Василий Иванович Кротов пропустил мимо ушей сообщение о «некормленом любовнике» милицейского эксперта. В данный момент внутренний протест у него вызвали слова следователя прокуратуры, который фактически, не изучив место происшествия, сходу отмел природные аномалии, смерчи и торнадо. Кротов подошел к следователю и неожиданно выдал.
– Иван Васильевич вы в корне неправы! Мы делаем ненужную работу. Это стопроцентное торнадо. Я такое видел на Кавказе в открытом море. Оно зародилось на горизонте, а потом с огромной скоростью приблизилось к берегу и накрыло туристов штормовым ветром, красным африканским песком, крабами, моллюсками и разорванными на куски медузами.
– Медузы впечатляют. Я никогда не видел летящих над морем разорванных на куски медуз, – пробормотал следователь. – Это какой-то абстракционизм вместе с сюрреализмом. Хрущева на вас нет, молодой человек, Хрущева! Он бы вас быстро научил Родину любить.
– Причем здесь Хрущев с его бульдозерной выставкой. Сейчас время другое: свобода и демократия в стране, – возмутился Кротов.
– Я не против демократии и нового мышления! Мне подозреваемые по делу нужны. Реальные подозреваемые и реальные доказательства, что здесь побывал торнадо или одинокий смерч. Лично я за эти памятники поубивал бы всех исполнителей и пособников. Нашли моду покойникам мстить. Участкового вызывай по рации! Он должен был охранять развалины с самого утра. Где его черти носят?
Лейтенант подошел к машине, взял в руки рацию и нажал кнопку вызова.
– Кротов беспокоит, – сообщил дежурному начинающий опер.– Я на кладбище, не могу найти участкового.
– Начни с директора кладбища. Он находится в одноэтажном здании у центрального входа. Пусть своих работников соберет для допроса. Это его вахта.
– А участковый вам звонил?
– Звонил, он в мастерской по изготовлению памятников опрашивает скульптора и могильщиков. Только не тащите в отдел кладбищенских бомжей, от них толку никакого, а вони будет на всю дежурку. Ты меня понял, Кротов?
– Так точно, товарищ капитан.
Барский чувствовал, что переборщил с аборигеном. На этот раз можно было обойтись и без «солнечного сплетения» и резких ударов в голову. Но то, что случилось, уже случилось.
– Мясной фарш назад через мясорубку не прогонишь и в корову не превратишь – сообщил Барский.
– Это ты о чем? – восстановив дыхание после удара в «солнечное сплетение», спросил мужчина.
– Это я о том, что кулаки, в некоторых случаях, важнее философии Канта и знания английского. А теперь, рассказывай, кто ты по жизни и что делаешь в Москве? – продолжил допрос Барский.
– Я коренной, со своей жилплощадью, – задрав к небу глаза, гордо произнес собеседник.
– Врешь, на москвича ты не тянешь. Они говорят по-другому. Букву «а» тянут. С разговорами к посторонним гражданам не лезут. А у тебя акцент из деревни Крюкова. Колись, пока не убил.
– Коренной в нашей семье была тетка моя. Потом она умерла, и я принял наследство. Столичным стал.
– Ты чего, водка «Столичная»? – подколол собеседника Барский.
– Нет. Я не все слова сказал, – подумав, произнес мужчина. – Я по завещанию в квартиру тетки въехал. А тебе, московская прописка не нужна?
– У меня все свое: и прописка, и выписка. Я на Арбате прямо с поезда, книгами торгую. Первый гонорар уже получил. Три книги продал о проститутках. Так, что, приглашаю тебя в ресторан «Прощай молодость», почин обмыть?
– А почин твой на халяву?
– Конечно. Я ж пригласил.
– Думаешь, не пойду? Еще как пойду! Я не завтракал еще, а дома пустой холодильник, но с условием. Ты в живот больше не бей и голову мою оставь в покое, – неожиданно засуетился мужчина. – Где драться-то учился?
– В Крыму, на Приморской улице. Уличным вырос. Если кого убить захочешь, зови. Как говорится, бью два раза. Первый по пустой голове, а второй, по крышке гроба.
– Слышал я этот прикол. Ты что-нибудь посвежее придумай.
– Можно и свеженького подбросить в топку, но по заказу даже попугай не кричит свое: «Попка дурак!». Книгу купи. С автографом отдаю и мы друзья навеки вечные.
– Не катит это. Денег у меня нет. Вчера последние пропил.
– Последние грошики пропивать нельзя. Похмеляться, чем будешь?
