Глава 8
Побег

Аршалай закончил лакомиться белорыбицей, запил ее вином, утер губы и повернулся к десятнику:

– Зови следующего.

Тот поклонился и отправился на двор, где ждали самые молодые из пригнанных на Ров пособников заговорщика Артанака.

– Все не то!

Наместник, скривившись, повернулся к сидевшему рядом Данхару:

– Стая дворняжек! Поневоле пожалеешь, что мятежных арьев казнят в столице, а не шлют сюда…

– Позапрошлый парень вроде был похож на Аюра.

– Слушай, ему уже лет двадцать пять, а то и побольше. Мне нужен юнец лет шестнадцати.

– А если такой не сыщется?

– Должен сыскаться.

Дверь приоткрылась, и десятник втолкнул в просторную клеть изможденного подростка с большими, глубоко запавшими глазами. Тот затравленно озирался, но, заметив уставленный яствами стол Аршалая, застыл как околдованный. В животе у ссыльного заурчало, ноги подкосились, мальчишка качнулся вперед, схватившись за дверь.

В руке накха тут же возник метательный нож.

– Не надо, пощадите! – взмолился юнец. – Я ничего не сделал! Просто я давно не ел…

– Разве тебе поутру не давали лепешку? – строго спросил Аршалай.

– Половину я отдаю надсмотрщику, чтобы он не бил меня за то, что я медленно копаю… Но у меня нет сил копать быстрее…

– Эй, что ты такое несешь, лживый червяк? – возмутился десятник.

– Замолчи и выйди! – оборвал его наместник. – Когда нужно, я призову тебя.

Когда дверь за стражником закрылась, изучающий взгляд правителя Бьярмы снова устремился на мальчишку-ссыльного.

– Итак, ты давно не ел, – повторил Аршалай, накладывая серебряной ложечкой икру на тонкий ломоть хлеба. – Это легко поправить. Ты честно и без утайки ответишь на мои вопросы, и я накормлю тебя.

– Я скажу все, что знаю! – всплеснул руками тот. – Хотя, клянусь Исвархой, дарующим свет моим глазам, я уже говорил это много раз!

– Просто отвечай на мои вопросы. Как тебя зовут?

– Мать назвала меня Маганом, ясноликий господин.

– Судя по твоему выговору, ты вырос в столице?

– Да, мой отец был конюшим у мятежника Артанака, да будет проклято его имя! Отцу отрубили голову, а меня отправили сюда…

– Он был арием? – удивился наместник.

– Да, господин.

– А по тебе и не скажешь.

– Моя мать была полукровкой, служанкой в доме Хранителя Покоя.

– А ты, стало быть, решил вознестись над своей судьбой и примкнул к заговору ничтожных против государя?

– Поверь, господин, и в мыслях не было! – жалобно зачастил подросток. – Я ничего не знал до той поры, пока Жезлоносцы Полуночи не скрутили меня и не поволокли в пыточную…

– Ты хочешь сказать, – развеселился Аршалай, – что просто шел по улице и тебя схватили жезлоносцы?

Маган опустил голову и тяжело вздохнул:

– Нет, господин. При мне была записка. Мой высокородный отец велел передать ее начальнику городской стражи. Время от времени он приказывал мне относить послания. Но я же не знал, что в них! Не ведал, кто их писал… Откуда мне было знать, что Артанак – да пожрет его душу Змей! – задумал недоброе? Ведь он был близким другом государя!

Аршалай повернулся к Стражу Севера:

– Как думаешь, друг мой, заморыш говорит правду?

– К чему ему врать? – пожал плечами накх. – Дальше Великого Рва его уже точно не сошлют.

– Я говорю правду, милосердные господа! – воскликнул Маган, жадно глядя на стол наместника. – Да иссушит Исварха мое тело до последней косточки, если я соврал хоть словом!

– Выходит, ты почти невиновен?

– Так и есть, клянусь Солнцем!

– Хорошо, я готов тебе поверить. Сейчас тебя накормят.

Глаза сына конюшего блеснули, но затем его лицо вновь приобрело опасливое выражение.

– Но ведь не просто так… Какую службу мне надо будет исполнить?

– Самую привычную. Я дам тебе письмо…

– Опять письмо? – прошептал ссыльный, бледнея и отшатываясь к двери.

– Зато дело знакомое, – усмехнулся Аршалай. – Не скажу, чтобы оно было совершенно безопасным, но к тебе приставят охрану. А уж ты сделай все, чтобы выполнить мое поручение.

– Я могу отказаться, добрый господин? – осторожно спросил Маган, обнадеженный его улыбкой.

