ГЛАВА VIII

Когда я проснулся, Солнце было уже очень высоко, и я прикинул, что сейчас около восьми часов утра. Я лежал в траве, овеваемый прохладой, думая о приятных вещах, чувствуя себя отдохнувшим, довольным, и находящимся в прекрасном настроении. Я мог видеть Солнце в одном или двух просветах листвы, но в основном это были большие деревья, и сквозь их мрачные кроны солнечный свет пробивался едва-едва. На земле были веснушчатые места, там свет просеивался через листья яркими пятнами, и эти веснушки немного подрагивали и менялись местами, отзываясь на слабый ветерок, то и дело пробегавший по кронам. Несколько белок, став на лапки, приветствовали меня весьма дружелюбно.

Я сильно обленился и привык к удобствам – мне совсем не хотелось вставать и готовить завтрак. Ну вот, я снова задремал, и только стал видеть сны, как услышал глубокий звук «бум!», доносящийся с середине реки. Я вздрогнул, привстал на локоть и стал прислушиваться, довольно скоро я услышал это снова. Я вскочил, вскарабкался наверх и пошёл, и посмотрел в дыру между листьями, а там дым, лежащий на воде длинным хвостом прямо вокруг парохода. И на пароходе было полно людей, и он шёл вниз по реке. Я знал, что сейчас снова раздастся это «Бум!» И вот я вижу белую дымовую завесу со стороны парома. Понимаете, они стреляли из пушки над водой, пытаясь заставить мой хладный труп всплыть на поверхность.

К тому времени я уже довольно сильно проголодался, но не мог зажечь костёр, потому что они могли увидеть дым. Поэтому я сидел на месте, наблюдая за дымом на реке и слушая частые пушечные выстрелы. Река была там не меньше мили шириной, и вид её летним утром был изумителен, так что у меня было достаточно времени, чтобы видеть, как они ловят мой труп, если бы только была возможность перекусить. Ну, тут мне припомнилось, что всегда ставят ртуть в хлебах и пускают их по реке, потому что эти хлеба всегда плывут прямо к утопленнику и останавливаются всегда прямо над ним. Ну, думаю, буду следить, и если одна из этих штук из них поплывет за мной, я покажу им шоу. Я перебрался на край острова со стороны Иллинойса, чтобы посмотреть, удастся ли мне поймать хлеб. Я думал, что мне повезёт с первого раза. И тут приплывает большая буханка, я пытаюсь поймать её с помощью длинной палки, но тут моя нога соскользнула, и буханка уплыла от меня. Конечно, я был там, где течение сильное, ближе всего к берегу, я знал это достаточно хорошо. Но к тому времени подплыла еще одна буханка, и на этот раз я был на высоте. Я вынул пробку и вытряхнул маленький шарик ртути и вонзил зубы в хлеб. Это был «хлеб хлеба» – прекрасный, свежий, ароматный каравай, какой едят одни богачи. Я уже забыл, что такой хороший хлеб существует в природе, это ведь не ваши дрянные плоские кукурузные лепёшки!

У меня были причины быть всем довольным. У меня был вкусный хлеб, и зубы, чтобы его жевать, было бревно, на котором можно было удобно сидеть, и я имел прекрасную возможность наблюдать из-за листьев за происходящим на реке. И тут что-то как молнией шарахнуло меня. Меня просто осенило. Вот, думаю, теперь мне понятно, что вдова или пастор или кто-то молились, чтобы этот хлеб отыскал меня, и вот он поплыл и отыскал меня. Поэтому нет никаких сомнений, что в этом что-то есть, то есть что-то есть в том случае, если молятся вдова или пастор, а мне и пытаться не стоит, не выгорит, я думаю, что это работает только у правильных людей. И Моисей, если бы дожил до этого времени, уж точно разобрался бы со всем этим!

Я закурил трубку и долго пыхтел, продолжая внимательно посматривать за происходящим. Пароход плыл по течению, и я предположил, что у меня будет шанс увидеть, кто на борту, когда пароход подойдёт поближе к месту, где причалил мой хлебец. Когда пароход подошёл совсем близко, я вытащил трубку и пополз туда, где выловил хлеб, и лежал за бревном на берегу в маленькой прогалине. Там, где бревно было раздвоенно, я мог прекрасно глядеть и не опасаться, что меня самого заметят. Постепенно пароход подошёл, и дрейфовал так близко, что они могли прыгнуть с палубы на берег. Большинство из них были в лодке. Папа, судья Тэтчер, Бесси Тэтчер, Джо Харпер, Том Сойер, и его старая тетя Полли, Сид и Мэри, и многие другие – все были здесь. Все говорили об убийстве, но капитан взорвался и сказал:

– Смотрите в оба, будьте внимательны, здесь течение, и возможно, его вынесло на берег, и он запутался в водорослях у кромки воды! Во всяком случае, будем надеяться на это!

