Цитаты из книг автора «Маркус дю Сотой»

Загадочный текст, который выдает алгоритм, вполне может сойти за стихи, написанные человеком. Результаты тестов и стихи, которые использовал Курцвейл, можно найти на его сайте: http://www.kurzweilcyberart.com. («бот или не бот»): http://botpoet.com.

алгоритм Cybernetic Poet («Кибернетический поэт») – одно из недавних творений футуролога Рэя Курцвей

Алгоритмическое литературное творчество – вещь далеко не новая. В 1960-е годы во Франции сформировалась целая школа литераторов и математиков, которые использовали алгоритмы для создания новых произведений. Эта группа называлась Oulipo (УЛИПО), от слов , что приблизительно переводится как «мастерская потенциальной литературы».

Тот, кто хочет истины, становится ученым; тот, кто хочет дать волю своей субъективности, может стать писателем; но что делать тому, кто хочет чего-то среднего? 15

Но с другой стороны, что именно делает мой разум прямо сейчас, когда я формулирую эти слова? Не следую ли я в каком-то смысле некоему набору инструкций? Не существует ли некоторого порога, после которого следовало бы считать, что компьютер действительно понимает китайский язык? И все же, когда я упоминаю стул, я знаю, о чем я говорю. Когда компьютер ведет разговор о стуле, ему не нужно знать, что слово «стул» обозначает физический объект, на котором сидят люди. Ему нужно лишь следовать правилам, но следование правилам не означает понимания. Алгоритм никак не сможет достичь абсолютного владения словом «стул», если он никогда не имел дела с настоящим стулом. Именно поэтому для современных тенденций в развитии искусственного интеллекта особенно актуален вопрос воплощенного интеллекта. В некотором смысле язык – это проекция окружающего нас мира на меньшее число измерений. Как сказал Франц Кафка: «Любой язык есть всего лишь плохой перевод». Хотя все физические стулья различны, в языке все они сжаты в одну информационную точку – слово «стул». Но другой человек может извлечь из этой точки все те стулья, с которыми ему приходилось иметь дело. Мы можем говорить о креслах, скамейках, деревянных стульях или шезлонгах, и все эти слова вызывают у нас разные и конкретные ассоциации. Таковы те знаменитые словесные игры, о которых говорил Витгенштейн

Этот вопрос нашел свое выражение в мысленном эксперименте «Китайская комната», который разработал Джон Сёрл. Представьте себе, что вас посадили в комнату, в которой есть инструкция, дающая вам правильные ответы на любую записанную последовательность китайских иероглифов, которая попадает в комнату. Если эта инструкция достаточно полна, вы можете вести очень убедительную беседу с человеком, говорящим по-китайски, не понимая в ней ни единого слова. Сёрл хотел продемонстрировать, что компьютер, запрограммированный отвечать так, чтобы мы не могли отличить его ответы от ответов человека, нельзя считать разумным или понимающим. С одной стороны, это направление мысли дает сильный аргумент против теста Тьюринга.

ы разработали свой собственный язык. Он настолько развит, что даже содержит слова, обозначающие более абстрактные концепции – например, «слева» и «справа». Эти слова уже выходят за рамки прямого соответствия между словами и позами. Достаточно интересен уже тот факт, что вообще произошло слияние языков, но меня особенно поразило, что у роботов появился новый язык, который они понимают, в то время как экспериментаторы к концу недели уже не понимали его: им удавалось расшифровать значение новых слов, только если они достаточно долго общались с роботами. Эксперимент Стилса дает превосходное доказательство неправоты Ады Лавлейс. Стилс написал программный код, позволивший роботам создать свой собственный язык, но из этого кода появилось нечто новое, о чем свидетельствует тот факт, что этого общего языка не понимает никто, кроме самих роботов. Изучить этот язык можно только одним способом – чтобы робот продемонстрировал, какая именно поза соответствует каждому звуку.

Диалект роботов Возможно, у второго робота уже есть собственное название для этого действия; в таком случае он не отказывается от своего названия, но добавляет в свой словарь новое слово. По мере продолжения таких взаимодействий робот взвешивает ценность слов в соответствии с тем, насколько успешным оказывается общение: если взаимодействие оказывается неудачным, ценность слова уменьшается. Самое поразительное, что через неделю такого общения у роботов начал появляться общий язык. Непрерывно обновляя свои словари и обучаясь, ро

или по меньшей мере будут вынуждены заниматься не созданием собственных текстов, а только исправлением ошибок компьютерного перевода? На самом деле, мне кажется, что такие алгоритмы никогда не сравнятся с уровнем человеческого перевода. Во всяком случае, это произойдет не раньше, чем искусственный интеллект разрешит проблему сознания. Перевод не сводится к механическому переносу с одного языка на другой. Речь идет о переносе из одного разума в другой, и пока у машины нет духа, она не сможет полностью овладеть всеми тонкостями человеческого общения. Возвращаясь к двум переводам отрывка из «Госпожи Бовари», я должен сказать, что предложенное алгоритмом слово cauldron [ «чан»] мне нравится больше, чем kettle [ «котел»]. А выражение to make the bears dance [ «чтобы заставить танцевать медведей»] звучит чуть более угрожающе, чем соответствующее место в человеческом переводе. Может быть, лучшие переводы в конце концов будут создаваться в сотрудничестве человека с машиной.

Авторы алгоритма Watson разработали 50 разных критериев ранжирования. Алгоритм начинает с широкого спектра кандидатов, потому что на этом этапе еще неясно, какой ответ получит рейтинг наиболее вероятного. Поэтому алгоритм предпочитает включить в рассмотрение множество возможных ответов, а потом выбрать из них несколько с самыми высокими рейтингами.