– Можешь, – добродушно ответил Аршалай. – Но тогда завтра тебе уже не надо будет делиться лепешкой с кнутобойцем.

Подросток замер, переваривая услышанное. Чем бы ни грозило поручение наместника, оно давало хотя бы несколько дней жизни. А уж там – будь что будет…

– Я повинуюсь, господин, – сдавленным голосом ответил он.

– Вот и замечательно. Сейчас тебя накормят, отмоют дочиста… Тебе придется несколько изменить внешность, чтобы не привлекать внимания. Мой брадобрей займется этим. Эй! – Аршалай хлопнул в ладоши, вызывая десятника. – Остальных можно вернуть на работы. Этому дайте есть. К моему отъезду он должен выглядеть как человек. И не вздумайте больше его бить. Обращайтесь с ним с высочайшим почтением.

Тот склонился и сделал мальчишке знак следовать за ним.

– Скажи, друг… – Данхар проводил их полным сомнений взглядом и обратился к наместнику: – Тебе прежде доводилось видеть царевича?

– Да, мельком. Много лет назад я приезжал в столицу и был принят государем. Его младший сынишка тогда скакал на деревянном коне и рубил кусты маленьким мечом. Уверен, с тех пор он несколько изменился…

– Наверняка, – буркнул Данхар. – Неужели ты думаешь, что Каргай, видевший Аюра много раз, спутает царевича с задохликом-полукровкой? Как по мне, мальчишка не похож ни на ария, ни на бьяра, ни на венда, ни тем паче на накха. Обычное никто из Нижнего города!

– Это и хорошо, – довольно отозвался Аршалай. – Мой брадобрей окрасит ему волосы. Но не в золотистый цвет, а в песочный или рыжий. Так, чтобы было издалека видно, что они крашеные. И парень – не тот, за кого себя выдает. Он почти одних лет с Аюром и держится совсем не так, как местные жители. Этого достаточно, чтобы пустить нужный слух.

– А глаза? Как же глаза? У юнца они серые.

– Я тоже это заметил, – кивнул наместник. – Но их цвет можно разглядеть только вблизи. Наша забота – сделать так, чтобы к парню было не так просто приблизиться… – Аршалай потянулся и поднялся из-за стола. – Ну а теперь, когда вопрос с «царевичем» решен, займемся его свитой…

Лицо Данхара вдруг исказила страшноватая гримаса, у прочих людей означавшая улыбку.

– Кстати, о свите; ты уже слышал, что учудил твой Каргай?

– Он такой же мой, как и твой, – брезгливо поджал губы Аршалай.

– Да плевать. Какая-то лесная птица насвистела ему, что Аюр со свитой объявится в святилище Спящего Бобра на празднике… что там у них чествуют? Последний сноп?

– День Пугала.

– Так твой Каргай решил стать самым лучшим пугалом для бьяров и заявился туда со всем войском. Когда его сородичи принялись поливать пивом тамошний священный камень, его свора набросилась на разряженных бьяров. Побросали людей в грязь лицом, кого-то порубили, но царевича не поймали. Сам Каргай призывает Исварху в свидетели, что Аюр там был, и его люди твердят, будто видели его собственными глазами. Но все это очень похоже на сговор. А у этого Каргая, как мне представляется, ума не больше, чем у дятла…

Аршалай в задумчивости глядел на накха.

– Не думаю, что все так просто. Каргай вовсе не глупец. Если кто-то провел его, значит мы имеем дело с хитрым и ловким противником. Проклятие… я совсем не хочу с ним враждовать!

– Ты намекаешь на Северный храм? – сообразил Данхар.

– На что же еще! Не на местных же росомах. Хотя, несомненно, они мерзкие твари.

– Жрецы?

– Росомахи!

– Так, может, не будем мудрить? Не хочешь похитить Светоча, как я предлагал, – напиши ему, что мы с ним заодно!

– А с чего ты взял, что мы с ним заодно? – хмыкнул Аршалай. – Ты пойми: Светоч и его люди – вовсе не то же самое, что ученый Тулум, сидящий над свитками в своем златокупольном храме. Эти не согласны на роль правой руки государя. Эти желают, чтобы государь был у них на посылках…

Дверь с грохотом распахнулась. На пороге, тяжело дыша, появился начальник стражи с обнаженным мечом в руке:

– Ссыльные взбунтовались! Доблестный Данхар, спасайте наместника, я задержу их!