Они все собрались и наклонившись над перилами, почти надо мной, продолжали выискивать изо всех сил мой бездыханный труп. Я классно их видел, но они меня не видели совсем. Затем капитан прохрипел:

– Назад!

И пушка произвела такой жуткий взрыв прямо передо мной, что у меня чуть уши не отвалились от грохота, а мои глаза чуть не выело дымом, и я решил, что мне кирдык. Если бы они стреляли ядрами, я полагаю, у них появился бы труп, который им был так желанен. Ну, я пришёл в себя, смотрю, всё кончилось вроде вполне благополучно. Пароход отчалил и уже быстро скрывался из поля зрения за мысом. Я слышал, как он уходил, быстро-быстро, всё быстрее и быстрее, быстро-быстро, всё дальше и дальше, и через час я уже больше ничего не слышал. Остров был длиной примерно в три мили. Я судил, что они обошли его целиком до ступни на том дело и кончилось. Но они еще не всё закончили. Они покружили вокруг подножия острова и заплыли в рукав на стороне Миссури и под паром быстро шли по протоку. Я перебрался на другую сторону и наблюдал за ними. Когда они добрались до самой верхотуры острова, они бросили бесполезную стрельбу и вернулись к берегу Миссури, чтобы отправиться домой в город.

Я знал, что для меня теперь всё в порядке. После такого меня никто не стал бы искать. Я вытащил свой скарб из каноэ и соорудил хорошее гнездо в самом густом лесу. Я сделал из своих одеял что-то вроде шатра, дабы они не мокли во время ливня. Я поймал сома и выпотрошил его при помощи моей пилы, и к закату изжарил его на костре и поужинал. Затем я забросил снасти, чтобы поймать рыбу на завтрак

Когда совсем стемнело, я расположился около костра с трубочкой, и довольно долго кайфовал, а потом, когда мне стало скучновато, пошел на берег и до глубокой ночи слушал плеск волн, считал звезды на небе и плывущие бревна и плоты в воде, а затем лёг спать. Нет лучшего способа убить время, когда вы одиноки, чем заснуть глубоким сном – уснул, и скуки нет, как и в помине.

Так прошли три дня и три ночи. И всё это время было одно и то же. Но на четвёртый день я отправился исследовать мой остров. Я был его полновластным хозяином, всё здесь принадлежало мне, как бы это получше выразиться, и я хотел знать всё об этом острове. Своё имущество надо порой считать назубок! Но, честно говоря, в основном я хотел убить время. Я нашел много клубники, спелой и очень крупной, зеленый виноград, какие-то ягоды, зеленая ежевика только начинала завязываться. Судя по всему, всё это со временем могло мне пригодиться. Ну, я пошел дурачиться в глубокой чаще, забрёл в несусветную глушь где-то в глубине острова. У меня было ружьё, но я не стрелял из него, оно было у меня скорее для защиты. Я подумал, что лучше подстрелить добычу поближе к жилищу. Примерно в это же время я чуть не наступил на змею очень приличного размера, и она ускользнула на цветущем лугу, а я погнался за ней, чтобы подстрелить. Я сгруппировался, и внезапно оказался прямо у своего, уже догорающего костра.

Мое сердце трепыхнулось в груди. Я не стал медлить и, взяв на изготовку ружьё и тихо спустив курок, двинулся дальше, потом стал красться на цыпочках так быстро, как только мог. Время от времени я останавливался на секунду среди толстых стволов и прислушивался, но мое дыхание было таким тяжелым и бурным, что я почти ничего не слышал. потом я возобновлял движение и пройдя какое-то расстояние, замирал и снова прислушивался. И так всё время. Если я видел пень, я принимал его за человека, если я наступал на палку, и она хрустела под ногами, я испытывал такое ощущение, как будто, кто-то перерезал одно из моих дыханий пополам, и осталась только половинка, да и та короткая.