– А я еще Рубикон не перешел. Два граненных дерну с утра и как огурчик. К народу с утра иду.
– И что, москвичи угощают?
– Бывает такое, но редко.
– И о чем говорит с тобой улица?
– О разном. Недавно один профессор советовал, как самую красивую бабу в жены взять на три года.
– Это интересно даже мне. Ну-ка давай колись.
– Приезжаю, значит, в штаты и тут же вызываю себе жену из Украины. Любого роста. Если понравится, метр девяносто возьму. Веду в загс, семью восстанавливать. И чтобы не было сомнений у ФБР, брачный контракт составляю для нотариуса. А там всего два пункта: три года живем в одной кровати, любим друг друга, как муж и жена, и, детей она рожает не меньше двух.
– А если невеста возьмет и пошлет тебя? Ты ж не красавец и роста мелкого.
– Не пошлет. В США строго с этим. Не выполнит условия контракта, ФБР ей тут же билет до Одессы купит.
– Почему до Одессы?
– Так случай такой уже был. Дамочка одна оформила фальшивый брак, а с законным мужем и дня не жила. Через три месяца вызвали ее куда надо, билет в руки и лети в свою Одессу.
– Красиво тему подал, – рассмеялся Барский. – Только я тебе не верю. В глаза не смотришь, боишься кого-то? А может, ты и есть тот стукачок из ментовки, которого братва приговорила за осквернение «почетного сектора» на центральном погосте. Имя назови свое и псевдоним.
– Чего это сразу, стукач? Ты меня, что с поличным взял? Я в Москве вообще не при делах и по кладбищам без дела не шастаю.
– Хорошо, скажи мне, как тебя зовут и что ты на Арбате делал?
– Меня зовут Вася. Василий Петрович Капуста.
– Псевдоним?
– Нет у меня псевдонима. Однажды подходили двое, но я их послал. На Арбате стучать ментам себе дороже. Я так и сказал.
– Ладно, поверю, если не врешь. А теперь, скажи, что за форма на мне? – похлопал себя по карманам Барский.
– Не знаю.
– Хреново. Каждый школьник должен знать героев из военной контрразведки. О них еще фильм сняли.
– Так не показывают такие фильмы из-за перестройки. Я про войну все пересмотрел, разное видел, но такой формы у бойцов не было и вообще, если ты военный, то почему без погон?
– Так это же «СМЕРШ», а вот форма у них во время войны была разная. Если ты на флоте служил, морская форма, а если за границей – такая, как у меня.
– А погоны, где! Неужели пропил, – не отставал Капуста.
– Это страшная тайна. Языком чесать будешь, к стенке лично поставлю. Уж больно ты на Бандеру похож.
– Какой я Бандера? Мне соседка Фрося говорила, что я вылитый Адриано Челентано.
– Ты и Челентано?! Не смеши мои тапочки. Он здоровый, крепкий мужик, бабы от него без ума, еще он песни поет любовные. Ты, что тоже поешь?
– Нет. Слон на ухо наступил. Но это не важно.
Мужик умным должен быть, перспективным и чуть красивее обезьяны.
– Ты считаешь себя умным?
– Конечно. Я первым в американское посольство документы подал на выезд, – расплылся в улыбке Василий. – Американцы сказали, что сами за все заплатят и доллары на первое время дадут, чтоб с голода не сдох.
– Тогда тебе вопросик, как ветерану первой империалистической. Тут по Арбату, говорят, мужик с коробкой от ксерокса ночами бродит, голоса скупает за Горбачева-Ельцина. Не знаешь, кто такой?
– Мужика с коробкой сам видел. Он из деловых. Речи в бандитские девяностые произносить по телеку будет, но верить ему нельзя. Врет он все и про ваучеры, и про новые деньги. Я сон видел недавно. Оказалось, что этот Чубайс в конце жизни в Израиле вынырнет, после купания в «Мертвом море», вместе с супругой.
– Это что, предсказание твое или голоса слышал? – Тут же проснулся в Барском фельдшер психбольницы.
– Не знаю, в голову оно само приходит. Диктор говорил, что Чубайс там и останется, на Мертвом море.
Гарри Барский хлопнул по плечу собеседника и заявил громко и четко: «По этому поводу угощаю тебя „Крымским портвейном“ и сказочной закуской. Тут есть где-нибудь поблизости приличная забегаловка?».
– Есть, только там приносить и распивать нельзя.
– Кому нельзя, а кому и можно. Это же Москва, Вася. А у меня справка от самого Сербского.
– Ну, если из института психиатрии, тогда пошли. У меня оттуда один знакомый был. Такой же шустрый, как ты.
