Глава 7. Страх одиночества

Таверна под открытым небом «Кудесник на склоне» гудела и переливалась яркими огнями. Пиршество было в самом разгаре, у котлов Офелисы мелькали пестрые одеяния, в небо взлетали яркие фейерверки. Ледор и Аобран хвастались перед соплеменниками мастерством магии огня и молний, переплетая их в яркие цветы, напоминавшие маки.

Адхи же не интересовала глупая игра. Он насуплено сидел в стороне. Под гул музыки и взрывы хохота он бы все равно не уснул, поэтому даже не пытался. Но хотелось забыться и очнуться кем-то другим, собой прошлым или собой из другого мира, другого времени.

И чтобы маленький Дада был рядом! Он ведь так боялся оставаться в одиночестве, так лип к старшему, что порой Адхи с трудом отрывал его от ног.

«Я буду похож на тебя во всем, когда вырасту», – восторженно твердил Дада, и теперь у Адхи щипало в носу каждый раз, когда он вспоминал, с каким небрежением порой относился к младшему, как сбегал от него на охоту вместе с ровесниками, с проклятым Хоргом. Порой он был груб и слишком часто поднимал на смех братишку, слишком неуклюжего, слишком наивного. Слишком маленького, чтобы понять их сложные «взрослые» разговоры. Да уж, взрослые!

А теперь… Адхи понял, как любил это беззащитное создание, как хотел бы наставлять младшего и как радовался заботе о нем. Но отчего-то осознание простых вещей часто приходит вместе с горькой потерей. А теперь он потерял и самого себя.

– Совсем ты приуныл, что с тобой? – спросил Ледор, отвлекая от мыслей.

– Будто ты не знаешь почему! – уже привычно огрызнулся Адхи. – Может, тебе и нормально быть деревом, а мне мэйвом – не очень.

– Эх, ладно-ладно, не беспокою. Сиди один, если тебе так нравится, – обиженно отозвался Ледор. – Можешь утром идти на все четыре стороны, раз тебе так с нами противно. Магию ты уже получил, проколы научишься открывать.

– Нет! Не надо! Не уходите, – помотал головой Адхи, впервые сознавая, что остался в этом мире совсем один.

– Тогда прекращай смотреть на нас зверем, – увещевал Аобран.

– Да при чем здесь вы… – пробормотал Адхи и признался: – На самом деле я скучаю по брату. Очень скучаю.

Адхи потер глаза, стараясь, чтобы подлые кудесники не заметили его слез. Но Ледор мягко дотронулся до его запястья и улыбнулся:

– Только не плачь, ты должен быть сильным, чтобы научиться подчинять магию. Сделай ее послушной своей воле. И ты вернешь и свой облик, и брата. Обещаю тебе.

– Да, обязательно, – кинул Аобран. – Эй, Лед, что же мы парнишку скучать оставили? Нехорошо! Тебе лишь бы похвастаться. А ему-то здесь грустно, неуютно.

– Вернемся в кибитку? – доверительно предложил Ледор, на что Адхи устало кивнул.

Вскоре он уже сидел в объятьях лоскутного одеяла, а Ледор и Аобран улыбались ему. Втроем они продолжили пир, попросив у Офелисы ароматный ягодный взвар и поднос незнакомых заморских сладостей. Адхи медленно жевал их, ощущая пряный вкус, но сердце по-прежнему трепетало печалью. Орки редко думали о любви, обычно выражая ее не словами, а действиями. Мать, которая часто обнимала сыновей, была скорее исключением из правил по сравнению с другими женщинами племени. И Адхи считал, что обнимать младшего – это проявление слабости. А теперь хотелось рассказывать ему легенды на ночь, показывать соцветья разнотравья, искать вместе с ним и для него забавных жуков, собирать злополучные шишкоягоды.

