Я по-настоящему испугалась внезапного приступа отчаяния, а утром преспокойно собралась на работу. Даже накрасилась нормально. Хотя при воспоминании о вчерашнем вечере иногда неприятно покалывало в области сердца, и приходилось делать слишком глубокий, судорожный вдох .

Игорь, с интонацией, подозрительно похожей на сочувствующую, спросил, хорошо ли я себя чувствую. Он давно меня раздражал, и, честно говоря, хотелось окончательно закрепить за собой репутацию бесчувственной стервы, ответив ему в духе учеников старшей школы: «Отвали, придурок» – но я только невнятно пожала плечами: понятия не имею, как себя чувствую.

На этом можно было бы выдохнуть, но ко мне подсела Вика.

– Может быть, тебе что-то нужно? – спросила она тихим, до отвращения доверительным шепотом. – Проблема нашего общества в том, что мужчина может спокойно говорить о разводе, а для женщины эта тема считается постыдной, женщина – брошенная, а мужчина…

– Свободен, – перебила я. – Эта цитата написана на входе вашего клуба?

– Какого клуба? – растерялась Вика.

– Проблема нашего общества в том, что чертова туча людей считает себя вправе вмешиваться в дела других, которые никого не касаются.

К счастью, меня вызвала Катя, и я не слышала Викиного возмущенного кудахтанья – немедленно побежала жаловаться Инне. Удобно, наверное, жаловаться человеку, эмоциональный интеллект которого на уровне престарелой черепахи.

Катя крутила в руках несколько листочков. Плохой признак. Распечатывала она только те материалы, которые вызывали сомнение. Мои статьи обычно бегло просматривала с экрана. Каким бы бесполезным человеком я ни была, работать у меня получалось.

– Дерьмовая статья? – спросила я, потому что меньше всего на свете сегодня хотелось быть любезной.

Катя слегка поморщилась.

– Материал хороший. Честно говоря, даже не могу понять, что с ним не так. – Она еще раз машинально пробежала глазами по строчкам. – Знаешь, у меня такое чувство, что в глубине души ты не только не считаешь эту женщину героиней нашего времени, но она в принципе тебя раздражает.

Я вспомнила отобранную для статьи фотографию: полноватая женщина, выглядящая гораздо старше своих сорока, присела на корточки. На одно колено взобрался кот без уха, около другого примостился довольный пес, всем своим видом демонстрирующий расположение к спасительнице. Очень мило.

Очень мило с ее стороны бросить более или менее налаженную жизнь и отправиться к черту на куличики, чтобы помогать бездомным сельским животным, которыми в принципе никто не занимается. По телефону Валентина показалась более или менее адекватным человеком, что, судя по моему небольшому опыту, не так часто встречается среди ярых защитников животных.

Я задавала ей вопросы и слушала наивные рассуждения о том, что в селе к приюту относятся доброжелательно, помогают. И хотя пока подходящего помещения нет, глава районной администрации, конечно же, обещал посодействовать… А вот на этом месте мне захотелось заткнуть уши.

Потому что это плохо закончится. В лучшем случае она устанет бороться с ветряными мельницами и сбежит, бросив на произвол судьбы всех, кого приручила. В худшем – добренькие местные жители покажут свое истинное лицо. Достанется либо ей, либо животным, для которых, возможно, лучше было умереть в детстве, чем погибнуть потом от рук озверевших старших братьев. Ставлю на то, что выберут поджог. Эффектно и практически без вариантов, что удастся спасти перепуганных зверей. Это мы уже проходили: ничто не бесит живодеров больше, чем животные, о которых кто-то пытается заботиться.

Катя смотрела на меня внимательно.

– Ты со мной не согласна?

Интересно, она вспоминает сейчас этот день? Или усилием воли смогла стереть из памяти, как раскачивались на деревьях разноцветные трупики котят, для которых мы смастерили во дворе домик из картонной коробки?

Но лицо ее было спокойно.

– Нет, – соврала я. – Честно говоря, не очень понимаю, о чем ты. Но если хочешь, еще поработаю, посмотрю, что можно сделать.

