Глава 5

С крыльями я еще не слишком хорошо обращалась, но мысль о том, что глава каравана так рявкнул, что испугал меня, и я шлепнулась на задницу, мне совсем не понравилась. Вот еще! Я не собиралась терпеть такое отношение! Он должен знать, с кем имеет дело! Я знала такой тип людей – их если сразу при проявлении легкой агрессии не поставишь на место, они потом обнаглеют в конец.

– Ты что себе позволяешь?! Охренел совсем! – заорала я, вскакивая на ноги. – Да ты знаешь, кто я такая? Да ты знаешь, какие у меня связи?! – меня несло привычным образом. Я размахивала руками и орала очень громко, чтобы привлечь максимум внимания, прекрасно зная, что многие люди боятся скандалов и публичных сцен и стремятся покинуть поле боя, даже если отчасти правы.

– ГралФрэ! – рыкнул начальник каравана, а в голове пронеслась мысль, что он велел мне заткнуться.

Я не собиралась сдаваться, чужое сопротивление меня никогда не смущало… но вдруг не смогла разлепить рта. Мои губы будто склеили клеем-моментом, и даже мычать не получалось. Я даже не испугалась, так сильно удивилась из-за этого странного поведения моего тела.

Начальник каравана тем временем подошел ближе, остановился в шаге от меня и смерил оценивающим взглядом. Вот это меня как-то напрягло. Он вел себя так, будто я у него в кармане, будто я одна из сотен работниц на его заводе, да еще и вся в долгах и кредитах, и, если пригрозить меня уволить, я немедленно перед ним ноги раздвину, лишь бы не лишиться единственного ипотечного жилья. Он смотрел на меня и будто взвешивал, не уничтожить ли меня, не спустить ли мою жизнь в унитаз. И это было стремно.

Начальник что-то бросил отрывисто. Я опять не поняла, но тело мое будто само собой развернулось и зашагало в сторону палатки. Всю дорогу я пыталась остановиться, пыталась управлять собой изо всех сил, приказать своим мышцам замереть… но ничего не работало. Входя в палатку, я даже не откинула полог, а просто протаранила его головой, а потом так же прошла сквозь штору, что отгораживала мою комнатку.

Только внутри я обрела вновь контроль над своим телом и испуганно обхватила себя руками. Женщины уже успели убрать ведра и корыто, мои подшитые вещи стопочкой были сложены на одной из разбросанных вокруг подушек. Мне было страшно, но я быстро переплавила этот страх в злость и раздраженно пнула одну из подушек. Побегала по комнате, пытаясь сообразить, что происходит.

Тело меня слушалось, я прекрасно его чувствовала и контролировала. Однако, едва я, подзадорив себя, попыталась выйти из своей комнаты… как оно опять замерло. Мышцы перестали слушаться и будто одеревенели. Но, лишь я решала «ладно, останусь пока в комнате», как все прекратилось. Я повторяла попытку несколько раз, но с одинаковым результатом: пробовала выйти из двери, взлететь вверх и пролезть в дырку для отвода дыма, приподнять стенку шатра – ни одна из этих идей не срабатывала, мое собственное тело держало меня.

Что же это получается? Что со мной произошло?!

Каким-то чудом вспомнила о колье на своей шее. Если я переместилась в этот мир, то, возможно, здесь есть не только обычные люди и существа со странной анатомией, вроде меня, но и… кхм… магия… Даже стыдно было такое предполагать, но, как бы дико это не звучало, я в ином мире, и он не обязан соблюдать научные законы нашего. А, если есть магия, если что-то меня держит, то что это может быть? Конечно же колье!