– И что с ним случилось?
– Хулиганы убили.
– Это ты сейчас сам придумал или местный фольклор всплыл?
– Почему сейчас. Могу на кладбище сводить.
Цветочки положить на могилку.
– Стоп! Про кладбище мне сегодня говорить не надо. По самое горло сыт. Ты мне лучше поведай, кто этот Арбат держит?
– Кто его контролирует, не знаю.
– Ты что, на Арбате ни одного бандита не видел?
– Почему не видел. Они общепит трясут и проституток. Ну, а мы уже пришли, «очко».
– Что еще за «очко»?
– «Столовая №21. Пельменная». У них всегда аншлаг. Только сюда приносить и распивать запрещено. И еще, тут полное самообслуживание. С левой стороны заходишь, ставишь поднос на стол, говоришь, «половину» тебе или «полную».
– Чего половину? – не понял Барский.
– Половину порции пельменей. «Полная» – в два раза дороже, для особо прожорливых.
– Погоди, а пельмени с бульоном заказать можно? Жидкого желаю.
– Хоть с грузинской подливой, но я бы это не ел. Пельмени здесь съедобные, а все остальное – для гостей столицы. Если котлеты, то вчерашние, салат, трехдневной свежести.
– Хорошо, салат не берем и котлеты туда же. Я пельмени возьму, а ты место рядом с грузином займи, там два стула свободные.
Дальше Барский действовал строго по плану, который разработал для него Краснов. Загрузив на жирный поднос тарелки с пельменями, гость столицы поднял его над головой и понес по узким дорожкам между столиками. Не доходя трех метров до Васи Капусты, он «поскользнулся» и уронил тарелки на голову его соседа-грузина.
Найти участкового на кладбище оказалось делом не простым. Чтобы сориентироваться на местности, Кротову пришлось идти по указателям к центральному входу, там он изучил схему захоронений и осмотрел два полуразрушенных сарая, но участкового нигде не было. Метрах в пятидесяти от входа на кладбище стояли белые «Жигули», а за ними, выстроившиеся, как на параде искусственные венки с траурными лентами. Лейтенант открыл входную дверь и оказался в магазине «ритуальных услуг». За столом сидела женщина в черном платье со скорбным лицом.
– Мне директор кладбища нужен, – официальным голосом сообщил лейтенант.
– Так нет его, народ собирать пошел.
– Куда он пошел?
– Я же сказала, по кладбищу сотрудников собирает. Вы уже не первый сегодня. Участковый приходил.
– Что он сказал?
– Сказал, что у нас ЧП. Неизвестные почетный сектор разгромили.
– Как вы считаете, кто это сделал? – продолжил расспросы оперативник.
– Не знаю, у нас такого раньше не было. Оградку металлическую могли украсть на металлолом, но чтобы памятники валить, да еще на бандитском участке, – перешла на шепот женщина. – Говорят, сторожа уже приговорили.
– Какого сторожа?
– Того, кто должен был следить за почетным сектором, а его неделями там не было. Он запойный.
– Как фамилия, сторожа, имя? – продолжил расспросы лейтенант.
– Фамилию не знаю, его здесь Маматкул звали. Он из Узбекистана. Говорят, домой рванул, как репортаж с кладбища по телеку показали.
– А как он узнал о телерепортаже?
– У директора в кабинете телевизор стоит. Он его не выключает. Как увидел наш ВИП-сектор, чуть инфаркт не получил. Орал на всех, как бешеный, а Маматкула, вообще, убить обещал.
– Директор угрожал сторожу убийством?
– Нет, «Почетной грамотой». Вы знаете, что такое ВИП-сектор и кто там лежит?
– Знаю.
– Тогда чего удивляетесь?
– И где сейчас этот Маматкул?
– Да кто его знает, может, в поезде на родину возвращается, а может, у земляков своих прячется. Но они его не спасут и директор наш не жилец. В прошлый раз за украденную оградку у одного из ВИПов, директора били смертным боем, а тут вообще туши свет.
– С этим понятно. Вы участкового на кладбище видели?
– В мастерской он со скульптором водку пьет. Обойдите вокруг здания и в двадцати метрах от магазина заготовки памятников и плиты мраморные увидите.
Не ожидавший нападения гость столицы, вначале крикнул что-то по-грузински. После чего без сознания упал на пол.
В дальнейшем то, что произошло в пельменной, свидетели смаковали по-разному. Одни говорили, что офицер уронил тарелки случайно, другие утверждали, что тарелками с пельменями грузина избил ревнивый муж поварихи, а третьи, самые трезвые, просто устроили овацию в столовой, они радостно хлопали в ладоши и стучали ногами.