* * *

В тот день Господь Солнце, кажется, решил не подниматься на небосклон вовсе. С самого утра небо заволокла косматая сизо-серая туча. Задул ледяной ветер, и свирепый снегопад обрушился на Великий Ров. Вмиг его грязно-желтые скаты стали белыми. Неужели в Бьярму пришла зима?

Но вскоре ветер изменился, и сразу потеплело. Снег таял прямо в воздухе, по дну котлована побежали мутные ручьи, быстро превращая глинистую землю на дне Великого Рва в липкую непролазную грязь. Снегопад перешел в затяжной ливень, который к полудню только усилился. Студеные струи бичами хлестали ссыльных по тощим спинам. Из онемевших рук выпадали заступы и лопаты. То один, то другой обессиленно валился наземь. И когда их обжигали удары кнутов, люди лишь дергались и стонали от боли, не в силах подняться.

– Бесполезно, – глядя на мучения землекопов, твердил начальнику охраны смотритель работ. – Они лишь месят грязь! Тачку невозможно закатить даже по настилам – слишком скользко…

– Но господин сказал, работы не должны останавливаться из-за какого-то там дождя, – возражал сотник.

– Господин не говорил, что ссыльные должны подыхать во рву без всякого толку! Там, наверху, тоже есть работа. Пусть дробят камень, раз нельзя копать…

– Смотри… – Начальник стражи ткнул собеседника пальцем в грудь. – Ты сказал – я услышал. Надеюсь, ты говоришь правду.

– Какой обман? Сам все видишь!

К сотнику подошел один из стражей и что-то прошептал на ухо.

– Я отлучусь на время, – бросил тот и повернулся к стражнику. – Пока меня не будет, остаешься главным. Если вдруг что – я спрошу с тебя.

Площадка на самом краю рва была обнесена наскоро поставленным частоколом. С его внешней стороны ходила стража. Утром каждого дня со всей округи бьяры свозили сюда найденные по округе валуны. Чуть свет повозки, запряженные парой невысоких мохнатых быков, с трудом вползали внутрь изгороди и разгружались неподалеку от места, где работали дробильщики.

Обычно здесь долго не заживались. Целыми днями бить камень, задыхаясь от висящей в воздухе серой влажной пыли, и все это впроголодь – даже самые крепкие через несколько лун начинали кашлять, плевать кровью и вскоре умирали. Тела сбрасывали между двух вбитых в днище Великого Рва стен, засыпали битым камнем и сверху замазывали глиной.

Но пока ссыльные были живы, они раз за разом наваливали крупные осколки в короб дробилки, носившей по своему изобретателю прозвище «Благословение святейшего Тулума». Те, кто посильнее, налегали на рычаги, поднимая и опуская закрепленную над ней бронзовую чушку, раскалывающую камень на части. Затем короб приподнимался, наклонялся, и осколки ссыпались вниз.

Мерные удары тяжелых молотов по камню заглушали все вокруг. Варлыга зыркнул на ближайшего стражника, затем наклонился к соседу и проорал ему в ухо:

– Как договаривались!

Тот кивнул. Оба засунули шесты под увесистый камень, чтобы свалить его в деревянный короб дробилки. Напряглись… В этот миг шест в руках вожака вендов треснул, камень сорвался… Приятель Варлыги едва успел отскочить в сторону.

– Ты что же делаешь? – закричал он, набрасываясь с кулаками на венда.

Варлыга встретил приятеля могучим пинком. Тот отлетел, поскользнулся в мокрой грязи, взвился на ноги и снова бросился в драку.

– А ну, прекратить! – подскочил к ним стражник.

И рухнул, хрипя, – в горло ему воткнулся острый обломок шеста. Варлыга сунул в рот два пальца и засвистел так, что было слышно даже сквозь грохот молотов.

Тут же, будто подчиняясь приказу, работники набросились на охрану. Воинов валили наземь, подцепив сзади под ноги, колотили шестами, добивали упавших тяжелыми молотами.

Завыл сигнальный рожок. Появившаяся на ограде стража была встречена градом камней, брошенных с помощью длинных лоскутов, загодя оторванных от собственной одежды.

В это время дробильщики с молотами подскочили к воротам и в несколько ударов разнесли засов.

– Вперед! Бегом! Все бегом! – кричал Варлыга.

Его соплеменники толкали упиравшихся работников в спину.

– Нас же всех казнят! – слышались вокруг перепуганные голоса.

– Вперед, не то я сам тебя прибью! А ну, встал и побежал!

