Они дошли и до центра, и Михаил с тоской посмотрел на четыре его этажа.

– Белка. Иди походи сама. Я тут посижу.

– Ага, а если я не смогу выбрать?!

– Ну купишь две.

– Да? Ну я пошла.

Михаил побродил по площади, позаглядывал в витрины, увидел кафе со столиками на террасе и уселся за один из них. Подошел бармен, он заказал пива, отхлебнул из запотевшего бокала и со смаком закурил. Взгляд его механически отметил бычачью морду эмблемы «доджа» на стоянке слева, номера были греческие. Вот, а говорят, что они плохо живут… тачки американские покупают… Ну и ты тоже… у тебя даже лучше… немецкая, правда. Так я ж работаю. Не покладая рук. Надо посмотреть, кстати, как там наш сайт.

Он открыл в смартфоне браузер и загрузил свой сайт, на котором продавались электронные гаджеты и эротические игрушки, кликнул на статистику и углубился в цифры. Цифры были приличными, все потихоньку продавалось, он загасил сигарету, допил пиво, не удержался и зашел на фейсбук. Последние фотографии на странице Белки пестрели комментами. Господи, да кто ж они все такие. Сердечки вешают, дурь всякую пишут… Ну да черт с ними. Он открыл свою страницу – Белка была на месте, улыбалась с чашкой кофе у рта. «Вкусно!» Ты понимаешь, ей вкусно. Что тебе еще надо. Пусть себе ей пишут, что она красавица, а она потом придет к тебе и… А где это ее черти носят, твою красавицу?!

Михаил посмотрел на часы, нахмурился и решил, что придется вызывать грузовик для сумок. Ну женщины… все они такие. Пойти ее поискать, что ли.

Он расплатился, добрел до центра и нырнул в его утробу. Внутри было прохладно, не очень шумно, он свернул налево и побрел вдоль прилавков. Вся эта мишура не привлекла его внимания, надо будет потом сувениров где-нибудь купить. Но не здесь. Спать чего-то охота. И где ее тут искать. Ну совсем облом. Во, туалет. Надо сходить, да и вернуться.

Кафе располагалось как раз напротив выхода торгового центра, он опять заказал пива, закурил, и краем глаза заметил, что «доджа» уже нет. Второй бокал пился медленней, сигарета дымилась меж пальцев, ноги грело солнце, неудержимо клонило в сон. Ну что ж ты будешь делать с этими клятыми сумками. Так бы повалялись сейчас классненько… в номере… под кондишином… с закрытыми шторами… даже ничего бы и не делали… только бы она была рядом… а ты бы гладил ее кожу… а она… Да где ж она есть, в конце концов?!

Он достал телефон и написал смску: «Ты жива? Или тебя в лабиринт увезли? Или погибла под обвалом сумок?». Он закурил новую сигарету, услышал уведомление о доставке, посмотрел на группу туристов, отметил несколько пар красивых женских ног, телефон завибрировал. «Возвращайся сам поспи я буду позже наберись сил ты мне еще будешь нужен». У него отлегло от сердца, он расплатился и быстро пошел в отель. Через пятнадцать минут от уже успел принять душ, прикрыть штору и развалиться на белоснежной постели. Нужен, это хорошо… это просто замечательно…

Михаил открыл глаза и сел на кровати: за окном был вечер, в номере он был один. Он схватил с тумбочки телефон и набрал номер Белки. «Абонент временно недоступен». Ну твою ж мать, вот я этому абоненту! Он взял сигареты, вышел на террасу и закурил. Так, что делаем. Надо идти ее искать. В полицию заявить… приметы… фото… Ага, фото у тебя есть. С кофе. Давай, Майкл, двинули.

Он вернулся в комнату, натянул джинсы, отлить надо, свежую футболку, похлопал себя по карманам и двинулся к двери. Раздался стук, он резко открыл дверь – на пороге стояла Белка, щеки ее приближались по цвету к платью, она вошла в номер и упала в кресло.

– Ну я тааак устала!

– Ты где была?!!! Ты на часы смотрела?!

– Ну я не смотрела, Мишутка, ну не злись.

– А телефон чего молчит?!

– Ну он разрядился.

– А сумка где?!

– Сумка? Ах, сууумка. Ты знаешь, я без тебя не смогла выбрать. Все эти продавщицы… так надоели! Тычут мне что-то и не видят, что мне надо совсем другое! Ну такие дуры! Ужас просто. Зайдем завтра опять?

– Получишь ты у меня по заднице! Сегодня!