Тем временем разукрашенный пельменями и облитый горячим бульоном кавказец, придя в сознание, поднялся из-за стола и на чистом русском языке покрыл нехорошими словами офицера, его маму и всех остальных идиотов, которые вместо того, чтобы посочувствовать жертве кухонного беспредела, устроили в столовой «цирк с конями».
Эти слова не понравились Василию Капусте. Он решил подыграть офицеру.
– И где ты видел здесь лошадей? – с угрозой в голосе спросил Василий Петрович.
Кавказец хотел сказать что-то в ответ, но не успел. С футбольным криком, «у меня левая смертельная», к нему бросился Барский и нанес сильнейший удар ногой в «солнечное сплетение». Не ожидавший нападения мужчина, тут же рухнул на заплеванный пол, больно ударившись головой о металлический стул.
Те, кто сидел недалеко от грузина стали отодвигаться от него, как от прокаженного. И лишь только старуха в очках с толстыми линзами подошла к потерпевшему. Она, схватила пострадавшего за левую руку и, не найдя пульс, завопила: «Убили! Человека убили!».
На подобный финал зрители в наколках явно не рассчитывали. Те, кто не хотел светиться перед милицией, стали быстро покидать столовую на ходу доедая пельмени.
Минут через пять в обеденном зале появился заведующий столовой круглолицый узбек Халилов. На нем был серый длинный фартук и белый колпак на голове. Ладонью Халилов потрогал голову потерпевшего и заспешил в подсобку. Там, возле большой тарелки с пельменями, сидел местный участковый Серобаба, толстый мужчина с тяжелым одутловатым лицом.
– У нас в столовой, похоже, труп проявился, – сообщил Халилов, коверкая русские слова. – Кавказец подрался с военным, а тот его по башке ногой врезал. И теперь у него кровь из носа идет. Делать что будем?
– Кавказец откуда? – кинув в рот очередной пельмень, спросил участковый. – Он не хотел связываться, с набирающей силу в Москве грузинской ОПГ.
– «Залетный», первый раз вижу. С улицы пришел, взял пельмени, после чего потребовал «Жалобную книгу», – успокоил участкового Халилов. – К нам кавказские не ходят. У нас тут свои в форме крутят-вертят.
– И что, «жалобной книги» не оказалось на месте? – продолжил расследование участковый.
– Почему не оказалась. Обижаешь начальник! У меня все на месте: и основной вариант и запасной. Так вот, в запасном варианте он жалобу на иностранном языке написал. Я ее и так смотрел, и поворачивал в разные стороны, ничего не понял.
– На грузинском написал?
– Откуда знаю, я, что в грузинской школе учился? Делать-то, что? Сейчас приедет ОМОН- шмамон, весь день испортят. А нам работать надо, деньги зарабатывать. Хозяин штрафует за каждый промах, а тут такое ЧП.
– Для начала дубликат «жалобной книги» с его каракулями сожги. Мало ли что он там понаписал. Конфликта не было, никто ничего не писал и не жаловался. А я пойду, посмотрю на терпилу. «Скорую» вызвал?
– Нет, вдруг живой. А мы тут кадило на пустом месте раздувать начнем.
– Правильно решил, моя школа, – поправил на голове милицейскую фуражку участковый.
В обеденном зале участковый осмотрел лежащего на полу любителя пельменей, после чего отвесил ему две громкие пощечины.
Клиент тут же открыл глаза и что-то пробормотал на родном языке.
– Этот живой, – обрадовался участковый. – А второго мы сейчас оштрафуем по всей строгости закона. Где хулиган?
– Их трое тут было, – сообщила повариха.– Жителю солнечной Грузии пельмени не понравились, «Жалобную книгу» требовал, говорил, что у них в Тбилиси лучше готовят в столовых, чем в Московских ресторанах.
– Так они сюда втроем пришли? – уточнил участковый.
– Нет, вначале этот полпорции взял, съел один пельмень, а потом еще двое нарисовались, – показала пальцем на Барского и его подельника повариха.
Милиционер тут же потребовал у Барского документы. Гость столицы не спеша вытащил из кармана помятую «Выписку из истории болезни Романа Иванова». На документе была печать и подпись главврача института имени Сербского.
– Это что еще за филькина грамота? Паспорт давай, – потребовал участковый.
– У меня нет паспорта, только справка из института, – подошел вплотную к лейтенанту Барский.
– А паспорт твой где?
О проекте
О подписке