Четвёртой, кто пропал из школы прямо посреди учебного дня, стала Ольга.
На третьей перемене девочка выложила из рюкзака всё необходимое для следующего урока, старательно поправила карандаши и ручку, чтобы они ровным рядом лежали вдоль учебника, вынула из кармана и положила на парту телефон.
– Мне нужно выйти, – спокойно сказала она и поднялась.
– В туалет? – осведомился физрук со свойственной ему прямотой и простотой.
– Да! В туалет! – раздражённо подтвердила Оля.
– Подожди минутку, если не припёрло… Сейчас вызову Ольгу Кирилловну, она тебя проводит.
– А если припёрло?!
– Ладно, иди… – неуверенно пробормотал Олег Павлович. – Только обещай, что без глупостей, ладно?
– Без глупостей… – кивнула Оля и торопливо вышла, почти выбежала из класса.
Больше её никто не видел.
Физрук, узнав об Олиной пропаже, выскочил из школы и первым бросился на поиски, надеясь сразу найти её след, пока он не остыл, не затерялся в огромном слепом городе. В школу он вернулся только с сумерками. Доблестный Олег Павлович, как его всегда с гордостью называла Бабуля, вырастившая его с первого класса, осунулся и почернел от отчаяния. В нём теперь невозможно было узнать прежнего добродушного весельчака. После исчезновения Ольги в его здоровое, мускулистое тело вселился совершенно другой человек.
– Я думал, что она не сможет, – прошептал Артём соседу по парте и одобрительно покивал головой. – Совсем вчера раскисла… А смотри-ка, сегодня собралась и сделала всё, как надо.
– А я не смогу, – прошелестел в ответ Сергей.
Он был страшно бледным, губы его помертвели и дрожали. Он чувствовал, что теперь стоит на краю бездны и скоро должен в неё прыгнуть. Хотя даже отдалённо не представлял, что его там ждёт.
Решился на побег он только за компанию, чтобы не отделяться от коллектива. У него всё было хорошо. Как же приятно возвращаться после школы домой! Скидывать в прихожей ботинки и надевать комнатные тапочки. Пить чай из любимой чашки с мамиными пирожками. После уроков играть в компьютер, уютно развалившись в большом мягком кресле.
Об этом он думал теперь каждый день, с того самого момента, как ушёл Семён, а следовательно, начался обратный отсчёт времени и для него самого.
– Ты чего это?! Решил весь наш план сломать? Ты же сам хотел приключений! – горячо зашептал Артём. – Сеня с Ромой уже всё приготовили для нас… Будет круто! Пока всё идёт по плану. Поздно сомневаться!
– Ты уверен? Где Семён-то? Вдруг он, правда, уже того… Слышал же, уголовное дело завели… – захлёбываясь и заикаясь, пробормотал Серёга.
– Тише! – повернулся к ним Никита. – Или решили сразу до директора докричаться о своих планах? – Отвали! – усмехнулся Артём, но замолчал и с притворным старанием начал списывать с доски в тетрадку формулы.
«Следующий – Серёга! – ужаснулся Иван. Он всё надеялся, что этот кошмар скоро закончится, вернётся нормальная жизнь без оцепления, допросов, конвоя в туалет. – Надо остановить Серёгу… Надо остановить этот ужас! Надо что-то придумать… Я обязан что-то сделать!»
Иван стал ещё внимательнее приглядываться к одноклассникам и по крупинкам собирать информацию. Он понимал, что находится в нескольких шагах от разгадки. Всеобщее безразличие делало его незаметным, оно работало надёжнее, чем мифические шапки- и плащи-невидимки. Уже очень давно одноклассники не видели его, даже столкнувшись нос к носу.
Оставалось узнать только одно: где ребята встречаются? Наверняка место это хорошо известно практически всему классу. Если каждый ушёл, оставив все свои вещи и телефоны в школе, значит, они заранее договорились, где будут встречаться. Где условленное место?!
В тот давний злополучный день Ваня, доверчивый и глупый первоклашка, на вопрос учительницы подробно и честно рассказал, кто и как разбил горшок с невзрачным сизым фикусом. Кто размазал по полу землю и куда спрятали осколки. Тогда он и подумать не мог, что можно не отвечать на вопрос, что можно сказать взрослому неправду. Не знал он и о том, кто такой доносчик и чем он отличается от человека, который правдиво отвечает на вопросы.
Семён в отместку отлупил его на первой же перемене, помогали ему все мальчишки с бóльшим или меньшим энтузиазмом и сноровкой. Артём безжалостно добивал его своим ранцем. Но больнее всего было то, что Ваня не мог понять, за что с ним так. Ведь он не сделал ничего плохого и даже не соврал! Он просто сказал правду, как его учила мама…
Ребята взрослели – сильнее и жёстче становилась их травля. Она росла вместе с ними, принимая неправдоподобные и невыносимые размеры. Не было никакого наказания тем, кто разбил горшок с несчастным умирающим фикусом, и первопричина ненависти быстро забылась. Измываться над Ваней стало всеобщей забавой и развлечением.
Ваня долго плакал и умолял родителей, чтобы они забрали его из этого страшного класса, где каждый старается причинить ему боль: ударить, пнуть, уколоть, испортить тетради. Но отец отвёл мальчика на секцию рукопашного боя и сказал:
– Учись защищать себя, а не бегать. Ты должен стать мужиком! Научишься бегать – останешься трусом на всю жизнь.
