Пройдя по комнате, открыла дверцы гардеробного шкафа и, предвкушающе улыбнувшись, окинула зорким взглядом его содержимое. Серебряный ансамбль, синий дорожный костюм… Бордовый сюртук с золотым шитьем… Все это тоже отправилось в чемодан. Я-то уж знала, на что падки молодые оры.

Роскошь, элегантность, статус…

И пусть это все не про Ульви, но все же стоило хотя бы попытаться придать этому сухарю немного лоску.

Я передвигала вешалку за вешалкой. Все не то! Поморщившись, полезла в невысокий сундук. Где-то там в его недрах были нашейные платки, которые я прикупила на последней ярмарке. Вот они-то и помогут выставить братца модником.

Теперь дотащить его до храма было делом выживания.

Или я его, или они все меня.

– Ну, Ульви, ну, братишка, пора, милый, и не открутишься… – пробурчала я, выгружая содержимое сундука на пол. – Мне вот племянников тоже не хватает… а то подарки дарить некому. Ты-то в тряпье уже по самый нос…

Вытащив искомое, победно сжала цветные платки в кулаке.

Есть! Они к любой рубашке вместо жабо подойдут.

Протанцевав до кровати, быстро собрала все книги и, спустив их на пол, ногой задвинула подальше. Они ему точно не понадобятся.

И вообще, он пятнадцать лет родню не видел.

А я так и понятия не имела, что это за люди. Некий дядя Сэтт, двоюродный брат папы. Владелец большого поместья. Богат и влиятелен. Сын его – генерал а-ля «семяпроизводитель» семейства. Надежда всея рода на продолжение и процветание. Только там, насколько я сообразила из разговоров родителей, тоже все глухо. Потому как наследник есть, но плодиться и размножаться, как и наш Ульви, он отчего-то не желает. То ли девы достойной его сиятельной особы не нашлось, то ли с браком мужик.

В общем, поездка обещала быть занятной и для меня полезной. Там ведь будут гости из других семейств. Слет знатных девиц всех драконьих мастей. Столько кандидаток на роль матери моих будущих племяшей.

Я протянула руку под подушку и выудила оттуда очередную книгу. М-да…

В доме дяди соберутся десятки красоток, а он книжки с собой везет…

Ну, нет уж!

Сказала жениться, значит, нос по ветру и вынюхивай истинную, а то сама отрою эту несчастную.

На моих губах появилась предвкушающая улыбка. Я села на кровать и открыла томик стихов. Глазами пробежалась по строчкам.

 
Скрытая туманом полоса реки,
Тени у дороги, деревья высоки,
Скрип колес телеги, горький дым костра…
 

Душу мгновенно сковал страх…

Моргнув, захлопнула книгу и забросила ее в чемодан. Будет девицам читать.

– Айла, ну что ты тут? – Дверь отворилась, и на пороге появилась матушка.

– Почти все собрала, только еще хочу отыскать плащ, помнишь такой… подбитый бурым мехом. Ульви в нем такой статный… Не знаешь, куда он мог его закинуть?

– Ой, милая… – Матушка прошла в комнату. – Да если ты не знаешь, я-то уж тем более. Совсем он у нас пропащий. Я уж думаю, может, сюртук ему этот новый прикупить, что модный сейчас… с длинными рукавами.

– Чтобы он у нас на шута стал похож? – Я рассмеялась. – Нет. Где его мечи?

Она развела руками.

Поднявшись, я еще раз осмотрела комнату брата, вспоминая, в каком ящике у него что лежит. Когда-то я наводила здесь порядок. Конечно, повзрослев, приучила братца поддерживать чистоту. Но выходило у него не очень.

Мой взгляд упал на старый сундук у окна. Хм… Откинув крышку, нагнулась и достала короткие ножны.

Вот оно!

– Айла, думаешь, у нас получится?

– Матушка, – я постаралась говорить увереннее, – я его учиться сражаться на мечах заставила. Костьми легла, чтобы он лекарскую практику закончил. Что я, его не женю, что ли?!