Михаил выскочил на террасу и попытался закурить, сигарета сломалась, он вытащил другую и судорожно втянул в себя дым. Так, уймись, Майкл, все хорошо… продавщицы дуры… все хорошо… что за, бл…, сигарета такая короткая!

– Миииша! Я в душ!

Солнце садилось в море, ветерок приятно остужал голову, сердце перестало прыгать в груди. Ну как можно на нее злиться. Она сейчас голая, розовая вся, мокрая… Ты можешь прямо сейчас… а как она утром… а в море… Ну где ты еще такое найдешь… Сокровище? Ну да. Что б ты без нее был в своем Мухосранске? Для кого бы деньги зарабатывал. Тебе они и на хрен не нужны. А так… Короче, надо закурить. Михаил положил ноги на столик, закурил новую сигарету и стал смотреть на море. Покой разливался по нему, мышцы расслаблялись, он вспомнил, как потерял Белку в «Минотавре» на Крите, как бегал по лабиринту, искал ее в закоулках бара для поклонников БДСМ, как нашел ее распятую на кресте с задранным подолом, как грохнул по спине парня в маске быка треногой, освободил девушку, как они бежали по улицам Гераклиона, а потом в номере… Ох и задал ты тогда ей жару! Она аж пищала и кончала без перерыва, адреналин булькал в крови, и вы такое вытворяли… И ты вытащил потом ее на газон, голую, всю в твоей сперме, и она лежала там, раскинув ноги… Дааа, а потом еще и в душе… Что-то долго она в душе.

В комнате зацокали каблуки, и на пороге остановилась Белка: волосы ее были подняты в высокую прическу, два локона спускались к ушам, плечи и руки были голые, в ушах и на шее колыхались жемчужины, дальше шло черное короткое коктейльное платье, длинные ноги заканчивались черными замшевыми туфлями на шпильках; в руке она держала маленькую черную сумочку.

– Пора ужинать, Миша. Идем?

– Белка.

– Чтооо?

– Когда это ты успела?!

– Ну вот такая я у тебя быстрая. Как я тебе?

– Умереть не встать!

– Платье нравится?

– Слушай… а повернись-ка… нагнись-ка вперед…

– Ну Мишка! Ну перестань!

– Ну я теперь так и буду со стояком ужинать?!

– А ну-ка, покажи… Да, удачное платье. Пошли.

Они неспешно двигались по вечернему городу, Белка держала Михаила под руку, ему хотелось обнять ее за талию, но она не давала. Горели фонари, люди за столиками разных харчевен орудовали ножами и вилками, было тепло, но уже не душно. Они вышли к центру, напротив торгового центра стояло двухэтажное белое здание с синим куполом.

– А это что такое, Мишка?

– Это? Щас посмотрим. Это музей местный. Вон афиша. Выставка какая-то. Художник. Микис Теократис.

– Давай зайдем?

– В музей?! Ты же есть собиралась.

– А людей везде полно. Мы посмотрим, люди рассосутся, и мы пойдем есть.

– Ну ладно. Давай зайдем.

Михаил купил билеты, и они зашли. Из вестибюля открывался через арку большой зал, уставленный предметами минойской культуры: глиняные амфоры, посуда, небольшие статуэтки, бронзовое оружие, шлемы и панцири – все это было расставлено на небольших постаментах, покрытых стеклянными кубами. В центре зала стояла массивная женская каменная статуя, головы у нее не было, могучие бедра держали крепкий торс с огромными грудями.

– А это кто, Мишка?

– Это богиня-праматерь. От нее пошел весь род людской.

– А чего у нее сиськи такие толстые.

– Это символ плодородия, Бельчонок.

– Да? Какой-то такой символ…

– Какой.

– На гамбургер похож. В Макдональдсе его поставить нужно.

– Нууу… люди тогда часто голодали. Вот у них и был такой символ. Сытый.

– Не, уж лучше я буду голодная.

– Ну что ты все на себя примеряешь, Белка. Пошли дальше.

Еще два зала представляли средневековое искусство и новое греческое. В четвертом зале толпилось достаточно много людей. Зал был увешан картинами, явно современными, все они были в простых белых рамах, написаны широкими мазками, не передававшими детали, но захватывавшие глаз цветовой гаммой. У дальней стены люди стояли кружком, в центре которого на подрамнике находился большой холст, возле него с кистью и мольбертом работал грек с седыми волнистыми волосами.

– Интересно как. Прямо перформанс.

Картина была практически закончена. Почти всю ее покрывали синие волны моря, в центре была фигура плывущего белого быка, на спине у которого сидела, обняв его за шею, обнаженная рыжеволосая девушка, длинные ноги ее были согнуты в коленях, из-под правой руки видна была коническая грудь с темным соском, лицо было повернуто к зрителю.

– Классная попка. На твою похожа. Это явно «Похищение Европы».

– Ну все-то ты у меня знаешь, Мишка.

– Да. Зевс, обернувшийся быком, пригласил покататься Европу, гуляющую на берегу, и увез ее. Говорят, что на этот самый остров. И уж тут они… времени зря не теряли. Я так думаю.

Художник положил на холст еще несколько мазков, бросил кисть в ведерко, повернулся к залу и поклонился. Все дружно захлопали, появились девушки с подносами, уставленными высокими бокалами с шампанским, гости разобрали бокалы, заговорили между собой, подходили к художнику, обнимали его, все улыбались. Михаил добыл два бокала.

– Ну что, Бельчонок, давай выпьем за еще один наш остров. Этот уже третий. Чтоб был не последний.

– Мишка.

– Да, маленькая.

– Я тебе говорила, что я тебя люблю?

– Не помню такого.

– Вот говорю. Сейчас.

Михаил заметил, что художник направляется к ним, принял осанистый вид и стал судорожно вспоминать английские фразы для комплимента. Ничего, кроме бьютифул, в голову никак не приходило. Художник подошел прямо к ним и слегка склонил голову. «Добрый вечер», – сказал он по-русски.

– Хау ду ю ду…, – начал Мишка и осекся.

– Это вот Миша мой.

– Рад, что вы смогли прийти.

– Очень красивая картина получилась.

– Ваше одобрение для меня – высшая награда. Вы не могли бы оказать мне честь и сфотографироваться со мной у картины?

– Конечно.

Художник подставил руку, Белка продела в нее свою, и они подошли к картине. Люди бурно захлопали и стали клацать камерами. Михаил допил вино, поставил бокал на столик, достал смартфон и поспешил протиснуться вперед. Белка порозовела, немного улыбалась, сгибала одну ногу и выставляла ее коленом вперед, потом наклонилась к художнику и что-то ему сказала. Тот кивнул, Белка подошла к Михаилу, забрала у него телефон, взяла его под руку, подвела к картине и протянула художнику смартфон; тот отошел и сделал несколько снимков. Потом Белка позировала одна у картины, мигали вспышки, все хлопали, раздавался звон бокалов, обстановка стала более непринужденной, зал заполнился гулом голосов.

Они вдвоем опять оказались рядом с художником. Тот обратился к Белке.

– Я покорно прошу Вашего разрешения разместить Ваше фото у картины в моем каталоге.

– Ты не возражаешь, Миша?

– Нееет! Что за вопрос! Это же будет круто! А Вы не могли бы нам прислать экземпляр? С автографом.

– Всенепременно.

– Ну класс! Вы такой талантливый художник! Я это сразу понял, как только вошел. Все Ваши картины… ну, они такие…

– Благодарю Вас от всей души. За все. Это незабвенный для меня день.

– Да! Такой день! И начался так! Незабвенно. И вот сейчас… А шампанского больше нет?

– Миша. Нам пора.

– Ладно, как скажешь, Бельчонок. А Вы в фейсбуке есть?

– Конечно.

– Ну отлично! Будем друзьями! Успехов Вам!

Художник молча поклонился, потом склонился у Белке, поцеловал ей руку, еще раз кивнул Михаилу и вернулся к гостям.

Они вышли из музея, и Михаил закурил.

– Какой классный дядька! Как здорово все получилось! Да?

– Да, Мишунчик. Пошли есть?

– Да! Я голодный, как пират после долгого плаванья! Быка бы съел. Ну или хотя бы бифштекс.

Они сидели на террасе маленького ресторанчика, Белка была молчалива, отпивала маленькими глотками красное вино, не забывая демонстрировать ноги, Михаил кромсал ножом огромный кусок мяса с кровью, со смаком запивая его вином.

– Ух, я наелся! А ты что-то не очень-то и ела.

– Не хочу быть похожа на твой символ.

– Да брось! Давай возьмем тебе что-нибудь вкусненькое. Хочешь торт с вишенкой?

– У меня платье, Миша.

– Ты из-за сумки расстроилась? Такая ерунда. Купим завтра. Три.

– Спасибо, родной. Давай пройдемся потихоньку. Хочется снять уже эти шпильки.

– Зато ты у картины так классно получилась!

– Ты думаешь?

– Ну конечно!

– Ну и хорошо.

В номере Михаил прошел на террасу, закурил и стал рассматривать фотографии с выставки. Палец сам нажал «поделиться в». Он вернулся в комнату. Девушка сидела в кресле босиком, но не сняв платье.