– Знаешь, все в этом мире подчинено судьбе. Зову Хаоса. По нему люди находят возлюбленных, он же связывает родственников. Как вас с братом. По зову родной крови ты найдешь брата, ведь ты его любишь. Я бы каждому мог пожелать таких братьев, как ты, – говорил Аобран, и Адхи со светлой печалью в сердце постепенно засыпал под плавную речь кудесника. – Это магия другого порядка, она необъяснима, но очень прочна.

Адхи спал, все глубже погружаясь в колодец. Он снова видел свет и туннель с сотней углов и толщей стен. И вновь за его спиной раскрывались крылья, вновь он парил в неизвестность времен. В неясных видениях он узрел кружение миров, множество реальностей сплелись для него единым хороводом осколков. И между ними мерцали слова: «Ты знаешь, что такое правда? Знаешь, как жить по правде? Есть ли для тебя правда?»

Адхи морщился, ощущая тяжелые прикосновения холода, точно нечто злое и коварное проникало в покой кибитки.

«Ложь, все ложь! Это говорю тебе я, Вестник Змея, твой Белый Дракон сам однажды превратится в нового Змея Хаоса от своего горького отчаяния. А ты станешь его новым Вестником, так заведено и нет возврата из тьмы», – шипел незнакомый ужасающий голос.

Оно звало, оно тянуло силы, но Адхи размыкал оковы кошмара. Он отчетливо ответил, возможно, даже вслух: «Правда – это племя. Правда – это семья. Правда – это мой брат Дада, которого безвинно похитили и держат за пределами моего мира. Правда в том, что у каждого темного Змея есть свой прислужник, свой Вестник Змея Хаоса в каждом мире. И во имя любви к брату и племени я должен найти, где скрывается мой враг, мой Вестник Змея, я должен победить его, даже если я пока не Вестник Белого Дракона».

Но все распадалось и таяло, превращаясь в дымку. Над Отрезанным простором уже разливались первые лучи света Барьера.

«Какой странный сон, – подумал Адхи, морща лоб, но не вспоминая деталей, только в нем крепла уверенность: – Я найду брата, подчиню магию и спасу Даду!»

– О, кто-то проснулся? – раздался из-за занавесей мелодичный знакомый голос Офелисы. Адхи разлепил глаза и облизнул пересохшие губы. И после пробуждения вновь испытал потрясение от отсутствия клыков. Орк! Он орк! А потом сознание разбудило отчетливые воспоминания последних дней – магию, превращение, пиршество в таборе. А чуть раньше – похищение Дады и нападение на стойбище. Адхи неуютно съежился. Ему бы бежать на спасение младшего, искать его по всем мирам. А что делал он? Жалел себя, свернувшись под одеялом в кибитке. Нет! Так не могло продолжаться!

Адхи решительно выпрыгнул наружу, даже напугав пасшихся неподалеку лошадей.

– Доброго тебе утра! – приветствовал он Офелису.

– И тебе, – кивнула она. – Собирайся. Отныне я буду приглядывать за тобой.

– Ты будешь учить меня магии? – обрадовался Адхи.

– Не я, а те два скомороха, – кивнула она на суетящихся у котелка с завтраком Ледора и Аобрана. – Но я буду приглядывать за вами, за всеми вами!

– Да слышали мы, слышали, – отшутился Ледор.

– Они никогда еще не брали учеников, путешествовали в свое удовольствие. Но твое появление – явно знак судьбы, – продолжала Офелиса.

– Так кудесники верят в судьбу? – удивился Адхи. Он-то считал, что все в таборе поклоняются неведомым законам здравого рассудка и логики, о которых твердил Аобран.

– Кудесники верят в то, что им ближе, – пожала плечами Офелиса. – На изучение магии это не влияет, если только откровенно не мешает ее освоению.

– А почему не вы будете меня обучать?