– Ой, дай-то боги. – Она покачала головой и сжала в ладонях ткань зеленого домашнего платья. – Он же совсем как медведь в своей берлоге. Астрономию ему подавай… Будет он трактат о звездах писать. Горюшко мое…

Мама нервничала, и я ее прекрасно понимала.

– Выше нос, родная! – Закинув мечи в чемодан, подошла к любимой родительнице и обняла. – Плодиться он у нас будет, мама, и размножаться. А звезды… потом… Нет ничего плохого в том, что он тяготеет к науке. Я тут узнала, что в столице открывают академию магии. Возможно, он найдет себя в преподавании. Это благородное занятие, есть возможность карьерного роста. Опять-таки уважение, связи…

– Мне тебя боги послали, доченька. – Она сжала меня в объятиях. – Мое счастье, умница! Как эти идеи приходят в твою голову? Ты моя отдушина, и поэтому…

– …меня не нужно замуж выдавать! – затараторив, закончила я за нее фразу.

– Еще как нужно! – Голос матушки мгновенно стал строгим и непреклонным. – Ты тут моей минутной слабостью не пользуйся, проныра.

Закатив глаза, я разжала руки и, подойдя к столу, громко захлопнула чемодан. Мысленно прошлась по списку собранного. Вроде все на месте. Плащ найду позже, в нем поедет.

– Все, – я защелкнула замки, – можно и самой собираться.

– А я тебя уже собрала, – нервно хохотнула мама, – пока ты тут возилась. И платья, и плащ, подбитый лисьим мехом. Чулочки, туфли на каблучке…. Так, мелочи всякие…

Открыв рот, я уставилась на милую родительницу, оценивая всю глубину своего попадания. Кажется, за меня взялись всерьез.

– А может, все-таки я сама, – пропищала, бочком продвигаясь к двери.

– Милая моя, я тебя на танцы спровадила, вышивать научила, сундук с приданым собрала… Что я, тебя замуж за видного дракона не выдам, что ли? – Мама улыбнулась такой знакомой улыбкой…

Вот именно с таким же выражением лица я планировала брак Ульви.

Кажется, мне конец!

Мама продолжала улыбаться, всем своим видом демонстрируя, что отступать она не намерена и на сей раз скрипочка сыграла заупокойную по моей вольной и свободной жизни. Огонь на мгновение вспыхнул на моих ладонях, но я поспешила завести руки за спину.

– И не вздумай злиться, Айла! Подпалишь пол – заставлю бегать и искать мастеров, чтобы все исправили.

– Ой, мама, – нервно хохотнула я, – да мы у них постоянные клиенты. Чего искать-то?!

Мне снова достался весьма красноречивый взгляд.

Подобравшись, я вытянулась в струнку и выдала свою коронную улыбку а-ля оскал.

Маму не проняло.

– Вещи в чемодане, Айла. И если по прибытии я обнаружу там не те платья…

Я прикусила нижнюю губу.

– Ты же не хочешь, чтобы у мамы разыгралась мигрень?

– Это шантаж, – тихо пропела я.

– Это уже материнское отчаяние, – рявкнула она и… улыбнулась. Мило так… Ну чтобы я сразу поняла, что к чемодану вообще лучше не подходить, а не то худо будет.

И пока я судорожно соображала, как выкрутиться, дверь в комнату приоткрылась, и, клацая когтями по полу, вошел Токи с огромной грязной костью в зубах. Уставившись на нас, он удивленно замер, а затем медленно развернулся и спешно отправился на выход.

– Это что у него сейчас было в зубах? – поинтересовалась мама.

– Кажется, он разрыл чью-то могилу, – попыталась отшутиться, понимая, что Токи опять припер с улицы какую-то гадость и испачкает ею сейчас все ковры.

– Я выдам тебя замуж, только чтобы ты забрала этого несносного пса с моих половичков! – взвизгнула матушка, придя к тем же выводам, что и я. – Токи! Плохой пес! Не сметь грызть это в доме!

