и выводит его на дорогу. Вся уверенность начинает меня постепенно покидать, когда Макс заводит двигатель и запрыгивает на байк.

– Давай, Лина, – он зовёт меня к себе, нетерпеливо дёргая плечом. – Нас уже ждут.

– Я же в платье! – подхожу ближе, возмущённо скрещивая руки на груди.

– И что? – брат закатывает глаза. – Прижмись покрепче и никто ничего там не увидит.

– Но…

– Ли-и-и-ина! Мы опоздаем же, если пешком пойдём, – Макс сидит на байке, одной ногой упираясь в асфальт и удерживая равновесие. – Запрыгивай.

Я медлю. Ехать в коротком платье со скоростью больше сорока миль в час мне совсем не хочется, особенно учитывая то, что придётся прижиматься к брату-парню. И вообще мне начинает казаться с каждой минутой всё больше и больше, что ничего хорошего из этой затеи не получится. Если кто-нибудь узнает, что я его сестра, а вовсе никакая и не девушка, то это будет позор из всех позоров на свете. А если об этом узнают мои одноклассники или отец. Или Алексис, что ещё хуже, то…

– Лина, – Макс внимательно смотрит на меня.

Я вздыхаю и подхожу ближе, забираюсь на мотоцикл и крепко обхватываю руками его талию. Парень издаёт какой-то собачий смешок и заводит двигатель. Байк трогается с места, а я сильнее прижимаюсь к спине брата, чтобы не упасть. Мы несёмся по дороге в сторону города, рёв движка с каждой секундой нарастает всё больше и больше, и мне кажется, что мы вот-вот во что-нибудь врежемся и обязательно разобьёмся.

Чувствую, как низ платья начинает соскальзывать с моих ног, поднимаясь выше, но мне уже всё равно. В голове постоянно вертится: «я не доберусь живой до этой вечеринки и не придётся притворяться подружкой собственного брата».

Ветер бьёт в лицо, и я закрываю глаза, которые начинают слезиться. Мы врываемся в город, и мне кажется, что наша скорость увеличивается всё больше и больше. Мотоцикл нагибается в сторону, сворачивая на загородную трассу, я чувствую, как сердце замирает в безмолвном крике паники. Перед глазами появляется вечерний океан, на глади которого играют отблески почти уснувшего солнца, – волны хлещут о скалы, истачивая их и превращая в гладкие, покрытые илом, поверхности. Спустя секунд двадцать всё это исчезает: мы сворачиваем на очередную дорогу и исчезаем в городе.

Через несколько минут я чувствую, как байк замедляется, и мы останавливаемся на другом конце города почти на самой окраине у небольшого домика. Все окна в нём горят, а мне начинает казаться, что все мы мотыльки, наивно летящие в сторону большого яркого фонарика, обманутые таким ярким заманчивым светом.

Я спускаюсь на землю – Максимус следует моему примеру и катил мотоцикл в сторону двери, там он ставит его на подножку и вздыхает, нервно смотря на двери дома. Несколько парней стоят на улице и курят, о чём-то оживлённо болтая, приглушённая музыка еле слышно вырывается из открытого окна и постепенно начинает заражать мой мозг какими-то своими особыми вирусами. Я пытаюсь сопротивляться, и поворачиваюсь к брату.

– Нервничаешь? – я замечаю его задумчивые глаза и пару морщинок между бровями.

– Нет, – врёт он, качая головой. – Идём? Главное, веди себя естественно, а я остальное попытаюсь сделать… И еще. Если будут спрашивать, мы познакомились в школе, ты учишься в параллельном классе и мы встречаемся почти три недели, – парень неуверенно топчется на месте.

– Ещё можно вернуться домой, если переступим порог, будет уже поздно, – я неожиданно понимаю, что пальцы моих рук жутко замёрзли, – я подношу их к губам и дую, немного растирая. Остальному моему телу почему-то невыносимо жарко.

– Нет, приехали уже, – Максимус берёт меня под руку и уверенно ведёт к дверям.

Мы поднимаемся по ступеням на крыльцо и входим внутрь: музыка становится громче, она не оглушительная, но настойчивая, я всё равно думаю, что она доносится откуда-то из глубины здания, словно из подвала. Народ разбился на компании и парочки, большинство из них заняты своими собственными разговорами. Макс был прав: я никого здесь не знаю.