Сделаем вид, что меня это не волнует.

Парни находят медленную музыку (вроде бы для танца муз), в шутку разбиваются на пары и принимаются сначала со смехом кружить друг друга, потом – девчонок. Я поскорее утыкаюсь в тетрадь – потому что да, мне завидно.

И под танец иксов с игреками временно перестаю замечать, что происходит вокруг, – а зря, потому что музыка не стихает, но смеха уже не слышно. Атмосфера вдруг из веселой становится удивленно-напряженной (что очень подходит моей математике). А когда надо мной вдруг нависает тень, я только сжимаю зубы. Ну чего, чего вам опять надо?

И тут мне на решение ложится рука ладонью вверх, и знакомый голос звенит по актовому залу, органично сплетаясь с музыкой:

– Моя леди удостоит меня танцем?

Я поднимаю голову, встречаюсь взглядом с Дамианом… И целое мгновение мне хочется закрыться от него алгеброй: «Нет, я занята».

Наверное, Дамиан это понимает, потому что сам берет меня за руку, сам поднимает со скамьи и ведет в центр зала мимо обалдевших одноклассников. А там, обняв и лишь мгновение прислушавшись к музыке, кружит, как я и мечтала…

Нет, я, конечно, хотела, чтобы он меня однажды пригласил, – но чтобы мои мечты исполнялись так стремительно!..

Минуты не проходит, как нас уже снимают на камеры смартфонов, а я с опаской бросаю взгляд на одежду Дамиана. Уф, слава богу – уже не «чокнутый ролевик». На Дамиане черные джинсы и рубашка, и все это подозрительно напоминает его обычный наряд «брюки-и-сорочка». И на том спасибо.

Дамиан ловит мой взгляд, сверкает улыбкой, а потом еще и объявляет (точнее, добивает):

– Я решил не выделяться.

– Умница, – выдыхаю я, и больше ничего сказать не получается, потому что он явно еще и решил блеснуть своим искусством танцора: меня подбрасывают в воздух, потом ловят и кружат, снова кружат…

Когда мы танцевали с Ромионом на лебедином озере, я была красива, а Ромион – мастер музыки. С ним все эти пируэты наверняка выглядели (и уж точно чувствовались) естественно. Сейчас же… Боюсь подумать, как это выглядит сейчас. Знаете, наверное, как если бы большую лягушку в воздух подбросить. Она лапы растопырит, морда обалдевшая – а тут еще вспышки фотоаппаратов…

Где-то минуты через три я понимаю, что с меня хватит.

– Дамиан, довольно!

Он изумленно смотрит на меня, обезоруживающе улыбается и быстренько закругляет танец – конечно же, церемонным поклоном вкупе с поцелуем моей руки, которая всем кажется перепончатой лапой.

Тут и музыка как раз смолкает, и мы остаемся в полной, изумленной тишине: я в центре внимания одноклассников. В голове проносится мысль: ну ты же сама хотела, чтобы тебя заметили.

Дамиан шагает вперед, аккуратно задвигает меня за спину и улыбается моему классу – как улыбается непокорным демонам, мечущимся по пентаграмме.

– А ты вообще кто? – выдыхает один из «демонов», и я понимаю: пора сваливать. Срочно.

Дамиан хмыкает, всем видом показывая, как он тут выше всех – особенно всех мужского пола. У него получается: он и впрямь выше, а уж статью своей королевской… Блин, он сейчас ляпнет про королевство! Что-нибудь вроде «Я советник Его Величества, правителя Сиерны» (да, по демоническим вопросам; у Ромиона губа не дура).

– Я…

Я отчаянно зажимаю ему рот рукой, шипя: «Молчи!»

И тут кто-то из девочек интересуется (челюсти с пола подобрали, вот и интересуются):

– А тебе наша Жаба кто?

Ой, блин!..

Дамиан сдирает мою руку – очень настойчиво (наш борец за мое доброе имя бывает жутко сильным и безумно настойчивым), так что я понимаю: свалить уже не успеем, так пойду же забьюсь в какую-нибудь щель. Вот хоть под скамейку залезу.

– Виола моя возлюбленная…

Заткнись-заткнись-заткнись-заткнись!

– …госпожа и…

Я хватаю свою сумку, расталкиваю обступивших Дамиана девчонок и толкаю его к выходу.

– Идем!

– Эй, Жаба, красивыми мальчиками делиться надо, – вырастает у порога Большая Т, а ее подружка уже подступается к Дамиану – как бы половчее на нем повиснуть.

Я же подумываю, как бы половчее Большую Т перепрыгнуть (забыв, что у меня сейчас одна видимость лягушачьих лап).