Ощерившись в улыбке, я рванула за своей собакой, чтобы отобрать у нее эту мерзость.

Токи, не будь дураком, быстро сообразил, что все заметили его «прелесть», и сорвался на бег. Я за ним по коридору на лестницу. Обнаружив погоню, он, пробуксовав на ковре, влетел в холл и унес свою тушу на улицу.

Остановившись у парадной двери, я надулась и глянула на читающего в кресле газету отца.

– Уже собралась? – как бы невзначай поинтересовался он.

– А то ты не знаешь, – выдохнула я.

– Знаю, конечно. У нас на весь род одна проблема. Даже Сэтт ну очень жаждет подыскать своему Хэйлу жену. Избранную он потерял, так что надежда на договорной брак. Девушку как бы подобрали и условия оговорили… Но есть большая вероятность, что Хэйл, скажем так, отреагирует на эту новость не совсем в положительном ключе…

– Этот генерал даже не знает, что его дома ждет такая подстава? – Я довольно хмыкнула, представляя, как вытянется от «счастья» лицо бедолаги.

– Нет, – папа отложил газету, – если он отвергнет выбранную девицу, то Сэтт начнет предлагать ему тех, что там соберутся…

– Папа-а-а, – мне вдруг перестало быть весело, – скажи мне, что мы едем навестить твоего брата, по которому ты ни разу не скучал все эти пятнадцать лет, не для того, чтобы подсунуть его сварливому сыночку распрекрасную меня! Я тебя умоляю, развей мои нелепые страхи…

– Нет. – Отец недовольно сдвинул брови. – Я что, тебя на помойке нашел, чтобы этому угрюмому вояке отдавать?! Только через мой труп или благодаря большому чуду ты ему достанешься. Нет, милая, просто у невест есть братья… Вот ради них-то мы и едем.

– Час от часу не легче, – выдохнула я. – Чья идея? Твоя или матушки?

– Результат совместного планирования. – Уголки его губ поползли вверх.

– У меня есть шанс на спасение? – Подскочив к креслу, я уселась на подлокотник и, взяв ладонь отца в свою, жалобно заглянула ему в глаза. – Ведь есть, правда?

– Во-первых, не понравься никому, – выдержав паузу, объявил он первое условие.

– Легко! А второе?

– Во-вторых, поможешь Ульви с избранной – отстану от тебя на два года…

– На три! – выпалила я, мысленно потирая руки.

– На один! – сурово отчеканил папа.

– На четыре! – недовольно фыркнула в ответ.

– На два! – гнул он свое.

– На шесть! – не сдавала я позиций. А чего? Наглеть так наглеть.

– Ладно, три! – выдохнул он.

– Уговорил – четыре! – Я невинно похлопала ресничками.

– Айла!

– Папа! Я училась торговаться у тебя.

– Ты слишком многому у меня научилась, милая. – Отобрав у меня руку, он снова развернул газету. – Три года в обмен на избранную Ульви.

– Годится! – легко согласилась я.

Разговор был окончен. Что же, я знала, на кого в семье имею большее влияние. Папина дочка! Я вообще не помнила, чтобы он хоть в чем-то мне отказал. Если передо мной вставала серьезная проблема или труднопреодолимое препятствие, я решала все это всего одним словом: «Папа!»

Он всегда спешил на выручку и выносил меня из любой беды на своих плечах.

Вот и сейчас не подвел. Что же… один – ноль в мою пользу.

Развернувшись, я отправилась в свою комнату, надеясь, что Токи хватит ума сгрызть добычу под крыльцом.

* * *

Вечерело, когда, отставив дорожную сумку, я подошла к окну и уселась на высокий сундук со своим приданым. Да, теперь он у меня был. Мама начала собирать его с первого дня, как стало понятно, что родни у меня нет и я останусь с ними.

Собственно, никто и не искал ту самую родню.

