Ищите во всем великого смысла. Все события вокруг вас имеют свой смысл. Ничего без причины не бывает.
Преподобный Нектарий Оптинский
– Бывает, услышишь чей-то чужой разговор или увидишь что-то вокруг и скажешь: «Да ведь это точно насчет меня». Со мной вот какой случай был, – говорит мне С., энергичная женщина лет пятидесяти. – Вразумление, предупреждение, как хочешь назови. Еду я недавно в трамвае, держусь за верхний поручень. Передо мной сидит какая-то пожилая грузинка. Тут двери открываются и входит курдянка. Одета типично: черный платок на голове, закрученный сзади узлом, в ушах золотые серьги размером с лесной орех и, конечно, разноцветные бархатные юбки. Узнали они друг друга, расцеловались. Слышу, грузинка спрашивает:
– Как твой Мураз, старший?
– Хорошо… Вырос – не узнаешь. Жену привел. Только сейчас в тюрьме сидит.
– Как? За что? – изумляется грузинка.
– Да украл что-то… Ты же знаешь, мальчик…
– Ну, а Джемали?
– Хороший вырос, красивый, на меня похож. Жениться собрался, да посадили. В Ортачальской тюрьме сидит.
– Вай, вай! Что ты говоришь?! – поражается грузинка и поскорее переводит разговор, заранее улыбаясь: – А третий, Омари, как?
– Спасибо, все хорошо. Два года как армию отслужил. Только тоже сидит… В Руставской тюрьме…
Я стою, невольно слушаю разговор. У меня, как и у той грузинки, волосы дыбом.
Та немного в себя пришла, охать перестала и спрашивает:
– А четвертый, Эмзари?
– Все хорошо. Недавно с армии вернулся… Посадили за драку… Вот, передачу несу…
Грузинка уже со страхом спрашивает:
– А младший, Отари? Сколько ему уже?
– Уже пятнадцать. – улыбается мать. – Большой, красивый, на отца похож… В колонии несовершеннолетних сидит.
Грузинка сошла, а я, грешница, эту курдянку осудила. Что за мать, думаю? Пятерых сыновей специально для тюрьмы растила. И вскоре забыла об этом трамвайном эпизоде.
Проходит неделя, и я получаю телеграмму, что мой средний брат сидит в следственном изоляторе. Для меня это была катастрофа. А стыд какой! Сроду у нас в тюрьме никто не сидел! Проходит еще какое-то время, и узнаю, что мой младший брат по неизвестной причине посажен на два года в России. Второй шок… Тут я эту курдянку и вспомнила… Не судите, да не судимы будете… Кому о моем горе рассказать, подумают: «Ну и семейка!» – хотя наши родители за всю жизнь нитки не украли и нас так же воспитывали. Правильно говорят: от сумы да тюрьмы не зарекайся.
– …Я поздно вышла замуж, – рассказала мне Н. – Два года пролетели быстро, а я не забеременела. Много лечилась, но так и не заимела желанного ребенка.
Однажды поздно ночью мы ехали с мужем домой. Лил проливной дождь. При свете молнии мы увидели старушку под деревом. Муж остановил машину, вышел с зонтом к ней и усадил ее на заднее место. Старушка улыбнулась и сказала:
– Сколько времени я здесь сижу, и никто не остановил машину. Окаменели сердца у людей, не умеют других жалеть, да еще при этом от Бога внимания к себе требуют. А вы благодатные. Господь оценит вашу доброту.
Мой муж перебил ее:
– Мед в ваши уста, бебо. Но мы оказались недостойными и обыкновенного человеческого счастья…
(Но не сказал ей, что речь идет о нашем бесплодии.)
Наша спутница замолчала и ничего не ответила. Но когда выходила из машины, повернулась и сказала нам:
– Ваш ребенок родится летом две тысячи пятого года.
Мы онемели… Это было поздней осенью 1995 года.