А Дамиан не придумывает ничего лучше, как развернуть меня к себе, прижать и – угу, вы правильно поняли – поцеловать.

Конечно, этот момент оказывается тоже запечатлен в памяти смартфонов.

Я стану звездой Ютюба?

Когда Дамиан меня наконец отпускает, я влепляю ему пощечину – гулкую и… ну, в общем, такую, как в фильмах, – а потом разворачиваюсь и бегу мимо удивленной Большой Т по коридору и дальше по лестнице – к выходу из школы. Все, сил моих больше нет!

– Виола! Виола, стой! – Дамиан догоняет меня уже за воротами. По тротуару шествуют молодые мамы с колясками – я торможу прямо перед ними.

Дамиан ловит меня за руку.

– Да что случилось? Что я опять не так сделал?

– Все!

– Виола, я только хотел, чтобы они не думали, будто ты не желанна, потому что ты самая, самая… – Его взгляд становится странным. Слишком испуганным. – Не бросай меня!

Тут до меня доходят сразу две вещи: Дамиан несет что-то уж совсем запредельное; и мамаши, перестав толкать коляски, тоже нацелили на нас свои смартфоны.

– Любовь моя…

Я ловлю взгляд Дамиана – мутный, как… как у кавалеров моей сестры, когда она их целует.

Целует… Ах ты!..

– Пойдем! – Я хватаю Дамиана за руку и тащу к ближайшему скверу. А подумав – к скверу подальше, безлюдному в это время. Туда, где на нас никто не наткнется какое-то время.

Там Дамиан еще оправдывается немного, потом резко замолкает, изумленно смотрит прямо перед собой…

Я вытаскиваю из сумки бутылку воды и протягиваю ему.

– Поцелуй феи, – шепчет Дамиан, выпивая сразу половину.

– Вот именно. И больше так не делай, – огрызаюсь я.

Дамиан допивает воду, моргает и смотрит на меня – по-щенячьи робко. Мило. Он всегда со мной такой: очень нежный, очень аккуратный, обходительный, галантный и безумно боится меня обидеть. Не знаю, чем я это заслужила…

Не уверена, что мне это нравится…

– Виола, но я не понимаю. Почему ты меня остановила? Про тебя говорили такие ужасные вещи! Хочешь, я сниму с тебя этот флер, и все эти… ничтожества увидят, какая ты на самом деле красавица?

Неужели он сам не замечает, что это даже звучит глупо?

– Не хочу. Во-первых, это запрещено – в моем мире нет магии. Во-вторых, Дамиан, зачем? Ну увидят они красавицу под руку с прекрасным принцем. Ну позавидуют. И что?

Дамиан изгибает бровь и вздыхает. А потом неожиданно говорит:

– В такие моменты я жалею, что рядом нет Ромиона. Он бы нашел слова, чтобы тебя убедить. Он для всего слова находит. Виола, ты принцесса, тем более наследница королевства фей, к тебе нельзя относиться как…

Зря он так. И зря он про это – больная для меня тема с некоторых пор.

– Да это я в твоем мире принцесса и фея! А здесь я жаба – была, есть и буду! – вскрикиваю я. – Как ты не понимаешь? Ну пришел ты, ну потанцевал, поцеловал – жабу. И что, ты думаешь, это что-то изменит? Я всегда буду другая, странная, ненормальная – и знаешь, мне плевать! Меня это устраивает! Так что не лезь, больше никогда не лезь в мою жизнь!

Дамиан смотрит на меня – мгновение, что-то в его взгляде меняется.

– Мне уйти, Ваше Высочество?

Я ловлю этот изменившийся взгляд… И, больше не доверяя словам, хватаю его за руку. И обнимаю. Сама. Поколебавшись, Дамиан прижимает меня к себе крепче и невесомо целует в щеку. А потом тихо шепчет:

– Прости. Я думал, тебе понравится. Ты была такая несчастная… Я хотел как лучше.

– Я знаю. – Но все, о чем я могу думать: как странно мне в его объятиях. Как странно, что меня обнимает кто-то кроме сестры. Как странно, что я это позволяю. И какой хрупкой чувствую себя в этот момент, и – вот это действительно очень странно – мне это нравится.

Проходит мгновение, может, два, и наши губы снова встречаются – больше нет никакой обжигающей страсти, никто никому ничего не хочет доказывать, мы просто исследуем друг друга, и рука Дамиана скользит к моему воротнику, к пуговицам…

Я вздрагиваю, и он отстраняется. Потом недоуменно моргает. Раз. Еще.

