«Ну да, умрешь. Ты у меня еще та развратница. Признавайся».

«Ну в чем?!»

«Писюнчик мокрый? А ну иди сюда. Ну конечно. Кто бы сомневался. А ну ложись быстро, раздвигай ноги, попробуем тебя, посмотрим, какой твой стыд на вкус».

«Ой, Мишка, хорошо как! Сильней! Ооой, щас я…».

«Нет, уж, пагади, Кончита ты малолетняя, пошли в душ», – он схватил девушку за руки, поднял с кровати и забросил на плечо, она визжала и дрыгала ногами.

«Ну ни-ха-чу! Пусти! Опять надругаешься над бедной девочкой!»

«Пошли, бедная ты моя девочка. Ты уже соглашалась же сама. Про бонус помнишь?»

«Ну не надо, Мишка! Ну я там хочу! Ну ты сам виноват! Сам меня…».

«Ну и там будет. Становись лошадкой. Сейчас мы тебя помоем… так…».

«Ой, ну стыдно так! Дай я сама».

«Ну вот… теперь намажем… и так потихонечку… вставим…».

«Ну больно!»

«Расслабься. Щас мы твой писюнчик потрогаем… и потом попунчиком займемся…».

«Страшно, Мишка!»

«Я чуть-чуть, не бойся. Все. Не больно?»

«Ну стыдно, умру щас! Ну куда ты его вставил!»

«Ну туда. Все, все уже. Тихо. Потрогаем тебя. Надутая. И сосочки торчат. Заведем вот часы. Приятно?»

«Ну гадский ты пиратище!»

«Перестать?»

«Убью тебя щас! Трогай!»

«Вот, двигаемся… трогаем…».

«Ооой, я… я щас…», – Белка дернулась вперед, выскользнула из-под Михаила, свернулась на дне ванной калачиком, сжала бедра с ладонью меж ними, замедляла движения ног, пока не успокоилась под теплыми струями душа.

Они лежали на кровати голые и мокрые, Михаил забросил руки за голову, Белка легонько гладила его кончиками пальцев во всех местах.

«Такой день был буйный. Устала ужасно. Ты меня любишь?»

«Конечно, маленькая. Мне даже кажется, что я тебя еще больше люблю».

«Правда? А почему?»

«Не знаю. Ты мне как-то ближе стала».

«А я после бара думала, ты меня убьешь. Или бросишь».

«Конечно, убью. По заднице будешь получать регулярно».

«Ну это ладно! Лишь бы ты был со мной».

«Ну куда мы с тобой друг от друга денемся. После всего».

«Никуда?»

«Никуда. Давай спать».

«Ну давай».

Михаил выключил воспоминания, убрал с живота ноутбук и бросился на кухню – курить хотелось ужасно. В командировку, что ли, съездить. Погордиться. А то так и не собрался. А разве ты внутри не гордился. Ну конечно, чаша гордости твоей переполнена до краев. Да тебе и не нужны другие. Это твоя тайна. Пусть так и будет. Хранимая, она растет у тебя внутри, разменянная – превратится в ничто.

Он загасил сигарету, вымыл кружку и пошел собираться на встречу – нужно было позаниматься и делами. Часа два он ездил на своем Х5 по городу, а в голове и без ноутбука работал просмотр фотографий: они всплывали в памяти сами собой во всех подробностях.

Все, не могу больше. Он затормозил у супермаркета, купил самую большую коробку «ассорти», бутылку холодной колы и поехал в больницу. На стоянке он закурил и увидел, что окно в кабинете Белки приоткрыто. Забрав пакет, он пропрыгал ступеньки входа, прошел вестибюль и свернул налево – ему нужен был последний кабинет.

Михаил тихонько приоткрыл дверь и просунул голову в проем: у стены, чуть согнувшись, стояла рыжеволосая девушка в белом халате, она расставляла на полке папки; солнце из окна пронзало тонкую ткань, под которой свободно колыхались груди.

– Привет, Бельчонок.

– Ох, Мишка, напугал меня!

– Конечно. Голой под халатом не страшно ходить, а тут я – ужас сплошной.

– Ну жарища страшная!

– Я тебе колы холодной привез.

– Правда? Давай скорей!

– И конфету.

– Ничёсе, конфета! Ты провинился? Признавайся!

– Соскучился просто.