Когда я добрался до лагеря, я не чувствовал себя очень уж нахальным и уверенным в себе, у страха, как говорится, глаза велики, но я говорил, сейчас не время дурака валять! Поэтому я снова забрал весь мой скарб в каноэ, чтобы убрать их с глаз долой, а потом я погасил огонь и разбросал пепел вокруг, чтобы всё выглядело как старинный лагерь прошлого года, а затем полез на дерево.

Я думаю, что я просидел на дереве часа два. Я ничего не видел, я ничего не слышал – но сколько ужасающих видений за это время прошло предо мной! Ну, я, конечно, не мог оставаться там навсегда, так что, в конце концов я спустился на землю, но при этом я все время держался в густых зарослях и был настороже. Все, что я мог съесть, это были лесные ягоды и то, что осталось от прошлого завтрака.

К тому времени кругом была глухая ночь, я был довольно голоден. Поэтому, когда было хорошо и темно, в предрассветной тьме я перебрался на Иллинойский берег – это около четверти мили отсюда. Я пошёл в лес и приготовил ужин, и я решил, что останусь там всю ночь, когда у слышал далёкое кланц-кланц, кланц-кланц и подумал: это лошади, и скоро здесь будут люди. Я как можно быстрее опять скинул все на каноэ, а затем пробрался сквозь лес, чтобы узнать, кто тут лазит по ночам. Я был ещё в пути, когда услышал, как какой-то тип говорит:

– Места лучшего, чем здесь, всё равно не найти! Лошади совсем выбились из сил. Поищем стоянку здесь! Может, что-нибудь и найдём!

Я не дождался, но толкнул лодку и легко скользнул от берега. Я переправился на старое место и решил провести ночь в каноэ.

Я почти не спал. Не мог, так или иначе, в голову всякая ерунда лезла. И каждый раз, когда я просыпался, я думал, что кто-то душит меня за шею. Так что ничего хуже этого сна трудно себе представить! Потихоньку я стал говорить себе: так жить нельзя! Мне всё-таки надо выяснить, кто это, кто здесь, на острове, со мной рядом? Надо разведать, хоть тут тресни. Ну, с этими мыслями мне стало много лучше, а потом и совсем полегчало.

Я схватил весло и скользнул вдоль берега всего лишь в шаге или двух от него, а затем позволил каноэ свободно скользить вниз среди теней. Луна сияла, и за пределами теней леса всё остальное было ярко, как днём. Я хорошо двигался, и на час, а может и больше, заснул и крепко спал довольно долго. К этому времени я уже сплавился к самому носу острова. Я шуровал веслом целый час, прохладный ветерок начал дуть, и вокруг было так хорошо, так тихо! Я сделал фортель веслом и с брызгами моя бравая посудина пошла к берегу. Затем я достал ружьецо и выскользнул в край леса. Я уселся там на бревне и стал смотреть сквозь листья, как настоящий индеец Вицнапуцли Глотатель Портвейна. Вижу, что Луна уходит, и тьма начинает покрывать реку. Но через некоторое время вижу бледную полоску над верхушками деревьев и знаю, что наступает день. Поэтому я взял ружьецо и стал красться к тому месту, где застал тлеющий костёр, и каждую минуту или две останавливался, чтобы послушать. Но мне не повезло – я так и не смог попасть на это место. Как так могло случиться? Пока я думал над этим, вдруг вижу – сквозь деревья мелькает какой-то маленький огонёк, похожий на мотылька. Я пошел на этот огонёк так осторожно и медленно, как мог только какой-нибудь опущенный лесной эльф. Думаю, не обжечься бы мне об этот чёртов блуждающий огонёк! Постепенно я пробрался достаточно близко, чтобы посмотреть, что там, а там на земле лежит какой-то двуногий типок. У меня штаны чуть мокрыми не стали от страха. У него было вокруг головы намотано одеяло, и его голова была совсем у края костра. Я замер в кустах, примерно в шести футах от него, и не сводил с него глаз. Незаметно пришло серое, мутное утро. Довольно скоро этот тип зашевелился, потом потянулся, стал зевать, стащил одеяло, батюшки, я узнал его, это был Джим – ниггер мисс Уотсон! Бьюсь об заклад, вам не понять, как я был рад увидеть его. Боже мой, какая удача! Я крикнул:

– Здорово, Джим!

И выскочил к нему

Он подпрыгнул как ужаленный и уставился на меня. Затем он упал на колени, сложил молитвенно руки и стал причитать: