– Ну, и где ваш больной? – недовольно спросил врач-кардиолог Иван Иванович Тараканов. Он был похож на театрального Мефистофеля, с длинным тонким носом и черными, закрученными вниз усами. – Что вы панику подняли? Где покойник?
– Так он мертвый был, – удивленно осмотрел палату Петухов. – Он на кровати лежал под капельницей.
– И куда делся? – повысил голос врач. – Матильда, вы понимаете, что происходит?
– Нет, – собирая капельницу, произнесла медсестра.
– Надо милиции сообщить, – стал советовать Вася. – Представляете, иду я по улице, а мне навстречу труп в больничной пижаме. И всё, сразу инфаркт.
– Ты вместо того, чтобы советы дурацкие давать, за больным бы присмотрел, который под капельницей лежал, – возмутился врач.
– Так мы и смотрели на него, пока он живой был. А как умер, я в морг позвонил, а соседи должны были медсестре сообщить, чтобы узаконить мою победу.
– И почему не сообщили?
– Толстой во всем виноват. Он мандарины проигрывать не любит.
– Какой еще Толстой? – удивленно посмотрел на Васю врач.
– Это не то, о чем вы подумали, – хохотнул в ладонь больной. – Нашего Толстого Константин Петрович зовут. И он с тем Толстым, который Лев, никак не связан. Так вот, Толстой вместо того, чтобы сообщить об очередном покойнике медсестре, пошел в подвал курить.
– А вы что делали в это время?
– В морг звонил из телефона-автомата.
– Значит, никто из вас не видел, как этот больной уходил из палаты?
– Нет. Да у меня и мысли такой не было в голове, что покойник встанет с кровати и пойдет гулять по больнице.
– Вот я смотрю на вас всех и удивляюсь. Вроде, взрослые мужики, Вы же со смертью игру затеяли. Могли бы рассказать новенькому о тех, кто умер до него на этой кровати, и он бы лег возле окна. А вы спорили на мандарины, умрет-не умрет! Где его вещи?
– Не было у него вещей, – сообщила медсестра. – Джинсы и рубашка – в «приемном покое» остались. Он в больничной пижаме был.
– А это чья книга, на тумбочке лежит?
– Это не наша, – в один голос произнесли больные. – Ее здесь не было.
– «Психушка», – прочитал врач, рассматривая книгу. – Как фамилия больного?
– Неизвестный. Он без паспорта поступил. В приемном отделении так и записали «Неизвестный», – пояснила медсестра.
– Но он же в реанимации себя как-то называл? – спросил врач.
– Мне сообщил, что его зовут Гарри Барский, – пожала плечами медсестра. – Только очень неуверенно сказал.
– Это не его фамилия, – отрезал врач. – Так звали главного героя романа «Психушка». Но если этот больной примет облик героя книги, никто здесь до утра не доживет! Доигрались идиоты! Я же предупреждал, чтобы не клали новеньких на эту кровать! Три трупа за одни сутки.
– Мы хотели предупредить его, – засуетился Вася. – Но он сам ее выбрал. Я только сказал, что из окна дует.
– Значит, он тебя первым убьет, – устало произнес врач. – Я эту книгу за одну ночь на дежурстве в реанимации прочел. Потом неделю в себя приходил. «Психушка» – самая правдивая книга о сумасшедшем доме и его обитателях. Второй такой я не видел.
– А еще он в бреду звал на помощь Вольфа Мессинга, – сообщил Петухов.
Врач внимательно посмотрел на больного.
– Матильда, иди, делом займись, я больных сам осмотрю.
Больной выскочил в коридор и бросился к двери, над которой горела аварийная надпись «ВЫХОД». Лестница была завалена какими-то коробками, списанными медицинскими приборами, старыми ржавыми кроватями.
– Пожарников на них нет, – перепрыгивая через коробки, пробормотал мужчина. – Это же надо додуматься, запасной выход превратили в склад металлолома. А если теракт, пожар? Что больные будут делать? Умирать в огне!?
– А ты стукани прокурору на главврача-вредителя и завхоза, – услышал знакомый голос больной.
– И что тогда произойдет? Новое дело врачей!?
– Любите вы заголовки паскудные к советскому прошлому лепить на «фейсбуках» и «одноклассниках». А тут самое настоящее вредительство, – преградил дорогу старшина НКВД. – Люди погибнуть могут! Ну, что? Сообщишь?
– Да мне какое дело до этой больницы, – отмахнулся мужчина. – У меня своих проблем выше крыши.
– Так ты уже с ними?! Переобулся в полете. Думаешь, никто не знает, где ты работал?
– А где я работал? Я не был санитаром и людей по голове не бил никогда. Это клевета на честного человека.
– Не отмажешься от своего прошлого, – улыбнулся старшина. – Тебя все равно убьют, потому что ты обречен.
– Тогда мне терять нечего, – закричал больной, бросаясь с кулаками на старшину НКВД. Он попытался ударить его по затылку, но кулак неожиданно провалился в пустоту, и больной полетел по лестнице вниз. Последнее, что он увидел, был ржавый аппарат УВЧ. Удар об этот аппарат был настолько сильным, что он тут же потерял сознание.
Тараканов сел на край кровати.
– Так что ты сказал про Вольфа Мессинга? – постукивая пальцами по грудной клетке больного, спросил доктор после того, как из палаты вышла медсестра.
– Он просил помощи у Мессинга. Трижды повторил его имя.
– Еще что он говорил?
– Он Матильде сказал, что они знакомы.
– И что она ответила?
– Сейчас вспомню. Она как-то странно сказала: «Главное, чтобы мы в будущей жизни с вами больше никогда не встречались».
– Интересное кино, – согнал с лица улыбку врач.
– Я рядом лежал. Весь разговор слышал. А еще, по радио говорили, что Матильда царя домогалась.
– Какая Матильда? – насторожился врач.
– Наша Матильда. Про нее еще фильм сняли, как она к царю приставала.
– Не было этого, – оглянувшись по сторонам, перешел на шепот Тараканов. – Врут клеветники, а тебе лично партийное задание. Будет новенький поступать, предупреди, что у двери койку занимать нельзя. Больной может вернуться. Пусть у окна ложится. И сквозняками пациентов не пугай, душно у вас в палате. Ее проветривать надо каждый час.
Минут через пятнадцать доктор Тараканов пригласил Матильду в ординаторскую.
– И что будем делать с покойником? – спросил он медсестру.
– Ничего не будем делать. Неизвестный за нами не числится. Он же без документов поступил, – уверенно произнесла женщина.
– И что?
– Из-за этого на него в приемном покое не стали заводить историю болезни и отправили прямо в реанимацию. А там прошлой ночью пятеро умирали, не до бумаг было, – пояснила брюнетка.
– Это же нарушение инструкции, – возмутился врач.
– О какой инструкции вы говорите, когда в больнице половина ставок медсестер свободны? Меня из кардиологии бросили в реанимацию. Я уже вторые сутки в больнице. А этот склеротик не смог назвать ни домашний адрес, ни год рождения. Он говорил, что приехал в гости к Пушкину, к памятнику. Да и с фамилией своей путался. Вот и записали его в листах назначения Неизвестным. А эти листы можно и выкинуть, пока они не подшиты в историю болезни и не заведены в компьютер.
– Значит истории болезни нет. А с журналами что? – задумчиво произнес кардиолог.
– Журналы в конце смены заполняют, по «историям». Так, что никаких следов. Если б он умер, тогда пришлось бы бумагами заниматься, а тут ни трупа, ни больного…
– Скажи, а этот больной – твой знакомый?
– Нет.
– Может, когда-то в прошлой жизни пересекались?
– Нет. Я его первый раз увидела в реанимации.
– Темнишь что-то, может, бывший любовник? – пристально посмотрел на медсестру врач. – У мужика этого инфаркта не было. Он сидел у памятника Пушкину на скамейке, потом побледнел, и проходившая мимо старуха, вызвала «скорую».
– Так, «скорая» и поставила диагноз «подозрение на инфаркт». Его на обследование положили. Вот направление. В графе фамилия: «Неизвестный».
– А с направлением этим что делать? Его ж на стацлечение направил врач «скорой»?
– Как направил, так и отправили. Сняли приступ и послали на историческую родину. Какие проблемы?
– Значит, по бумагам этого неизвестного у нас не было. Да, и я завтра бы его выписал, но мужику не повезло, потому что в реанимации он встретил свою давнюю знакомую, – продолжил врач. – Давай, колись, за что убила больного?
– Я никого не убивала, – повысила голос медсестра. – Больного этого первый раз в жизни увидела в реанимации. И назначения все выполнила, какие вы записали. Ко мне какие претензии?
– Претензий у меня к тебе нет. Я просто сообщу ментам об этом ЧП, и тебе придется рассказать, кто он тебе и куда делся строфант из сейфа для ядовитых препаратов группы «А».
– Какой строфант? Что вы несете?
– Четыре ампулы. Это смертельная доза. Я специально проверил, после того, как узнал об исчезновении трупа.
– Этого не может быть. Только идиот станет травить инфарктника строфантом. Я сейчас же пересчитаю ампулы.
– Иди, считай. Но я бы, на твоем месте сейчас занялся покойником, а не ампулами. Его найти надо, пока он живой. Иначе на тебя убийство повесят. Вася твой разговор с покойником слышал. Менты приедут, и он тут же тебя заложит.
Минут через десять женщина вернулась в ординаторскую.
– Ампулы нашла? – не отрываясь от бумаг, спросил сидевший за столом Тараканов.
– Нет. Кроме меня доступ к сейфу был у вас и медсестры из реанимации, – напомнила врачу Матильда.
– Это объяснение в пользу бедных. Отвечает за сейф с лекарствами группы «А» дежурная медсестра кардиологии. А то, что у тебя ключ на общей связке висит, так это твои проблемы.
– И что делать?
– Я бы мог помочь тебе. Цена вопроса – ночь любви, и мы забыли про этот труп, – подошел вплотную к женщине Тараканов. – Я тебя давно хотел полюбить, да только повода не было. У тебя такие упругие груди…
– А строфант как спишем? – оттолкнула от себя врача Матильда.
– Никак. У нас под него больных нет, а если труп найдут, никакие листы назначений не спасут. Надо было раньше головой думать, – обиделся врач, подкручивая усы.
– Тогда о чем базар, – возмутилась женщина. – Какая ночь любви, если вы ни на что не способны?
– А если я строфант найду? Полюбишь меня, как своего мужа в молодости?
– Вот когда принесешь, тогда и поговорим. Только что из приемного отделения звонили. «Скорая» мужика с инфарктом привезла. Кардиолога требуют.
Женщина направилась к двери, но ее остановил Тараканов.
– Чтобы потом не было проблем, не суетись. С моргом я договорюсь. И искать труп мы не будем.
– А если он живой?
– Сам из больницы уйдет. А чтобы успокоиться, почитай «Психушку». Если наш больной имеет отношение к этой книге, то тебе и без полиции мало не покажется. Он себя суперменом считает, снайпером, «ворошиловским стрелком».
– Дохляк он, а не супермен. Если б у меня такой муж был, я бы повесилась, – взяв в руки книгу, зло бросила Матильда.
– Погоди, еще один вопрос. Бабы болтают, что от тебя двадцатилетние любовники с ума сходят. Чем ты их берешь?
– Строфант принесешь, узнаешь.
О проекте
О подписке