Через гладкий Катин лоб пролегла озабоченная складка.

– Если ты считаешь, что все в порядке, то оставим как есть.

Все было не в порядке. Особенно теперь. Не понимаю, как вообще взялась за этот материал и написала его практически с холодным носом. Но возвращаться к статье сейчас, когда перед глазами продолжают биться друг о друга безжизненные тельца, было выше моих сил.

Жаль, что я не Инна.

– Все в порядке? – И это уже не о статье. Беспрецедентный случай: Катя дважды за последнее время пересекла границы невмешательства в частную жизнь сотрудников. Наверное, я и в самом деле очень хреново выгляжу.

– Да, – не раздумывая ответила я. – Просто надо чаще говорить о своем разводе. Общество так несправедливо к женщинам, которых называют брошенными.

Глава 15

«Здравствуйте, меня зовут Аня, мне тридцать лет, и я никогда не бывала одна в баре», – пожалуй, именно так стоило представиться бармену, чтобы он сразу понял, с кем имеет дело.

Но вместо этого я взгромоздилась на высокий стул и пробормотала, что хочу яблочный мартини, один из немногих напитков, в которых была уверена, особенно учитывая, что пить мне в принципе не хотелось.

Не знаю, чего я ожидала – откровенной беседы с барменом? Судьбоносной встречи с таинственным незнакомцем? Очень смешной, подростковый такой вызов миру. Как же я устала в себе разочаровываться.

Да, и насчет судьбоносных встреч. Кажется, я уже предполагала совсем недавно, что у меня случилась такая. Но Тони не звонил со вчерашнего дня, и я все больше убеждалась, что его целью было заставить меня приехать в Дом. А теперь, когда я совершенно добровольно изъявила желание провести там следующие выходные, можно больше со мной не возиться.

Бармен тоже не обращал на меня особого внимания. Я на автомате наблюдала, как он уверенными движениями смешивает ингредиенты, встряхивает шейкер и переливает веселенький зеленый напиток в бокал. Ловко насаженная сверху долька яблока, дежурная улыбка – и все, я осталась один на один со своим зельем и пустым баром.

Банальнейшая история для бывалого психотерапевта: запуганная отцом девочка всю жизнь ищет мужчину, в которого можно вцепиться мертвой хваткой. Мои первые любовные истории были грустными и не особо приличными. Вырвавшись из-под пропитанной винными парами опеки отца, я не то чтобы слетела с катушек, но была готова на все, чтобы сохранить иллюзию привязанности, семьи, умудрялась отыскать ее даже в самой захудалой интрижке. Ведь если остаешься на ночь, тебя ждет почти домашнее утро: сонные улыбки, душ, завтрак и… И все. Обычно на этом все.

Кажется, когда мы встретились с Лешей, больше всего я боялась, что он когда-нибудь познакомится с родителями, а еще – узнает о моих отчаянных поисках мужчины, который мог бы заполнить сопровождающую с детства пустоту.

– Повторить? – уже чуточку дружелюбней предложил бармен. Наверное, если посидишь у барной стойки пятнадцать минут, автоматически становишься «своей».

О, моя девочка, как же важно тебе быть своей. Как будто снова девятнадцать, и во всем мире нет никого, кому можно было бы объяснить, насколько отчаянно ты притворяешься нормальным человеком, хотя понятия не имеешь, как жить в мире, где всех удерживают прочные связи – с семьей, друзьями, самим собой, а ты чувствуешь себя мерзкой, серо-бурой водорослью, которую болтает в мутной водичке, потому что, как известно, у водорослей нет корней. Только ри-зо-и-ды. Вот так-то, да. Ризоиды. А если вы этого не знали, значит, никогда не были замужем за Лешей. Он знает все на свете и обязательно просветит вас, наивную чукотскую девочку, главная задача которой – прятать до свадьбы истинное лицо, чтобы он не успел понять, что женится на человеке без роду, племени, приданого и чувства собственного достоинства.