Краски. Краски. Краски. Такое впечатление остается от этой книги.
Зузак работает грубыми, резкими, яркими мазками.
Небо цвета темного-темного шоколада.
Снежно-белое небо в день смерти брата Лизель.
Лимонные волосы Руди Штайнера.
Ганс, маляр, красит жалюзи горожан в черный цвет для светомаскировки.
Красное небо, не пощадившее Ганса и Розу Хуберман.
Лизель вцепилась в скалящий белые зубы аккордеон ее приемного отца.
"Я отвлекаюсь на эти истории, как на краски". Привет европейскому литературному авангарду двадцатых годов, Маркус. Вы прекрасно вписались бы туда по стилю. И, может быть, даже как-нибудь оказались бы в одном подвале с Лизель, чтобы выжить.
Зузак работает грубыми, резкими, яркими мазками.
Небо цвета темного-темного шоколада.
Снежно-белое небо в день смерти брата Лизель.
Лимонные волосы Руди Штайнера.
Ганс, маляр, красит жалюзи горожан в черный цвет для светомаскировки.
Красное небо, не пощадившее Ганса и Розу Хуберман.
Лизель вцепилась в скалящий белые зубы аккордеон ее приемного отца.
"Я отвлекаюсь на эти истории, как на краски". Привет европейскому литературному авангарду двадцатых годов, Маркус. Вы прекрасно вписались бы туда по стилю. И, может быть, даже как-нибудь оказались бы в одном подвале с Лизель, чтобы выжить.