Цитаты из книги «Памяти памяти. Романс»

Набоков пишет про существование как про щель слабого света между двумя идеально черными вечностями; кажется, что первая – та, где нас еще нет, – зияет глубже

Словно главной задачей каждой записи, каждого ежегодно заполняемого тома было именно оставить надежное свидетельство о своей внешней жизни – а жизнь настоящую, внутреннюю, оставить при себе. Все показать. Все скрыть. Хранить вечно

го, кроме дробных и подробных деталей, с летописной точностью фиксирующих ход времени

Ничего указывающего на то, чем эта жизнь была, – ничего о себе, ничего о других, ниче

бумага сохраняла порядок уходящих из-под носа картин и скульптур в первоначальном виде, как оно было, не давая им кончиться.

мои рабочие записи слишком часто кажутся мне балластом: мертвым, избыточным грузом, с которым хотелось бы расстаться, но что тогда от меня останется

каркасная сетка, на которой держится их привязанность к реальности и вера в то, что она непрерывна.

быстро испаряющуюся, невосстановимую языковую ткань.

шаткой нежностью перебирала немногие словесные клавиши, на которые можно было нажать;

Без овала никак не обойтись: он – то, что ограничивает нашу историю, то, что собирает ее в умопостигаемое единство. Овалом может быть сама жизнь, пока продолжается; или, уже постмортем, связующая линия рассказа о том, что было. Покорное, разом ощутившее себя мусором, содержимое этого дома вдруг расчеловечилось и перестало хоть что-нибудь помнить и означать.