Венд подхватил одного из ссыльных, пытавшегося спрятаться между убитыми, пнул его под зад и заорал:

– Бегом, скотина! Забирайте у стражников оружие! Вот теперь все будет как надо…

* * *

К вечеру дождь поутих, но все же продолжал накрапывать, повисая в ранних вечерних сумерках влажным облаком. Аршалай стоял посреди двора дробильни, с досадой разглядывая свои перепачканные сапоги из дорогой кожи и тела стражников, погибших во время мятежа. Начальник охраны хотел убрать их, но Данхар запретил трогать мертвецов до осмотра. Сейчас он бродил между ними, то и дело наклоняясь и качая головой.

– Есть что-то стоящее внимания? – спросил наместник.

– Пожалуй. – Накх выпрямился. – Среди ссыльных были воины?

– Откуда мне знать? – пожал плечами правитель Бьярмы. – Сюда присылают людей из разных мест. Кто-то из них наверняка поднимал оружие против Солнечного Престола.

– Нет. Я говорю о наших. Тех, кто учился воинскому делу в столице, под знаменами государя.

– Почему ты так решил?

– Смотри – вот лежит мертвый стражник. Остальные отбивались от бунтовщиков копьями, а у него был меч. Должно быть, он десятник – простых вояк не обучают работать мечом…

– Я не вижу у этого парня никакого меча, – возразил Аршалай.

– В том-то и суть. Меча нет, но остались ножны на поясе. А теперь гляди… – Данхар указал себе под ноги, – около мертвеца два обломка шеста. На одном зарубка. Но она идет не прямо, а косо. Значит, тот, у кого этот шест был в руках, не просто подставил деревяшку под удар, пытаясь закрыться, а увел клинок в сторону. А вторым обломком он нанес сильный и точный удар десятнику в висок – видишь рану? Потом мятежник отбросил палку и завладел мечом…

– Откуда ты знаешь?

– Ну, как ты верно заметил, меча у этого парня уже нет. – Данхар наклонился, выпрямился и поднял два обломка палки. – Видишь? У десятника проломлен череп, толстый конец палки в крови. Тонкий конец тоже в крови, он заострен – я бы сказал, искусно обломан. Там, у самой дробилки, лежит еще один бедняга. Ему воткнули древко в горло. Я уверен, то же самое древко. Но заметь – бунтовщик не позарился на копье. Он был совершенно уверен в своих силах. С легкостью убил двух вооруженных стражников сломанной палкой, забрал меч…

– Что ж, тонкое наблюдение, – похвалил Аршалай. – И что это нам дает?

– Многое, мой благородный друг. Очень многое. Окажись среди ссыльных накх, я бы не удивился столь ловкому владению оружием с обеих рук. Но мне известно еще одно племя, где подобное в чести. Это венды. Их с детства учат сражаться двумя руками, используя второй клинок вместо щита. Покуда не пришли арьи с конными лучниками, и нам, и им для войны этого вполне хватало. Лютвяги и сейчас умудряются отбивать палкой летящую стрелу… Итак, мы имеем дело с вендом. Он высокий – здесь остались его следы, – сильный, дерзкий, очень быстро соображает. И, судя по тому, что унес меч, он прошел обучение в столице, в войске государя. А теперь скажи мне, как его зовут.

– Варлыга, – с отвращением проговорил Аршалай. – То-то я думал, где он так хорошо навострился болтать по-нашему…

– Тот самый, которого ты поставил старшим над землекопами, – посмеиваясь, уточнил Страж Севера.

– Я, несомненно, сделал правильный выбор! – обиделся наместник. – Он прекрасно руководит людьми… Кстати, у меня имеется по его поводу кое-какая мысль…

– Порубить на куски и скинуть в ров?

– Для начала излови его. Живьем.

– Лучше бы мертвым, – буркнул Данхар. – Таких лучше в живых не оставлять.

Наместник покачал головой, улыбаясь:

– Не-ет. Варлыга мне еще пригодится…

* * *

Лесная речушка была не слишком широкой, но быстрой. Струи воды вскипали и пенились на перекатах, то и дело обнажая речное ложе, усеянное обломками дикого камня.

– Здесь пойдем, – внимательно осмотрев противоположный берег, промолвил Андемо.

– Уверен, что здесь? – с сомнением глядя на бурлящий среди камней поток, спросил Варлыга. – Не снесет?

– Я тут прежде ходил, – ответил бьяр. – А на той стороне, как пройдем, надо будет сразу греться. Вода студеная!

– До той стороны еще дойти надо…

– Дойдем. Все тихо. – Он обвел рукой густой окрестный ельник. – Арьяльцы про этот брод не знают.

– О прошлом ты говорил то же самое – а мы едва не столкнулись с ними нос к носу!

