В общем, Вениамин два дня просидел с книжечкой-инструкцией и вышел из комнаты своей, являя вид и задумчивый, и довольный. Он чувствовал, вот это радиоигра – это его. И он будет бить морзянку Амундсену, искать во льдах Нансена и разговаривать с далекой Сенегалией.

У папы попросил дать денег, купить набор «на все руки», купить набор «радиомастеру на каждый день» и просить Минну больше в его комнатке не убираться. Никогда. Да, и дать немного денег на покупки разного необходимого инвентаря.

Конечно, Веня был мальчиком открытым и папе всё рассказал. В смысле, про инструкцию, свои желания и свое нетерпение.

Семья у Фогелей была дружная. Расходы на пожелание Вениамина – пустяшные. Но!

Был собран совет семьи. Он традиционно собирался при всех важных жизненных обстоятельствах. Если только когда погром, то тут уже не до сборов и обсуждений. Пока же собираться можно.

Кстати, давайте немного о кёнигсбергских евреях и о Фогелях вообще, о Вениамине – в частности. В начале – о Кёнигсбергских евреях.

Конечно, всякое бывало. На то они были – народом, богом избранным. Но и гонимым – уж очень все завидовали. Как же так, мы мол тоже работаем, а всё – никак. Они – как муравьи – всё и сразу. И друг дружке помогают. Да тут ещё Лютер провозгласил:

«Евреи – наши кровные родственники и братья нашего господа… К ним надо применять закон не папской, а христианской любви…»

И превратилась Восточная Пруссия в светское государство. Появились, после долгого перерыва, евреи, по приглашению герцога Альбрехта. В начале – врачи. Затем – торговцы.

Конечно, было всяко. Но всё-таки, всё-таки. Евреи селились, богатели. Кёнигсберг был одним из городов европейских, в котором не было гетто. Никогда! И погромов! (До 1933 года). И на Синагогенштрассе была отстроена в 1815 году синагога.

А в начале XX века построено было здание еврейского сиротского приюта – редкой красоты сооружение. С круглыми мансардными окнами, оригинальные линии фасада.

Славились евреи Кёнигсберга свободными профессиями. Врачи, аптекари, адвокаты – составляли элиту города. Недаром семья Фогелей из десятилетия в десятилетие процветала. Уже стали на слуху и берлинские Фогели, и даже французские.

Конечно, кто был в любой стране меценатом? Евреи. В Кёнигсберге процветали за их счёт театры.

Традиционно думало еврейское племя – вот уж это им зачтётся. Как бы! Как бы! Да всё было хорошо, пока не пришёл 1933 год.

Теперь немного о семье Фогелей. Она была, во-первых, большая. Во-вторых, – дружная. Это можно видеть по «русским» Фогелям, которые так и продолжали жить в немецкой Слободе Московии. Но, как мы неоднократно отмечали, Господь Бог сам решает, что и кому. Видно, было решено богоизбранным допускать любые отклонения, связанные с Верой. Ибо главное – хранить Веру в сердце. Что евреи выполняли неукоснительно, хоть и назывались аптекари в Кёнигсберге христианами.

Увы, нет, не помогло.

Основные ветви древа «немецких» Фогелей – аптечное дело и банковский бизнес. Но стали появляться у Фогелей и торговые фирмы. Особенно, когда был принят королевский указ об уравнивание прав еврейских купцов с христианскими. И уже разрешено и в гильдии купеческие евреев вводить. Особенно тех, кто с капиталом. Дальше – больше. Фогели все большую роль начали играть в банковской структуре города. Наряду с «Северогерманским кредитным обществом» Фогель-банк всё больше и больше оказывал влияние на развитие торговли и промышленности.

Так вот, в доме аптекарей собрались все ведущие Фогели Кёнигсберга. Казалось, пустячный вопрос. Да и вопроса-то никакого нет. Ну захотел сынок Михаэля Фогеля, держателя большой сети аптек, заняться радиоделом. Да и Бог бы в помощь. Но все Фогели смотрели вперёд. А ежели не вперёд, (а мы видим – просчитались, не разглядели, что впереди), то уж точно в глубину. А в глубине – потемки и не всегда возможно понять, что там скрыто, в глубинах судеб еврейских.

Все выслушали папу Михаэля со всяческим вниманием. Уже и выпили кофею чудного приготовления до закусили цукатами. Попытался было ортодокс из молодых Фогелей затеять спор. Где это мол в Торе или иных святых книгах упомянуто о радиосвязи между племенами еврейскими. На что реб Цви Дуннер, главный раввин Восточной Пруссии – приглашённый семьей Фогелей из огромного почтения, так вот реб Цви тихонько так сказал:

– Господин мой, ты прав, что не было радиосвязи во времена становления племени израильского. Но в те времена и железных дорог не было – а мы это не отрицаем в жизни своей. Так вот и вы сейчас, вы, видно забывшись, господин мой, звоните своей маме с сообщением, что обедать – придёте. А ведь это – радиотелефон. Так пусть молодой человек эту сферу науки начнёт изучать. Не ровен час, не прогневи мы нашего Господа, что понадобится – по рупору или ещё как – у Фогелей будем просить лекарство доставить к нам на дом. Правда, лучше обойтись услугами любезной Минны. Уж таких цукатов в городе и не сыщешь. С Богом, аминь, аминь.

После этого все стали тихонько смеяться над недотепой ортодоксом, желать успеха молодому Веньке, и, стараясь сделать это незаметно, похлопывать рдеющую Минну по попке. Что хотите, племя такое.

* * *

Уже через два месяца Вениамин собрал первую радиостанцию. Она оказалась из рук вон плохая. Как по стабильности частоты, так и малоэффективной антенной, плохим приемником и помехами. Папа посмотрел на изделие сына, услышал сквозь скрип и шорохи крик «Ахтунг, ахтунг» какого-то оглашенного парнишки из Пиллау и неожиданно сказал:

–Знаешь, сын, что-то в этом есть. У нас тоже с лекарствами не всё гладко поначалу. А вот как от примесей очистишь, добавишь нужных трав или иного – вот тут лекарство свой результат и покажет. Давай, зай гезунд¹⁰… И пошёл довольный.

В общем, через год Вениамин научился неплохо паять, разбирать схемы радиостанции, что выменивал у моряков на сигареты и спиртное. Дело шло, было очень интересно и друзья по шатаниям в Кёнигсберге Веньку потеряли почти окончательно.

И наконец он нашел! Как сделать более или менее стабильную и чистую радиостанцию. И уже из Берлина и Цюриха корреспонденты Веньку засыпали вопросами – почему у него такое чистое звучание.

– Догадайтесь, – и счастливый Венька убегал в гимназию. А в женской части гимназии была Бася. Нет-нет ребята, это счастье. Это – детство. Юность. Омытая голубым, холодным Балтийским летом. А впереди – вся жизнь.