Только тут я сообразила, что даже мылась я в нем. Это было очень странно, но оно так удобно лежало на шее и совсем не мешалось, поэтому я быстро перестала его замечать. И женщины-помощницы тоже не попытались избавить меня от этого украшения. Теперь, когда я задумалась, то поняла, что так быть не должно. Я растерянно подняла руку и ощупала колье пальцами. Оно было толстым, тяжелым и холодным – металлическим, но я его ощущала на шее, словно легкую шелковую ленту, невесомую и приятную. И то, если вспоминала о нем. Как же это работает?

Я помнила тот момент, когда начальник каравана застегнул колье на моей шее, легкий щелчок замочка. Теперь же я ощупывала его и не могла найти никаких разрывов, будто оно было абсолютно цельным. Я ощущала в переплетении золотых нитей и плашек, вставки из камней, чувствовала рисунок, который помнила на вид, а вот замочек, место разрыва – его не было. Колье словно стало единым целым, кольцом вокруг моей шеи. Ошейником.

Испугавшись, я попыталась просунуть под него пальцы и потянуть в стороны в тщетной попытке разорвать. Это же просто металл, золото довольно легко должно мяться и гнуться, надо только приложить усилие…

Ошейник неожиданно жестко сжался на моей шее, придушивая. Я упала на ковер, задыхаясь. На миг перед глазами даже потемнело. Я сучила ногами и пыталась кричать, но из горла не исходило ни звука. Потом давление ослабло, и я смогла сделать судорожный вдох.

Посыл был ясен – ошейник лучше не трогать.

Я обессиленная лежала на полу ничком, а из глаз к вискам стекали слезы.

Почему так несправедливо?! Что в прошлом мире, что в этом. Там меня предал самый любимый человек, которому я доверяла всегда и во всем. Здесь добрые самаритяне тоже оказались уродами с БДСМ-фантазиями. За что же мне так не везет?!

Слуга пришел где-то через час, начал суетиться надо мной, утешать. Помог подняться с покрытого ковром пола, усадил на подушку, бормоча что-то, поглаживая по плечам. Глянув на него, я сообразила, что на его шее тоже красуется ошейник, а раньше-то я как-то и не приглядывалась к этой детали гардероба. Стойка и стойка, мало ли какая у них тут мужская мода. Теперь все становилось понятнее.

Ужин подали в привычное время: каша с кусочками вареного мяса и свежие овощи не могли не радовать, тем более что в пути приходилось жевать какую-то пересоленную подметку, в которой от мяса было только запах. А вот привычных уже сушеных фруктов и орешков мне не досталось. Кажется, меня наказали еще и лишением сладкого. Как ребенка. Это неимоверно злило.

На следующий день мне разрешено было выйти из шатра. По крайней мере, именно это мне знаками показывал Халмир. Хотела, было, показать, как я обижена, но любопытство победило – сидеть в шатре было просто скучно, тем более что наружи стало куда более шумно.

Прежде чем выпустить меня, Халмир заставил заплести волосы в косу и убрать их под платок. Я морщилась, но пока терпела, чтобы не нарваться на новое наказание. За ночь я припомнила все, что знала про рабство, и это мне не очень понравилось. Хотя основным воспоминанием был старый сериал про Анжелику, и я ярко помнила, как ее пороли кнутом за неповиновение, а потом у нее вся спина была в шрамах. Вот уж нет, такого ужаса мне совсем не надо!

С другой стороны, возможно, все не так уж и плохо. Ну, да, один раз, находясь в плохом настроении, начальник каравана на меня разозлился, но так и я тоже готова признать, что вышла из себя. Если он извинится, я готова обо всем забыть. Жаль, что нам мешает языковой барьер. Но в любом случае совсем уж ужаса-ужаса непоправимого не случилось, ведь так? Ну, заперли в комнате и без сладкого оставили на день, с кем это в детстве не случалось? Насилия никакого не применяли. А значит что? А значит я нужна им неповрежденной и красивой, никто меня бить не будет. Мелькнула вредная мысль, что бить-то с такой магией и не нужно, но я ее отогнала как слишком депрессивную. Нет уж, я гулять хочу, и чтобы все было хорошо, а значит и начальника каравана готова простить за своеволие. На первый раз.