– О, у меня уже есть ученица. Познакомься, это Чигуса, у нее огненная магия, – встрепенулась Офелиса, и из-за кибитки вышла щуплая девочка одних с Адхи лет. Одета она была в оранжевый балахон, как у наставницы, темные с рыжеватым отливом волосы, собранные в косу, частично скрывал такого же цвета тюрбан. Зеленые глаза девочки смотрели с интересом, но в них читалась неуверенность.

«Она человек? Или… Или не совсем?» – задумался Адхи, замечая у Чигусы рыбьи чешуйки на руках и босых ступнях. А вместо ушных раковин у девочки торчали светло-зеленые короткие перья, точно она украсила голову крыльями маленькой птички.

– Кто ты? – спросил Адхи. В племени орков не привыкли скрытничать или не замечать очевидные вещи, поэтому он не задумывался, насколько вежливо звучит вопрос. Он хотел узнать – он говорил. Так же общались всегда отец и мама, так же обращались друг к другу честные орки. А недомолвки оставались уделом бесчестных. Таких, как Хорг, который нарочито благоговел перед шаманом, а потом выходил из юрты и насмехался над историями Ругона.

– Измененная. Нам нет названия, – немного сдавленно отозвалась Чигуса, но не обиделась, охотно поведав: – Я родилась с магией. Офелиса говорит, однажды я научусь менять облик, буду превращаться в кого захочу.

– Я спасла ее с костра в одном из людских государств. Там ее посчитали созданием Хаоса, – не менее прямо поведала Офелиса.

– Родители прятали меня до семи лет. Но потом… Потом соседи узнали, и родители… Родителей… их сожгли, – девочка глубоко вздохнула, но не заплакала. Похоже, рана в ее сердце все еще кровоточила, но уже заживала. Адхи не желал даже представлять, через какой ужас прошла несчастная ученица.

– А ты кто? Ты… мэйв? Офелиса рассказывала о таких, – уже улыбаясь, спросила она.

– Нет! Я орк! Орк! – гордо ударяя себя кулаком в грудь, отозвался Адхи.

– А совсем не похож, – пожала плечами Чигуса.

– Это они со мной сделали! – кивнул в сторону Ледора и Аобрана возмущенный Адхи.

– Да не «они», а магия, – подал голос один из кудесников. – Так, садитесь все к столу. А после завтрака, наверное, пора начинать обучение?

– Верно, не будем откладывать, – кивнула Офелиса, занимая почетное место на мягких подушках и пробуя стряпню. – Ох, Лед, как обычно! Слишком много специй.

– В моей стране так было принято, – пожал плечами Ледор, но он явно уважал и почитал Офелису. Адхи предположил, что кудесница когда-то обучала их с Аобраном, по лицам все равно не удавалось угадать ни их, ни ее возраст.

– Итак! Приступаем! – радостно провозгласил Ледор, выскакивая на просторную зеленую лужайку за кибиткой.

– Может, подыщем более пустынное место? – подумал вслух Аобран. – Мало ли какая у него магия. Жалко выжигать все вокруг… Да еще кибитка рядом, все наши вещи.

– Я подстрахую, если что. Забыли? У меня водная магия, – сказала Офелиса. – Начинай, Чигуса, повторяем упражнение с контролем огненных цветов. И ты начинай, Адхи, слушайся своих новых наставников.

– Ноги на ширине плеч, сложи руки ладонь к ладони. Пальцы вытяни вверх. Да, вот так, – принялся наставлять Аобран, суетясь вокруг оробевшего Адхи.

– Раз-два, начали, три-четыре, закончили. Зарядка! – не сильно помогал ему Ледор, глупо подпрыгивая. – А теперь бег на месте!

– Лед! Прекращай! – осадил Аобран.

– Что? Я всегда перед ярмарками сначала делаю зарядку, – рассмеялся Ледор, и от его несерьезности стало легче. Адхи и не заметил, как с пальцев слетело несколько слабых искорок, которые словно исказили воздух перед собой.