– Ну ты брихун какой! – щеки девушки порозовели.

– Ты у меня такая красивая.

– Ты что это, заболел? – Белка подошла и провела ладонью по ширинке его джинсов.

– Да, хворь напала с утра. Работал, работал – не проходит. Вот решил заехать. Полечиться.

– Ну тут же люди ходят, Мишутка. Может, уже вечером.

– Так обед щас. А до вечера я могу и не дожить.

– Ну придумал тоже – не дожить. Ну помучься немножко – тебе полезно. Не все же мне одной.

– Да я уже до самого до… умучился. Спасать меня надо. Срочно.

– Да ты знаешь, сколько у меня работы! Посиди пока на диванчике, водички попей.

– Ну давай посидим. Садись сверху. Давай скорей.

– Ну что с тобой делать, иди двери закрой.

Михаил подошел к двери, повертел английский замок вправо-влево и вернулся на больничный диванчик. Белка подошла к нему и уперлась своими коленями в его, он нагнулся и провел ладонями по ее икрам, бедрам, захватил и сжал ягодицы, потыкался носом в упругие груди, покусал торчащие соски прямо через халат. Через халат трогать ее было даже приятней: это было ощущение, несущее в себе следующее действие, и он его совершил, расстегнул верхние пуговицы, засунул руку внутрь, поймал ее упругие груди, потянул на себя, сжал пальцами соски, услышал «ооох!», приник к ним ртом, сосал их так, будто это был источник вечной жизни. Девушка поддерживала грудь снизу рукой, она поила его собой, отдавала себя щедро; спина ее выгибалась и голова запрокидывалась назад. Она села к нему на колени, Михаил сдвинул в сторону трусики и запустил руку внутрь: там было мягко и влажно. Белка расстегнула зиппер его джинсов, достала член и уперла его себе в клитор, ахнула, сдавила член изо всех сил, сжала мошонку и впилась губами в его губы.

– Стой, отдохни немножко.

– Так ты не хочешь?!

– Хочу ужасно с самого утра.

– Так что?!

– Так долго хотел – жалко, если быстро кончится.

– Я так не могу! – она приподняла бедра и запустила член в себя, – давай!

Руки его ухватили девушку за ягодицы и прижали ее к бедрам, она спружинила, отодвинулась назад и двинула бедрами сама, потом еще и еще.

– Бэла, ты помнишь, что сегодня со…, – дверь резко открылась, и на пороге застыла черноволосая девушка, глаза ее полезли на лоб, она закрыла рот ладошкой, – …совещание… ой, извините!

Белка на секунду обернулась через плечо, потом обняла Михаила за шею, двинула бедра вперед, сжала их, закричала, забилась в конвульсиях, впилась в его шею зубами, вонзила ногти ему в спину и потом резко вскочила на ноги – дверь была закрыта, в комнате никого, кроме них, не было. Она подошла к двери и закрыла ее на замок, вернулась к диванчику, опустилась перед ним на колени, положила на него руки и сверху голову.

– Ну вот. Что теперь делать.

Михаил гладил ее волосы, спину, соскользнул вниз и обнял ее за плечи.

– Ну что делать. Большое дело. Обед. Можешь ты пообниматься немножко.

– Это было похоже на обнимашки?

– Ну а что. Ты же в халате. Со спины не видно ничего было.

– Да? А я случайно не кричала?

– Не, ты что!

– Правда?

– Ну да! Да она и ушла сразу. До того как.

– До чего.

– Как ты кончила. Хорошо хоть?

– Не то слово!!! Я думала, я умираю. Как увидела Маринку, сжалась вся, хотела остановиться, а оно как бахнет! По-моему, я потеряла сознание на секунду. Открыла глаза – круги белые плавают. Никогда так не было!

– Ну вот и хорошо.

– Ну где ж хорошо, Мишутка! Во мне стыд до сих пор клокочет. А еще на совещание идти. Провалиться хочется сквозь землю. Как я на нее теперь смотреть буду. Госпади! Пять минут осталось! А мне еще одеться!

– Я думал, ты так и пойдешь.

– Ну убью тебя щас уже! Езжай домой!

– Как домой?! Сама кончила, а я?!

– А ты подожди. До вечера.

– А если умру?

– Мишунчик, ну я отработаю, ну беги, мне пора. Красная я?

– Ты просто красавица! Дай я тебя щелкну.