И изумленно выдыхает:

– Ничего себе! Мощная штука…

– Что? – Я дышу так, как будто пробежала марафон и сейчас умру от разрыва сердца.

– Поцелуй феи, – все еще заторможенно отвечает Дамиан. – Я давно знаю, как защититься от суккубы, но даже тогда, в первый раз, с ней не было так мощно…

– С какой еще суккубой?

Дамиан, опомнившись, улыбается мне.

– Ты ее не знаешь.

– Да? А может, познакомишь?

– Ни в коем случае, – весело отвечает Дамиан и сует мне под нос кулек со смородиновым мармеладом.

На пару минут меня это действительно занимает.

– Виола, но я действительно не понимаю. – Дамиан знакомо дергает уголком рта. – Почему твой отец отдал тебя в эту школу? Он же тебя любит, а здесь вокруг одни… – Он ловит мой взгляд и беспомощно улыбается. – Ну признай, они же тебя недостойны. Если бы я не знал, что здесь не замешана магия, я бы решил, что их всех прокляли чем-нибудь вроде «зеркала»…

– Какого еще зеркала?

– Это такое вредное проклятие, когда человек становится своей противоположностью. Король Мантки лет двести назад применял его на своих заключенных… Так что история нашумевшая.

– Помогло?

– Нет, конечно. – Дамиан ловит мой взгляд. – Нельзя заклинать сознание человека. Поверь, наша история показывает, что ни к чему хорошему это еще ни разу не приводило. Все подобные заклинания запрещены.

А я представляю, как мужская половина нашего класса склоняется к моим лягушачьим лапам… Признаюсь, года три назад я всерьез думала попросить Роз или крестную заколдовать их так на денек. Или на месяц. После того как на День влюбленных абсолютно весь класс надо мной, хм, пошутил. Ребята думали, что если сыграть с уродиной в любовь и дружбу, а потом разом фарс прекратить, зазнайке-жабе, которая месяца два назад не дала им выиграть на викторине против другой школы, будет плохо. Да, на тех «Что? Где? Когда?» я действительно вела себя неспортивно и вызывающе, и да, наша команда проиграла по моей вине – и мне нисколечко не было стыдно. Потому что я тогда была за правду – а если правда заключается в том, что я нужна своему милому дружному классу, только когда требуется ответить на сложные вопросы гуманитарного профиля… то мой милый и дружный класс может катиться к дьяволу со всеми остановками. Та, вторая школа тогда выиграла и потешалась над нами потом полгода, а одноклассники мне отомстили. Да и я дура, что повелась… Влюбилась впервые жаба в прекрасного принца. В роли жабы выступала, конечно, я. В роли принца – Славачев, он тогда был объектом поклонения всех девчонок нашего класса… И не только нашего. Я тоже на него заглядывалась, а тут крыша поехала окончательно. Мда. Больно было потом невыносимо. И еще уверена, именно после того случая к красивым парням я теперь отношусь настороженно. А Дамиану тот же Славачев и в подметки не годится… Не знаю, как сейчас – этот павлин ушел от нас после восьмого класса. И есть у меня подозрения, что без небольшого заклинания моей крестной ведьмы тогда не обошлось.

– Не такие уж они плохие. – Я бросаю кулек из-под мармелада в урну и гипнотизирую собственную руку. Спустя пару мгновений сквозь зеленую кожу и перепонки проглядывает аккуратная кисть с узкими длинными пальчиками и розовыми ноготками – такая же чужая для меня, как и лягушачья кожа. – Мои одноклассники. Серьезно, если разобраться – они совершенно обычные. Просто меня не понимают, вот и все. Да и зачем им?

Дамиан, наверное, замечает мой взгляд и быстро берет меня за руку.

– Виола, я же слышал, что о тебе говорили те девушки. Я знаю таких, как они. Та, что красива, уверена, что мир должен упасть к ее ногам. – Да, у Дамиана в голове свои тараканы. – А вторая… полагаю, может просто на него наступить – и мир под нее прогнется. Так она считает.

Я тихо смеюсь в ответ. Забавно: я не доверяю красивым парням, Дамиан считает каждую красивую девушку высокомерной зазнайкой. Как мы умудряемся быть вместе?

– Дамиан… – Я сжимаю его руку. Это… просто приятно. И сам факт этой «приятности» до сих пор меня удивляет. – Ты не прав.

Дамиан недоверчиво усмехается.