– Получилось? – восторженно спросил он. Хотя тут же разочаровался в себе, потому что ученица Офелисы уже легко перекатывала в ладонях опасного вида огненные шары, постепенно лепя из них яркие лепестки будущего цветка.

– Почти! – похвалил Аобран. – Почувствуй магию.

Адхи морщился и корчился, едва не вывихивая пальцы в попытках сложить их так, как просили наставники. Но руки только дрожали, и не удавалось снова вызвать колебания воздуха.

– Не получается! Я не маг, – покачал головой Адхи.

– Эй, вы ничего не забыли сказать? – беззлобно посмеиваясь, наставляла наставников Офелиса.

– Ах да! Запомни: магия всегда течет внутри тебя вместе с кровью. Поэтому эти ужимки с верным положением рук и ног хороши только на этапе обучения, – запоздало объяснил Аобран. – Не цепляйся за них, как за единственный путь. Если тебе неудобно так складывать руки, попробуй иначе. А кто-то колдует вообще одним усилием воли. Понимаешь?

– Вроде понимаю, – пробурчал Адхи.

– Почувствуй магию. Просто почувствуй, когда ты становишься ее проводником, – напевно шептал Аобран.

Адхи закрыл глаза и прислушался к себе, стараясь не завидовать успехам Чигусы. Наверняка девочка повторяла уроки наставницы каждый день уже не первый год. Но у нее было время, а у него – нет. И от спешки Адхи снова терял концентрацию и не слышал шепот магии внутри себя.

– Попробуем завтра, – через несколько часов бессильных попыток провозгласила Офелиса. – Чигуса! Тебя это не касается. У тебя все отлично, поэтому продолжай.

«Да чтобы у какой-то девчонки получалось, а у меня нет!» – ощутил укол уязвленной гордости Адхи. Орки никогда не любили проигрывать, тем более людям, считая их слабыми и хрупкими созданиями. Хотя сама по себе Чигуса нравилась, она не поддевала и не пыталась казаться сильнее или лучше.

– Ты научишься! – увещевал Аобран. – Просто найди подходящие эмоции для того, чтобы стать проводником. Подходящее положение рук и тела.

С тех пор день ото дня длилось обучение, а в душе Адхи крепла тоска. У него не получалось ничего, кроме маленьких «проколов» на короткие расстояния. И сквозь них приходилось протискиваться, как через кротовую нору. К тому же он вовсе не слышал никакого зова Хаоса и зова родной крови, чтобы немедленно последовать за Хоргом. А прошло уже больше двадцати смен дня и ночи.

– Все получится… – в очередной раз слабо подбадривал Аобран. И тогда у Адхи закончилось терпение. Двадцать смен дня и ночи он только и слышал эти пустые речи.

– Ничего не получается! А вы… вы два обманщика! – зарычал он и кинулся на кудесников с кулаками. Грубая сила всегда была главным преимуществом орков, а эта глупая магия и ее служители просто ничего не понимали. Адхи хотел избить и искусать нерадивых учителей. Да что угодно! Лишь бы выместить то отчаяние, которое окутало его сердце.

– О, вот и оно, – спокойно усмехнулась Офелиса из-за спины. И Адхи понял, что в попытке ударить наставников он резко взмахнул руками, точно разрывая пространство, и освободил что-то в себе. В тот миг он словно вылетел из пещеры тесных стен на яркий-яркий свет.

И вот свежий «прокол» уже сиял пейзажем по ту сторону. Пока все той же зеленой лужайкой возле кибитки, но это раскрылся уже не едва заметный лаз, а настоящая арка, в которую без труда вошли бы два человека или один крупный орк.

– Получилось! – восхищенно проговорил Адхи. – Теперь я спасу брата? И пойду домой… Наконец-то домой.