И не стоит думать, что у меня нет совсем никаких рычагов давления на него. Я ему нужна в «товарном виде», так сказать. Мучить меня не будут и дадут определенную свободу, я уверена. Я тут явно диковинка и красавица – это видно по глазеющим на меня людям. Значит, можно будет найти, как устроиться. Уж какому-нибудь жителю местной деревни меня точно не отдадут, а значит что? Вполне возможно, что я достанусь какому-нибудь султану, или что-то вроде того. Почему бы и нет? В женском коллективе гарема я выживать умею, а с новой неземной красотой любого короля охмурю. Или кто тут у них? Султан? Халиф? Да черт его знает. Главное – верно использовать любой подвернувшийся шанс.

Любовь у меня уже была – с Артурчиком, ни к чему хорошему это меня не привело. Как там было в Самой обаятельной и привлекательной: из двоих один любит, а второй позволяет себя любить. В прошлом браке я любила, и привело это меня только к смерти. Может, теперь у меня есть возможность попробовать другой сценарий?

Правда, от мысли, что придется иметь отношения с каким-нибудь старым и толстым мужланом настроение падало… но есть ведь еще вариант, что он будет молодым, красивым, сказочно-богатым и безумно в меня влюбленным! А я со временем, так и быть, отвечу на его страстные чувства…

Короче, если я красавица и диковинка, так меня это устраивает, даже если в комплекте идет ошейник, но при условии, что это позволит мне попасть в удачное место. Так-то.

С этими мыслями я вышла из шатра и с удивлением завертела головой: вокруг сновали люди, стояли еще палатки, отдельно от наших паслись чужие верблюды. Но и местных жителей прибавилось: мужчины и женщины сновали между палатками и столами с выложенными на них товарами. Мне почему-то показалось, что народа тут куда больше, чем может вместить деревня. Да и транспорта разного: вон телеги, запряженные лошадьми и волами, вон вообще кто-то двуколку самолично приволок. И везде мешки-тюки-корзины…

Кажется, это ярмарка, собравшая население не одной деревни, да еще и не один караван торговцев.

Глава 6

Это не было похоже на настоящий восточный базар, какими их можно увидеть в туристических поездках. Никаких необычных пряностей и запахов, никаких лавок с желтым золотом, необычной чеканкой или мебелью из дорогих пород дерева. Наоборот, это скорее напоминало деревенский рынок, очень бедный и пыльный. Здесь жили простые люди, не одевающиеся в бархат и золотую парчу, а самые обычные деревенщины. Сперва смотреть на это было диковинно, а потом стало скучновато. Впрочем, оказалось, что у Халмира были какие-то деньги: он купил мне большой сочный фрукт, вкус которого напомнил что-то среднее между персиком и манго, а потом симпатичный браслетик с бусинами из керамики. Даже не знаю, почему он мне так приглянулся, возможно, потому что на плоских больших плашках, соединенных шариками, были нарисованы стрекозы.

Откусывая от большого сочного фрукта, я вся изгваздалась, а Халмир все время подсовывал мне кусок хлопковой ткани вроде носового платка и пытался оттереть подбородок. А зачем, если я еще есть не закончила? Я старалась быть в моменте и ловить приятные эмоции, как учил один из уроков в курсе, который я записывала.

Пройдя к краю площадки, я поморщилась – там было что-то вроде птичьего рынка. Торговали всем, начиная с кур и заканчивая здоровенными быками. Все это квохтало-бекало-мычало-гавкало и воняло неимоверно, да еще и не всегда покупатели хотели товар в живом виде. Увидев, как на каком-то пне разрубают тушку курицы, я только порадовалась, что не подошла раньше, когда та была еще жива, поспешила развернуться и зашагала в другую сторону. Лучше разглядывать скучную кухонную утварь.