– Я серьезно. Вот, например, Юля. Она, конечно, красива, но очень не уверена в себе. Да, так тоже бывает: она влюблена, но ее любовь на нее даже не смотрит. А еще она не может сказать «нет» маме, которая хочет, чтобы она закончила учебу в музыкалке, хотя самой Юле ее скрипка надоела до зубного скрежета. Плюс она очень боится остаться одна – оказаться на моем месте, например. И при этом понимает, что она уже одна. Одиночество для нее – как сладкая булочка с ядом, и хочется, и колется. Вот наша красавица и мстит всем на свете за то, что ее не понимают, оставили одну, бросили… Ха, там такая буря бушует внутри Юльки! Девочка-оторва, которая всех на свете боится и оттого «зажигает» еще сильнее. Честно, мне ее жаль. Ну а вторая, Таня, – некрасивая, учится плохо, мечтает похудеть, похорошеть, оказаться в сказке со своим принцем на белоснежном коне, но также прекрасно понимает, что принцы на дороге не валяются. Она такая же, как я, – только кулаки у нее тяжелее и проклятие никто не снимет.

– Нет, не такая, – качает головой Дамиан. – Ты никогда не будешь вести себя как они. Ты не будешь издеваться над теми, кто отличается. Кто ниже тебя.

– А ниже меня никого нет, – улыбаюсь я. – Серьезно, если бы я задалась целью расписать, какой у меня класс – сборище неудачников, это заняло бы очень долгое время… Ты не думал так же о своем?

Дамиан ловит мой взгляд и искренне говорит:

– Нет. Никогда. Я восхищен твоим сочувствием и проницательностью, моя принцесса, – и, поднеся мою руку к губам, нежно целует.

Я смеюсь, но руку не отнимаю. Черт возьми, это приятно.

– Проницательностью? Скажешь тоже! Думаешь, я сама до всего этого додумалась? Это Виллинда, моя ведьма-крестная, мне рассказала, когда я ей что-то наподобие твоего ляпнула. Дескать, вокруг одни злодеи, прямо деваться от них некуда. Вот она и разложила весь мой класс по полочкам. Правда, некоторые личности на одну полку не уместились…

– Виола? – перебивает меня Дамиан. – Можно, я тебя поцелую?

Я сама тянусь к нему в ответ, а потом шепчу:

– Даю тебе свое высочайшее позволение целовать меня, когда вздумается.

Дамиан странно смотрит на меня и снова целует. В щеку.

На следующий день я решаю все задачи по алгебре правильно и получаю высший балл. А еще – очень забавно наблюдать за девчонками, шушукающимися в своих «группировках» – не дает им покоя мой Дамиан. Впервые моя стеклянная стена отчужденности делает хоть что-то хорошее. Вот бы пришлось сейчас отвечать на все их бесконечные вопросы! И что бы я сказала? «Да, это мой принц из другого мира»? Ничего-ничего, пусть мучаются.

А неделю спустя по дороге к метро меня неожиданно ловит Он. Угу, мечта женской половины нашего класса (с уходом Славачева) – Артур Эйрен. Да, его предки, кажется, были немцами, а мама, видимо, любила английские сказки. Девочки обожают проходиться по его имени – король Артур, то, се… А я однажды прочитала, что «Артур» с кельтского переводится как «медведь». Смешно было – что-то от медведя в Артуре действительно есть. Например, фигура. Настоящий мачо, издалека видно, ошибиться невозможно.

Ну так вот, ловит меня Артур (для этого ему пришлось забежать вперед и встать у меня на пути, потому что останавливаться я упорно не желала), заглядывает в глаза и неожиданно говорит:

– Виола, погоди. Скажи…

– О, ты знаешь мое имя? – улыбаюсь я. – А что сказать? Отчество? Или фамилией обойдешься?

Артур морщится и смотрит на меня так, будто это я вечно все порчу (положа руку на сердце, в половине случаев он не так уж и не прав).

– Скажи, до твоего друга можно как-нибудь дозвониться? У тебя наверняка есть его телефон. Или «мыло». Дашь мне?

Я удивленно замираю.

– Какого друга?

– Ну, – Артур морщится еще сильней, – того, со странным именем.

И чья бы корова по поводу имени мычала?

– У меня нет друзей со странными именами.

– Может, тогда передашь ему, чтобы пришел сегодня как обычно? – кричит мне вслед Артур. – Очень надо!

– Тебе надо, ты и…

Но Он меня перебивает:

– Вспомнил! Дамиан. Передай, что он нам очень нужен. Виола, ну хоть раз помоги, а? Нас эти пушкинцы без него в порошок сотрут…

Пушкинцы – это он про ту школу, которая наш конкурент. Чего-то там имени Пушкина. Только при чем тут Дамиан?