– Ну не надо! Некогда! Ну что ты будешь с тобой делать! Ну что за напасть такая!

– Снимай трусики, а то не уйду.

– Ну подлец ты какой! Ну вот, все, давай быстрей!

В дверь постучали: «Бэла! Идем!».

– Все, я побежала, выйдешь через пять минут, пока.

Михаил сидел в кабине Х5 на стоянке больницы и жадно курил. Почему-то только сейчас ему вспомнилось, как он ночью пробирался в кабинет главврача – искал фото Марины, которые та высылала ему по почте, а потом, в преддверии свадьбы захотела удалить. Он тогда вычистил комп главного весьма успешно, свадьба прошла на ура, а файлы, по обыкновению, он сохранил у себя, хотя ни разу с тех пор и не смотрел. Все в больнице знали про Вячеслава Ивановича и Марину – они не перестали встречаться и после свадьбы, Михаил сам видел, как тот выходил из ее кабинета, проверяя ширинку. Через минуту он стоял напротив девушки в бывшем кабинете Белки, а она, полыхая румянцем, не очень успешно пыталась застегнуть верхнюю пуговицу халата, что его несказанно обрадовало – повод для ревности испарился. Вертеп настоящий, а не больница. А впрочем… везде, наверно, так. И ничего с этим не поделаешь. Ладно, поехали домой.

По дороге домой Михаил заехал в супермаркет, купил сосисок, батон и коробку пирожных. Дома он сразу разделся и пошел в душ, долго поливал себя струями горячей и холодной воды, потом сидел на кухне и курил. Уже на диване, с ноутбуком на животе, он нашел на диске D:\ архив МК. rar, развернул его, поклацал фото черноволосой девушки, а видеофайл сбросил на медиаплеер. Глаза закрывались сами, он ушел в спящий режим.

Он был в бывшем кабинете Белки, Марина расстегивала халат, опускала вниз трусики и спрашивала: «Хочешь посмотреть? Как я тебе? Что тут такого стыдного. Нравится?», из холла доносился скрежет ключа в замочной скважине, пальцы задвигались у него в паху.

– Нравится ему? – Михаил резко открыл глаза: Белка стояла перед диваном на коленях.

– Ох, а я подумал…

– Что?

– Что ты уже никогда не вернешься.

– Ну чего это вдруг.

– Нууу… повысят тебя… до любовницы Вячеслава Ивановича, и будете вы с ним… в его кабинете…

– Ну дурак ты какой у меня! Не напоминай мне о кабинете!

– А что там.

– Да совещание же было.

– И что было.

– Анна Сергевна все спрашивала, чего это я такая взлохмаченная.

– А Маринка?

– Глаза прятала.

– Вспоминала, наверно, как они с главным там… как она под столом…

– Она?! Под столом?!

– Ну да, я же тебе говорил, я файл у него нашел, в компе.

– Не помню! Стер?

– Нет.

– Нет?! Смотрел?!

– Да нет, клянусь, только сегодня вспомнил, что он у меня есть.

– А зачем он тебе?

– Да просто лежал.

– Так удали!

– Конечно. А ты не хочешь посмотреть?

– А мне зачем?!

– Нууу… может, тебя твой стыд попустит…

– Ты думаешь?

– Или уже?

– Да как вспомню, так жар в груди и подымается! До сих пор! Ужас!

– Включить?

– Ой, не знаю. Ну включи. Все равно уже.

Михаил взял пульты от телевизора и медиаплеера, нашел файл и запустил. На экране появился длинный Т-образный стол, потом камера опустилась, и под ним показалась голова черноволосой девушки между мужских ног – она усердно работала губами, глаза ее смотрели вверх, член рвался вперед, раздалось какое-то подобие рычания, голова девушки дернулась назад.

– Боже ж ты мой! Маринка!

– Ну вот, а ты просто пообнималась.

– Но я же к ним туда не зашла!

– Ну вот сейчас как бы и зашла. Ты видела. Ты знаешь. Полегчало?

– Ох, Мишка. Тепло в груди. Не проходит.

– Ну еще таблетка не растворилась, щас пройдет. А ты пока поработай.

– А как ты хочешь.

– Ну как-нибудь. По-простому.

– Ты хочешь, чтоб я как она!

– Ну а что тут такого стыдного. Ты же так уже делала.

– Делала.

– Ну вот.