Фрукт закончился, три крупные косточки я выбросила куда-то вбок. Вытерла кое-как лицо платком, но следовало бы умыться. Настроение начало портиться, несмотря на все попытки сохранить позитивный настрой. Не радовали уже удивленные и восхищенные взгляды толпы, а попытки прикоснуться хотя бы к краю моей одежды вообще раздражали, как и некоторые детишки, нагло указывающие на меня грязными пальцами. Дома я бы уже уехала домой, легла в горячую ванну с маслами и солями, включив приятную музыку, а тут?.. Кажется, я скоро начну кидаться на людей. Можно было, конечно, вернуться в свою палатку, но не хотелось, теперь это место ассоциировалось с одиночной камерой, а не с временным, но все же домом.

И тут к Халмиру подбежал один из караванщиков и что-то ему сказал. Старик переспросил удивленно, а потом поманил меня за собой. Мы ушли с территории, выделенной под рынок, и некоторое время петляли среди жилых палаток. Я заметила, что уже могу отличить «наши» от «чужих». У знакомых мне по ночевкам шатров ткань была использована одинаковая, будто ее закупали оптом. Кое-где с течением времени, конечно, ставили заплатки, меняли какие-то прохудившиеся детали, но в целом палатки моего каравана были узнаваемы по основному темно-синему цвету с кремовой подкладкой. Я заметила еще несколько условных разновидностей шатров: некоторые были явно отдельными, а не сшитыми массово, другие однотипными. Не знаю, сколько караванов пришло на ярмарку, но я могла выделить примерно три-четыре четких группы торговцев и даже примерно прикинуть, какие из них были победнее, а какие более богатые. Да, этот навык – определять состоятельность человека по его внешнему виду и аксессуарам – я не утратила и в другом мире. Здесь даже было проще – никаких поддельных шмоток, сумок и часов, только натуральные ткани, металлы и камни, никакого авангардного искусства и моды на псевдо-бедность.

Палатка, к которой мы подошли, показалась мне одной из самых дорогих, если не самой дорогой из встреченных по дороге. Вход был пафосно украшен куском красно-золотого шелка, на стенках не было ни заплат, ни потертостей, будто шатер только-только сшили, да и размер его был внушителен, раза в три больше моей палатки.

Откинув полог, Халмир пропустил меня внутрь, залез следом и тут же бухнулся на колени, уперев взгляд в ковер.

Внутри обнаружился начальник моего каравана, явно слегка не в себе. Я бы подумала, что он пьян, судя по странному расфокусированному взгляду, но в палатке витал странный сладковатый дымок, кажется, идущий от стоящей посреди низкого столика курительницы, и мне это сразу показалось подозрительным. Я решила не отходить далеко от входа, потому что в центре палатки в потолке было проделано отверстие как раз для дыма от костра, который могли зажечь в холодные ночи, туда же вверх стремился подозрительный дымок из курительницы.

Сбоку от моего… хозяина, нужно было уже признать этот факт, хоть говорить это слово даже про себя было противно, сидел толстый мужчина с аккуратной бородкой и унизанными золотыми перстнями пальцами-сардельками. Он что-то сказал, указывая на меня. Я нахмурилась. Повторил – уже в тоне приказа, толкнул хозяина. Тот буркнул что-то едва слышно… и мои ноги сами собой понесли меня вперед, а потом подогнулись, и я упала на колени прямо перед незнакомцем. И замерла, не в силах пошевелиться. Не потому что испугалась, а потому что мне было так приказано.

