Утро началось со звонка Зины. Она поздравила меня в своем непревзойденном стиле.
– Здоровья тебе, терпения, денег побольше, ты ж на них зацикленная, – начала она вполне мирно, но постепенно тон пошел на взлет: – И приди, забери подарок, не задерживай меня!
– Я к подруге хотела заскочить, поздравить.
– Сперва ко мне, говорю, зайди и возьми подарок, я тороплюсь. А потом убирайся к кому хочешь!
– Я вечером забегу.
– Знаю я тебя, пока полгорода своих босяцких подружек не обойдешь, не появишься. Забери сейчас же, не нервируй меня! Я и так из-за тебя не сплю, о детях этой Лизико думаю. Лазишь к ним каждый день, строчишь там свои дуплетские рассказы, нет чтобы детей взять и в зоопарк сводить.
– Я там сижу, пока сын в школе.
– А ты в субботу забери.
– В субботу у меня три урока.
– В воскресенье забери!
– Мы на футбол идем.
– Надоела со своими отговорками!
Трубка летит на рычаг.
На днях Зину накрыло искушение. Пришло, откуда не ждали. Заготовила Зина для Наташи собранную гуманитарную помощь: пачку макарон, постное масло и еще что-то по мелочи. С Наташей у Зины отношения так себе, как пишут в житиях, теплохладные, а в газетах – официально-дружественные. По факту простые. Зина с Наташей иногда нос к носу в церкви встречаются, известное дело, раскланиваются, говорят дежурное «С праздником!». У Зины жажда деятельности, по слову доктора Гааза: «Спешите делать добро». У Наташи та же жажда присутствует, но нет возможности: пятеро детей и муж-инвалид на шее вместо золотой медали телепаются. Сняла бы с радостью, да пристроить некуда. Вот и приходится содержать эту ораву трудами праведными – по домам ходить убираться. Зине в этом плане проще, одна-одинешенька.
Так вот, договорились они о встрече. Наташа зашла к ней после работы, взяла заготовленный пакет и вдруг говорит:
– Зин, ты ж не против, если я у тебя сполоснусь. После уборки этой неохота как чушка домой ехать.
Зина от такой наглости опешила, но промолчала.
Наташа ничтоже сумняшеся восприняла ее молчание как призыв к действию и сразу хлоп-топ, в ванной оказалась. А в ванной Зина как раз недавно ремонт закончила, душевую кабину установила, кафель поменяла, ну и побелку, само собой, освежила. Короче, президента не стыдно туда впустить, не то что Наташу.
Что правда, то правда, Наташа быстро закруглилась и вскоре выпорхнула с мокрой головой. Взяла пакет и поехала домой на другой конец города.
Зина осталась сидеть с испорченным вконец настроением.
– Вот что за человек эта Наталья? Я к ней со всей душой, а она так нагло себя ведет. Без разрешения в мою ванную лезет. Эх, и еще верующие люди…
Так ей эта заноза в сердце вошла, что не отпустило, пока Зина другой прихожанке, Кетино, не пожаловалась. Кетино тоже человек духовный. С рассуждением подошла к проблеме:
– Вай, как нехорошо вышло. Давай я с Наташей поговорю. В искушение она тебя ввела.
Недолго думая, позвонила Наташе и говорит, мол, так поступать нехорошо, Зине неприятно.
Наташа глаза вытаращила.
– Что такого страшного произошло? Мы братья-сестры во Христе. В первом веке все общее было. А тут, представляешь, в ванной выкупаться нельзя. Как будто я испортила что или сломала. Вот люди сами себе проблемы создают. Проще надо быть. Сама знаешь, Амвросий Оптинский как говорил: «Где просто, там ангелов сто, а где мудрено, нет ни одного». Несознательность какая. Еще туда же, в церковь ходит, причащается.
Короче, натурально рассорились люди из-за ванной. Такой вот печальный расклад случился на ровном месте.
Восемь часов утра. Возвращаемся с Зиной из парка и говорим о том о сем.
Наша улица пока только просыпается. Вдруг с балкона на третьем этаже доносится неуверенное:
– Зина, это ты?
– Я.
Сверху спускается целлофановый мешок на веревке. Зина обрадованно кричит:
– Этери, давай!
– Замучила я тебя, – вздыхает Этери и понемногу спускает веревку.
Зина ловит и отцепляет мешок.
– Что это? – спрашиваю я.
– Мусор. Этери слепая, но знает мой график, когда я из парка с собаками возвращаюсь. Слышит мой голос и спускает мусор.
Зина несет мешок к ближайшему баку, выбрасывать.
Мне везет на уникальных людей. Я встречаю их при разных обстоятельствах, и они сразу или не сразу, но начинают рассказывать о себе.
Вечером между уроками было окно, и я заскочила к Зине, принесла ей книги. Застала там нашего районного сантехника Гамлета.
Зина налила нам чаю, а я от нечего делать стала расспрашивать Гамлета, что нового.
Он разговорился и стал рассказывать, как будто это чаепитие у нас не первое, а стопятьсот какое-то и уходит корнями в седую древность дружеских отношений. Что значит коммуникабельный человек без тормозов. Просто сиди и слушай его сказание о Брунгильде.
– Э, джана, мы в большое говно попали на днях… Мой старший сын высмотрел себе девушку с Воронцова. Дом у нее курятник, но это плевать. Стенка задняя совсем глухая. Полуподвал.
– Армянка?
– Аба вонц![12] Канешна! Нам другие не нужны. Свою хотим…
– Шат лав ахчик?[13] – говорю я на автопилоте фразу, заученную с моего непутевого замужества.
– Ха, шат лав, – радостно откликается Гамлет. – Вроде все при ней, ноги красивые, фигура тоже на месте, только зубы нехорошие.
– Зубы починить можно, – говорю. – Не проблема.
– Вот и мы с женой решили, что зубы ерунда, дело поправимое. Короче, мой сын водит ее по всяким кафе-мафе, моими деньгами туда-сюда сорит. Но я молчу. Без этого никак. Харджи харжиа – траты тратами. А девушка ему лапшу на уши вешает: «Ты только меня в жены возьми, я с тобой и в сарае буду жить и одни макароны всю жизнь есть». Мой дурак глаза вот такие вытаращил и бегом ко мне: «Папа, она на макароны согласна, срочно пошли, обручим ее».
О проекте
О подписке