Цитаты из книг автора «Мария Семёнова»

Для неё следовало умереть и родиться вновь подобно младенцу, зарёванным, одиноким и голым.

Смерти нет, есть несчитаные миры и вечная Жизнь, рождающая сама себя без конца. Мы будем всегда в этих мирах, и Злая Берёза…

…а где-то глубоко внутри себя я давно уже знала: он не придёт. Тот, кто смог бы взять у меня всё и отдать сторицей. Он не придёт никогда, его нет на этой земле. Пора уже мне научиться жить без него.

Сколь тропинок порознь бежит, как тут встретиться, как разглядеть – одного-то на весь белый свет…

Потому что даром в этом мире не даётся вообще ничего, кроме родительской любви.

Глаза колют только правда с полуправдой. Полная чушь не обижает, она смешит.

Как ни противился – домашнюю жизнь понемногу затягивало пеленой. Раньше, что ни случись, Сквара тотчас принимался подбирать красные слова: своим рассказать. Теперь этот обык вспоминался всё реже.

Боли не надо бояться. Хотя бы потому, что этот страх, как, впрочем, и всякий другой, лишён смысла. Из него ничто не вырастет, а боль придёт всё равно. Не пытайся от неё убежать. Потеряешь гораздо больше. Прими её. Пусть она станет огнём, который выжигает пустые частицы, оставляя железо…

Дурню ногу не подставляй, сам найдёт, где запнуться

на полпути между Шегардаем и старым морским берегом: – Из Сегды. – Тогда вот что, удалой гость, – поразмыслив, сказал Жог. – Дай-ка ты мне в отплату ненарушимый зарок, что, если где хоть полслова услышишь про моего сына Сквару… Тут Светел понял, отчего отец о Скваре последнее время очень редко упоминал. Не оттого, что забывать начал. Стоило имя назвать – и на губах снова обозначилась зловещая синева. – Твоего сына?.. – Да, моего старшего. Мораничи против всякого обыка в котёл увели. Если услышишь хоть что-то… Если увидишь… Жог задохнулся. Уведённый Сквара как под лёд канул. Его не смог почувствовать даже Рыжик, летавший искать до самого Шегардая. Светел, по обыкновению помогавший в ремесленной, знака Жоговой немочи не упустил. Приник сзади, обнял… Отец поднял руку, благодарно всклочил ему волосы. Посмотрев на это, Геррик уже после отозвал Светела в сторону, учинил подробный расспрос. Он всё удивлялся: – Но вы же дани не платите?.. Царям не обязаны?.. Светел рассказал ему, откуда на руке Жога взялся белый рубец. О смелости Сквары, о безнаказанной жестокости котляров… Геррик невольно отыскал взглядом сына. – Вот так живёшь и думаешь, что всё хорошо, – пробормотал удалой купец. – А по сторонам оглядишься – и как ещё голова на плечах цела… Снегоступы коробейнику Пенёк сладил. Всё сердце отдал работе. Лыжи вышли загляденье. Вот-вот сами через лес побегут, да вприпляс. И сносу им в той пляске не будет. Геррик восхитился: – Ну и лапки, хоть в божницу любоваться клади! – Скваре покажешь, если на слово не поверит… – напутствовал Жог. Гость уже приготовил санки в дорогу, но затягивать новенькие путца в тот день ему не пришлось. Псы, выведенные во двор, так рванули к хозяину, что сын, Светелу ровесник, не удержал. Налетели, опрокинули в снег… И Геррик охнул, подвернув ступню. Еле поднялся. А поднявшись – не смог толком шагнуть. Вот досада!.. Он-то думал пристать к большому обозу, двигавшемуся на полдень. Не одному же с мальчишкой одолевать Светынь и Левобережье, порядком одичавшее после Беды! Твёржа, понятно, вволю посмеялась над неуковырой-гнездарём. Заботливо связанные саночки наново распотрошили. – Оставайся, добрый захожень, пока не поправишься! А там весна, Рождение Мира, новый торг. Жена твоя – жёнка купеческая, ждать привычная, ясные глазки, поди, не выплачет… – Да и у нас будет что посмотреть, – сказал Жог. – Что же? – А ваши стенку ладят? На Кругу бьются? Вот то-то! И Геррик, порывавшийся хромать на одной ноге обозу вдогон, уступил любопытству, остался взглянуть, «отчего цари андархов за Светынь не прошли». Сегдинцы часто появлялись теперь в ремесленной Жога Пенька. Не в праздности же дни коротать.