– Они, верно, и не знали, раз так шумели. Нас искали, вот и наткнулись на брод. Поди, и сейчас нас там ждут… – Молодой бьяр улыбнулся. – Мы-то их видели, а они нас – нет!

– Может, ты и прав…

Варлыга еще раз внимательно осмотрелся. Лес, казалось, спал долгим, беспробудным сном.

– Дам тебе трех вендов, – решил предводитель беглецов. – С ними вперед уйдешь. Осмотритесь там. Если и впрямь все как видится, дай знак. Мы пока подождем тебя здесь. И братья твои тоже.

– Братья-то чего? Не доверяешь?

– Когда б я вам не доверял – еще у первого брода прикончил бы, – мрачно ухмыльнулся Варлыга. – Не говори пустого. Сам подумай – а вдруг и тут арьяльцы уже засели? Как нам обратно в лес уходить? Нас тут же отыщут по горячему следу! А так, глядишь, твои братья уведут тайными тропами…

– Все-то предусмотрел, – покачал головой Андемо. – Значит, мне, если что, первому погибать?

– А ты как думал? Мы с тобой о том и рядились. Мои парни тебя с братьями на Великом Рву защитили? Защитили. Когда бы не они, вас бы там попросту затоптали.

– Защитили, – склонил голову бьяр. – Ты, верно, и сам не понимаешь, что для нас сделал. Милостью богов ты вызволил моих родичей из Длинной Могилы. Аршалай губит землю, разрушает обиталища духов, оскверняет священные места – и все это нашими руками! Гнев Тарэн зреет, как весенний паводок, чтобы внезапно прорваться, уничтожая правых и виноватых. Мы страдаем от этого ожидания больше, чем от голода и непосильного труда. Наместник, словно слепой или безумец, тащит всех прямо в трясину…

Варлыга с изумлением слушал приятеля. Никогда прежде он не слыхал от тихого и немногословного Андемо таких длинных речей.

– Мы все обязаны тебе больше чем жизнью, – продолжал тот. – И поможем всем, чем сумеем. Хочешь пройти через наши земли до Холодной Спины – значит тому и быть. Мы пойдем вперед, разведаем дорогу, проведем тебя и твоих людей, а потом вернемся по домам. И будем молить нашего небесного защитника Зарни Зьена снова явиться и остановить святотатство.

– Да услышат тебя ваши бьярские боги, – отозвался Варлыга.

Андемо кивнул и шагнул вперед. Вслед за ним трое вендов по приказу Варлыги вступили в холодную воду. Она обожгла их так, что даже на берегу было слышно тихое подвывание. Буруны крутились у самых колен, но крошечный отряд продолжал двигаться к дальнему берегу. Осторожно прощупывая ступнями мокрый камень, беглецы втыкали длинные шесты в еле заметные в клочьях пены трещины между камнями, опирались, делали очередной шаг. Варлыга не отрываясь глядел на соратников. Рядом с высокими плечистыми вендами Андемо выглядел совсем подростком. Но свои леса он должен знать прекрасно. Если он утверждает, что эту реку можно здесь перейти, значит так оно и есть.

Варлыга стиснул зубы, не желая показывать сотоварищам, как хочется ему уже оказаться в дривских лесах. Там земли его рода – вот только родовичей не осталось. Может, кто и уцелел, но об этом он узнает, только когда вернется в Мравец…

Наконец все четверо оказались на другом берегу. Разошлись и вскоре снова вернулись на берег, показывая: все спокойно.

– Сейчас иду я, со мной десяток и ты. – Вожак указал на младшего брата проводника. – Вы трое пока сторожите на этом берегу. Если недруг появится, орите во всю глотку…

Отряд выстроился цепочкой и, держась за плечи друг друга, вошел в ледяную воду.

Казалось, уже ничто не может задержать беглецов. Но в тот самый миг, когда они были посреди реки, берега вдруг ожили. Пушистые зеленые ели в единый миг будто взмыли в воздух, и из подземных укрытий на вчерашних ссыльных бросились накхи. Венды даже не успели изготовиться к бою. Их швыряли лицом на землю и скручивали, как лосят.

– Назад! – закричал Варлыга.

Однако едва оглянулся, как понял, что уже поздно. Накхи были повсюду.

Из лесу на берег вышел Данхар в сопровождении нескольких воинов.

– Стойте, где стоите! – насмешливо крикнул он. – Не заставляйте меня пожалеть, что вы еще живы! Ты, как тебя там, – Варлыга! Бросай оружие! Подчинишься – поживете еще немного. Если нет – никто из вас не выйдет из этой реки!