Мы оба еще долго лечились. Потом решили взять ребенка. Слова старушки мы не забыли и почему-то верили им. Но… мы, верующие, испугались, что такое предсказание могло быть от темных сил.
В 2000 году мы удочерили Мариам, которая принесла большое счастье в нашу семью.
И чудо действительно случилось. Наш сын Георгий родился в июле 2005 года. Мне тогда было сорок три, а моему мужу сорок восемь лет.
Вы слышали о таком редком заболевании? Даже представления не имеете, да? Тогда придется начать с исторических анналов. Есть такая армянская народная сказка. Боюсь напутать с названием, но дело обстояло так.
Послал как-то отец дочь за водой. Юная девушка с персиковой кожей и печальными глазами газели взяла пустой сосуд и отправилась к ближайшему источнику. Там она споткнулась о камень и разбила свой кувшин.
Девушка явно обладала живым умом и воображением, и поэтому ей тут же представилась следующая удручающая картина: «Вот выйду я замуж. Вот родится у меня сын Кикос. Вот пошлю я его за водой. Придет бедный ребенок сюда, споткнется, разобьет голову о камень и умрет».
И девушка заголосила во весь голос:
– Вай, вай… Бедный мой сын Кикос! Зачем я послала тебя за водой…
Плачет она, таким образом, убивается.
Приходит к ней через какое-то время сестра. Отец ее тоже послал, не дождавшись старшей.
– О чем ты так горько плачешь? – спросила ее сестра.
Девушка в ответ эмоционально принялась ей рассказывать свою историю:
– Вот родила я сына Кикоса. Вот разбился мой сыночек о камень…
Заплакала вторая сестра:
– Бедный мой племянник Кикос!
Сидят, значит, плачут теперь коллективно и, соответственно, в два раза громче.
Приходит мать. Увидев рыдающих дочерей, задает им законный вопрос:
– В чем дело?
Дочери заплакали с удвоенной силой, между всхлипами успев выдавить только:
– Погиб твой внук Кикос!
Сидит будущая бабушка, рвет на себе волосы:
– Вай, вай, бедный мой внук Кикос…
Приходит в конце концов отец семейства, измученный напрасным ожиданием. Выслушал он шокирующее известие и сказал, утерев скупые слезы:
– Чего же вы тут сидите? Пойдемте домой келех[14] справлять…
Ну, что скажете? Гротеск, сатира, седая древность, канувшая в лету?
Вот вам телефонный разговор в XXI веке.
– Ой, что было! Что было! – из трубки доносится взволнованный молодой голос. – Я провела ужасную ночь. Как представила, что через два месяца мне рожать, аж вспотела от нервов… Вот родится у меня сын Михаил. Такое имя надо ребенку дать, чтоб потом проблем не было с загранпаспортом. В Грузии он будет Михо, во Франции – Мишель, в Америке – Майкл, а в России – Миша. Чем плохо? А то другие дают детям какие-то заплесневелые имена в честь дедушек-прадедушек, не думая о завтрашнем дне. Или еще как-то назовут по-глупому. Вот, к примеру, сосед мой – Гулливер. А сам метр с кепкой. Дома Гулико зовут. Кто не знает – и не сообразит, мужик это или баба. Или вот, пожалуйста, золовка моей троюродной сестры – Ландыша. Думали, красавица родилась, а выросла – нервных просят не смотреть.
Нет, имя ребенку – это очень ответственное дело. Все надо продумать… Потом мой мальчик в детский сад пойдет. Надо уже у соседей детально выспросить, какой детсад лучше, няньки в какой смене хорошие и сколько платить.
А одна школа чего стоит? Это же страшно подумать, сколько проблем сразу свалится на мою голову. Надо сделать правильный выбор: русскую школу выбрать, грузинскую или английскую? Неизвестно, как политика повернется через двадцать лет.