Иван каждый день ходил на тренировки, терпел боль, учился не плакать и не жаловаться на судьбу. Потом научился драться и мог бы любому дать сдачи, но к тому моменту забава всем надоела и одноклассники перестали его замечать. Для всех он превратился в тень. Нескончаемые месяцы тренировок были напрасны…
За все эти мучительные школьные годы Иван научился двум вещам: молчать и держать удар. Ото всех: от одноклассников, от учителей, от родителей. Зачем кому-то что-то говорить, ведь когда просишь о помощи, получаешь только упрёк или новый удар?! Нужно всегда молчать и действовать самостоятельно.
Теперь, находясь внутри класса, но глядя на него со стороны, Иван понимал, что все всё знают, что все сговорились. Понимал, что исчезновения не прекратятся до тех пор, пока все подростки друг за другом не растворятся в огромном холодном городе. Надо было каким-то образом остановить их и повернуть время вспять. Чтобы течение жизни вернулось в привычное русло.
Сердце Вани сильно колотилось: он чувствовал, что настал тот момент, когда он сможет исправить и изменить прошлое. Своё прошлое.
Неужели где-то в глубине души он хотел дружить со своими одноклассниками, которые, собравшись оравой, наваливались на него, прижимали к полу, загоняли в угол, долго били и весело смеялись? Или хотел отомстить, превратившись из изгоя в героя? Об этом Иван не думал: он просто почувствовал, что пришло его время.
День тянулся бесконечно долго и мучительно, вытягивая жилы, выматывая нервы, которые, как оголённые провода, начинали коротить, выбрасывая фонтаны агрессии и истерик. Срывались и ученики, и учителя. Школа была оцеплена полицией. Следователи, не выходя, много часов работали в кабинете директора, отрабатывая коллективное заявление от матерей, подозревающих Владлена Петровича в причастности к похищению их детей. У него был мотив. Ни для кого не было секретом, что это ЧП освободило для него директорское кресло.
– Бред! – устало приткнувшись к массивному столу, говорил Владлен Петрович. – Их просто обманули… На их горе наживаются мошенники. Понимаете? Кстати, вы можете проверить магические способности этой так называемой Рагды? – оживился директор.
– Следственный комитет не Хогвартс[1], – заполняя бланки, мрачно проговорил следователь. – Лицензии на колдовство не выдаём.
– Я должен работать! А не писать объяснительные записки. Вы это, надеюсь, понимаете? У меня дети пропадают! Каждый день! Мне не нужны их пропажи!
– Если есть претензии, оформляйте жалобу…
– Уму непостижимо! Какая-то женщина вырядилась в ведьму, и теперь она оракул, истина в последней инстанции! Все ловят каждое её слово. А меня никто и слушать не хочет! Не я же себя директором сюда назначил? Какая мне выгода, что здесь дети пропадали? А сейчас?! Они уже у меня сбегают! И теперь мне за них достанется. И если куда отправят, то точно не на пенсию!
Родители собрались в просторном холле возле охранника и ждали, когда строй семиклассников приведут из оцепленного класса сначала в раздевалку, а потом наконец отпустят по домам. Взрослые сбивались группами, обсуждали, спорили между собой. Во всех глазах был страх, голоса срывались, нервы были натянуты как струны и звенели вместо недоговорённых слов. Так же, как и учителя, родители не понимали, что происходит, какое проклятие пало на класс, в котором учились их дети. Никто не знал, как остановить эту катастрофу, все ссорились друг с другом, потому что ни у кого не оставалось сил поддержать другого.
– Что это вообще такое?! – изумлённо выкрикнул Артём.
В руках он держал какую-то бумажку.
Заинтересовавшись его возгласом, вокруг побледневшего Артёма скучились одноклассники.
– У меня это лежало в кармане… – Артём вертел в руках обрывок белого листка. Ладони и пальцы его были перепачканы чем-то липким и чёрным. – Здесь было написано… а теперь ничего нет…
– Что, что у тебя там?! – заволновались ребята, вглядываясь в гладкий, блестящий и абсолютно чистый лист.
– Я… не успел как следует прочитать. Только развернул, и всё – буквы сразу осыпались… Вот руки теперь чёрные…
– Да ладно! Совсем ничего не помнишь? – хохотнул Никита.
Артём задумался и несколько секунд молчал, потом с запинками пробормотал:
– «Земля под тобой дрожит. Ты её раскачал, тебе и держать ответ. Инквизиция вдыхает твой след». Это мой, что ли?! Как думаете, что это значит? Что это вообще всё может значить? Какая ещё инквизиция?! – испуганно озираясь на одноклассников, спрашивал Артём.
Чёрные пятна, оставшиеся на ладонях подростка, выглядели как чёрная метка.
– Кранты, теперь Тёмыч меченый… – в непроницаемой тишине просвистел испуганный шёпот.
– Не задерживаемся! Кто оделся, проходит в холл, – вскрикнула классная руководительница, заменившая физрука.
С того дня, когда Семён ушёл из школы, прошло чуть больше четырёх суток, но казалось – пронеслись годы и изменили мир до неузнаваемости. Бабье лето оборвалось и стремительно разлетелось по подворотням ворохом почерневшей листвы и битыми осколками первого льда. Каждый новый день переносил одного подростка на другую сторону жизни. Они смотрели оттуда, посмеиваясь, на оставшихся одноклассников через маленькие оконца – фотографии поисковых ориентировок.
О проекте
О подписке