Цитаты из книги «Книжный вор»

Но полно, разве признаться в том, что боишься, – это трусость? Радоваться тому, что жив – трусость?

Казалось, ему доставляло удовольствие звать Лизель «жопочёской». Одна из радостей детства.

Человеческое дитя иногда гораздо проницательнее до одури занудных взрослых.

Решив записать свою историю, она задалась вопросом, в какой момент книги и слова стали не просто что-то значить, а значить все.

Сколько раз ей придется говорить «прощай»?

Он был чокнутым, который выкрасил себя углем и покорял мир. Она была книжной воришкой, оставшейся без слов.

Вообразите отчаяние, плывущее кусками и ошметками. Это как тонуть в поезде.

А девочка продолжает читать, ведь именно затем она здесь, и хорошо быть хоть в чем-то полезным там, где случились снега Сталинграда.

Обездоленные стараются всегда быть в движении, словно перемена мест может чем-то помочь. Не понимают, что в конце пути их будет ждать старая беда в новом обличье – родственник, целовать которого претит.

Никто не хотел бомбить Химмель-штрассе. Никто не станет бомбить место, названное в честь рая, правда? Правда же?