А дальше, дальше… – Голос в трубке пресекся от волнения. – Вовремя женить моего мальчика надо. И главное, на ком! А вдруг какая кобра в дом заползет?! Я как себе будущую невестку представила, у меня сердце забилось так часто-часто! Чуть из груди не выскочило. Да еще вопрос: сумеем ли мы достаточно золота невестке собрать? Мой муж то работает, то нет. Так всю ночь без сна и провела. Пришлось валерьянку пить для успокоения.
– У тебя явно синдром Кикоса, – неожиданно раздалось на другом конце провода.
– У меня-я? – Слышно непритворное возмущение. – Вон, у моего брата соседей два месяца назад девочка родилась. Так ей уже шесть одеял и семь подушек на приданное закупили, и еще они на этом не успокоились. Пошли будущему зятю хороший костюм купили и туфли сорок второго размера сапожнику заказали, чтоб потом лицом в грязь не ударить. И не осудишь их. Серьезные люди все заранее делают…
Сотворите добро, чтобы оно спасло вас.
Преподобный Гавриил (Ургебадзе)
Тот сумасшедший день Лали Буадзе запомнила до мелочей только потому, что он от начала и до конца прошел под знаком цыганского счастья. Дело было так. С утра Лали, сорокалетняя домохозяйка, пошла к Боржомскому вокзалу за джинсами. Именно там кучковались продавцы контрабандного товара.
Прибыв на место, она тут же была окружена грудастыми тетками с внушительными мешками и оглушена хоровой рекламой:
– Кеты, кеты за пятнадцать лар. За десять отдам…
– Трусы! Мужские трусы! И на тебя тоже хорошо будет…
– Ликра-калготка. Ликра за три лара. Дешевле не найдешь…
Лали шла под этим словесным градом, ища глазами среди тюков заранее намеченное. Сзади как приклеенная тащилась старая цыганка с волнистым попугайчиком и гнусаво долдонила:
– Боря-гадаит! Боря-гадаит!
Откуда-то снизу к ней тянулась рука (вторая при этом держала беспробудно спящего ребенка).
– Памагите хоть десять тетри…
Лали наконец-то увидела то, что искала, – необъятный мешок с разноцветными джинсами, а над ним – не менее габаритную торговку.
– Джинсы, фирма – джинсы. За двадцать лар. За пятнадцать отдам. Иди, иди сюда – сипта[15] будешь!
Пока Лали рассматривала так и этак облюбованную пару, прикидывала на глаз, ее ли размер, по ряду волной пронеслось:
– Идут! Идут!
В мгновение ока все похватали свои мешки и кинулись врассыпную. Лали повернулась в противоположную сторону и увидела источник паники. Где-то вдалеке показались двое патрульных – ловить уличных торговцев. Потому как за такое штраф – пятьдесят лар.
Потянулась к выбранным джинсам – ни цыганки, ни ее мешка. Уже исчезла. Да еще прихватив Лалины два лара, которые уже были даны за покупку.
Вот поди ж ты не злись на эту объявленную «борьбу с коррупцией»! Чего лазает этот патруль туда-сюда, когда вся вокзальная площадь прекрасно просматривается через видеокамеры, а спугнутые полицией мешочники снова вернутся на свои места через какое-то время? Людям тоже надо как-то существовать. Полгорода и выживает только за счет такой вот уличной нелегальной торговли.
В итоге Лали вернулась домой злая, уставшая и с почти пустой сумкой. Цены высокие. Все есть, но реально купить можно только вот у таких «перебежчиков»: у обычных продавцов все дорого.
Ее итальянский двор жил обычной жизнью. Из открытых окон доносился запах борща, а сверху тянуло какой-то вонью – опять, видно, у тети Дуси подгорело лобио.
Из окна Мзии гремели надоевшие всем гаммы: ученики у нее с утра до вечера бренчат Шопена с Моцартом. У всех эта классика уже в печенках сидит, но соседи относятся с пониманием. Надо же Мзии содержать своих трех внуков и сына-художника, прозванного Рубенсом. Картины пишет – уже складывать некуда, а никто не покупает.
О проекте
О подписке