/\/\/\

Отвратительный толстяк стянул с моей макушки на затылок платок, а потом и выпутал из-под него кончик косы. Подергал, будто веревку какую на прочность проверял. Я никогда не стеснялась своих волос, но сейчас мне хотелось замотаться в чадру по самые глаза. Потом он ощупал мои крылья, больно выворачивая их и, мне казалось, пытаясь сломать. Он даже посмел расстегнуть сзади пуговицы на моем халате и нижней рубахе, наверное, чтобы проверить, что крылья действительно растут на спине, а не прикреплены каким-то хитрым способом. При этом он провел пятерней по моей голой коже и пошловато причмокнул, так что меня бы передернуло, если бы тело мне подчинялось.

При этом он комментировал свои действия на непонятном мне языке, но я почему-то чувствовала, что ничего хорошего там не звучало. Хозяин то самодовольно ухмылялся и что-то отвечал, то похихикивал, показывая свое неадекватное состояние. А в конце… в конце толстяк передал хозяину звякнувший мешочек, а тот ему в ответ до боли знакомый свиток.

В тот же миг, как они, что-то синхронно говоря, будто заклинание произнося, пожали руки над свитком, я ощутила, что способна двигаться. Подхватив рубашку на плечах, я рванула прочь, спряталась за тщедушным Халмиром, кое-как застегивая верхнюю пуговицу на халате. Мне было до ужаса страшно от того, что происходит. Я думала раньше, что смогу, что это будет как-то иначе, но вот так просто и обыденно ощутить себя вещью было шокирующе.

Завязался какой-то спор, а потом Халмир вырвался из моих рук и бухнулся перед хозяевами на колени. Я попятилась на выход, но новый хозяин отдал приказ, и я не смогла покинуть палатку. Вскоре на столик легла еще монетка, и еще один документ. Я поняла, что Халмира купили со мной вместе, так сказать, в нагрузку. Даже прослезилась – преданный старик так привязался ко мне за несколько дней пути, что не пожелал отпускать в одиночестве. Я была рада, что со мной останется хоть один знакомый человек. Когда Халмир, понурив голову, подошел ко мне, я клещом вцепилась в его локоть, чуть успокаиваясь.

Получив инструкции, что делать дальше, Халмир вывел меня из шатра. Вскоре мы переехали. Нам выделили небольшую палатку, установленную рядом с жилищем нового хозяина. Халмир оставил меня сидеть у палатки на солнышке, а сам забегал туда-сюда: принес мою одежду, вытребовал с местных какие-то ковры и подушки – в общем, обустраивал мой быт.

Вышедший через несколько часов из шатра толстяка начальник привезшего меня сюда каравана выглядел явно шокированным, по тону я поняла, что он ругается себе под нос. Глянул на меня почему-то злобно, будто это я виновата, а потом быстрым шагом ушел в сторону своих синих палаток. А нечего было позволять накачать себя какой-то дрянью! Я злилась на него, хотя и понимала, что все произошло закономерно: я была ему не по карману, логично, что меня перекупил более состоятельный человек. Но все равно было противно.

Вечером оказалось, что новый хозяин желает не отпустить меня в палатку, а поужинать вместе. Мне принесли новое платье, и я сомневалась, что по местной моде оно выглядит приличным. Наряд состоял из алой расшитой блестящими нитями юбки в пол и топика с полностью открытой спиной и без рукавов. Халмир, которому приказали подать мне этот наряд причитал, будто старуха на похоронах, а потом, сбегав куда-то, выдал мне заодно шаль прикрыть это все безобразие. Однако, едва мы вместе вошли в палатку нового хозяина, Халмира он отослал, а мне приказал отбросить тряпку и идти к столу без нее. Нет смысла его слов я не понимала, просто наблюдала за тем, что выполняет по его воли мое тело и пыталась сопоставить звучание слов с поступками.

На ужин было жареное мясо с какими-то мелкими зернами, вроде кунжута, в кисло-сладком соусе, лепешки, несколько видов каш, вареные овощи и еще что-то непонятное. Все это полагалось есть руками, от чего меня передергивало, но я старалась держать лицо. Выбрала себе одну из лепешек, ею аккуратно, не касаясь руками, подхватила немного мяса.