Хотелось забыть все, вернуться в племя и больше ничего не менять в своей жизни. Вновь стать частью круга родных под защитой духов и знакомого распорядка вещей. Вернее, сперва получить обратно данный при рождении облик, а потом вернуться к привычной понятной жизни. Готовиться к посвящению, после него строить свою юрту, пасти скот и защищать стойбище, а не слушать бесконечные наставления чудаков-кудесников. Вроде бы такой жизни он всегда и хотел. Или же нет? Или же боялся посвящения, потому и оказался здесь, в таборе чудаков? Адхи вздрогнул от посетивших сомнений.

– Попрактикуйся, – с гордостью отозвался Аобран. – Запомни, что чувствовал, когда у тебя получилось открыть «прокол». Как ты двигался. Это и будет твоим основным жестом для использования магии.

– Кидаться на кого-то с кулаками? – пристыженно пробормотал Адхи. – Я не такой.

– Такой-такой, – шутливо похлопал по плечу Ледор.

– Магия сочла, что в таком состоянии ты лучше всего ее проводишь, – рассмеялся Аобран. – Попробуй еще раз открыть «прокол».

– Ладно, – ответил Адхи, вспоминая, какие чувства испытывал, когда решил ударить наставника. Ярость? Гнев? Негодование? Он легко впадал в бешенство, думая о Хорге, о Змее Хаоса и о таинственном заговоре, в который его втянули.

Значит, с открытием «проколов» не возникло бы проблем. Стоило вспомнить Хорга, как Адхи ощутил в себе закипающую злобу. Он вновь взмахнул кулаками. Все получилось! Снова открылась настоящая дверь в пространстве.

И вдруг… Какая-то сила потянула его в «прокол». Он не успел осознать, не успел остановить движение. Его затягивала черная воронка, он тонул в творении своего гнева.

– Адхи! – обескураженно вскричали кудесники где-то позади. – Не-е-ет!

– Проклятье! Горе-наставники! Он открыл «прокол» на Пустынь Теней! – донесся исполненный ужаса голос Офелисы. – Как вы это допустили!

«Снова я один… Где я? За что?!» – обмер Адхи, когда понял, что за его спиной больше нет «прокола».

Он обернулся и не заметил ничего, совершенно ничего. Искрящийся полдень сменился тусклыми сумерками. И если раньше вокруг расстилалась бескрайняя степь или плесневелый пустырь, то здесь, в этом странном месте, не было абсолютно ничего. Только под ногами мягко поднимался удушающими облаками то ли серый песок, то ли пепел.

«Они придут за мной, придут и заберут отсюда», – бессильно заскулил Адхи, оборачиваясь и пытаясь снова открыть «прокол», но ничего не получалось. Пальцы нестерпимо жгло каждый раз, когда он применял новые знания о путешествиях в пространстве. И вскоре он уже не пытался выбраться с помощью новой силы. Магия снова подвела его, снова обманула.

«Горы… Почему горы не на своем месте?» – запаниковал Адхи, когда увидел отдаленно знакомые очертания скалистых громадин. Он привык, что они всегда отмечали сторону восхода, из-за них вылетал огненной упряжкой разноцветных бликов свет Барьера. А теперь они оказались в стороне заката, кудесники называли ее западом. Горы научились ходить! Мир потерялся и стерся, превратившись в пепел. Или Адхи стерли из мира.

Впервые Адхи понял, насколько всегда боялся оказаться в одиночестве. Порой он искал уединения, даже прятался от младшего, чтобы остаться со своими мыслями. Но Адхи всегда знал, что он – часть племени. У него была семья, любящие родители, друзья, а в темный час его не оставляли наставления шамана Ругона. Теперь же он оказался совсем один. Даже без нерадивых учителей.

И как же он боялся! Да он весь был соткан из страхов: страха потерять родных, страха изменений, страха остаться в одиночестве и страха не оправдать ожидания, ставшего главным в последние несколько лет. Он клеймил и сокрушал себя за похищение Дады, как будто это он неосторожно открыл «прокол», через который утащили младшего.