И все же… Не радовал меня этот сундук. В памяти навсегда осталась та ночь, пылающий дом, лай Токи и безликий мужчина, срывающий брачный браслет с моей руки.

Порой он являлся мне в кошмарах и раз за разом оставлял меня умирать.

Видела я и Оуэна. Его последний взгляд. Ладони, скользящие по траве…

Тосковала ли я по своей родной семье? Никогда! Я забыла их. Стерлись лица. Время забрало их.

Их, но не Оуэна.

Порой я была даже благодарна тем разбойникам, что убили моего отца. Да, это жестоко и неправильно. Но их руками был отомщен тот, кого я до сих пор любила.

Мой Оуэн.

Именно поэтому я так противилась самой мысли, что у меня появится жених. Мне не нужен был никто. Мне хорошо и одной.

Глава 6

– Айла, ты только посмотри, что сотворил твой Токи! Да за что же мне послано это исчадье недр земли! – Сквозь сон ко мне навязчиво пробирались крики матушки. – Все! Его место на улице.

Клацанье когтей по полу.

Четвероногое бедствие нашего дома замерло за дверью и поскреблось.

Моя бровь приподнялась, хотя глаза я так и не открыла.

– Дорогая, – дверь напротив моей комнаты отворилась, и послышался заспанный голос папы, – если он будет жить на улице, то, боюсь, мы никогда не добудимся наших детей. Вытащить их ранним утром из постели способен только Токи.

Одобрительный лай! Застонав, я засунула голову под подушку.

Расшумелись.

– Но, Захария, за что мне это! – не унималась мама. – Шерсть по углам, грязь. С чего он вообще взял, что кость вкуснее естся на чистом ковре?

– Как за что, Халима? – усмехнулся глава нашей семьи. – Ну должен же у нашей девочки быть недостаток. Вот считай, что это Токи.

Тихий шлепок.

Кажется, сердечко моего пса не выдержало таких жестоких слов, и он пал к моим дверям. Держу пари, там еще и язык набок.

– Выдам ее замуж, и пусть забирает эту косматую зверину с собой, – не унималась матушка.

– Да не отдашь, – осадил ее папа.

– Чего это?

– Ну я-то знаю, где он взял кость.

После этих слов я приоткрыла один глаз и немного напряглась.

Каюсь, грешна. Но еще ни разу за этим делом не поймана.

– На что ты намекаешь, дорогой?!

– На то, что ты балуешь его, когда думаешь, что мы не видим, – выдал папа.

Я усмехнулась. Выследили маму, выходит. Да она только и занималась тем, что откармливала моего пса все эти годы. Уж я-то знаю, какие там жаркие почесушки за ушками происходили на кухне.

Повернувшись на другой бок, сладко зевнула.

– Но я не позволяю тащить еду на половички. – Мамочка пыталась выбраться из щекотливого положения.

Что-то стукнулось об мою дверь.

Похоже, там Токи изображал предсмертные голодные судороги.

– Халима, этот пес – страж нашего дома. Благодаря ему ты всегда бдишь за чистотой и не расслабляешься. Сейчас должен прийти управляющий, нужно дать ему последние указания по кормлению Токи. Надеюсь, пес не сильно заскучает. Все же я за то, чтобы взять его с собой.

Открыв глаза, я закивала соглашаясь.

– Только через мой труп! – Категоричный женский голос за дверью убил всю надежду. – Недостаток моей дочери останется в этих стенах, и жених о нем узнает, уже будучи мужем.

– Чувствую, он останется здесь навечно. – Засмеявшись, мой отец пошел вниз. Я отчетливо слышала отдаляющийся стук каблуков его сапог.

Дверь в мою комнату резко открылась. Кто-то шумно, как-то даже возмущенно прошел до окна и распахнул тяжелые шторы. Яркие лучи солнца ослепили, проникнув в щель между матрасом и подушкой.

– Ну мама! – простонала я, натягивая одеяло на лицо.

– У тебя десять минут до завтрака, Айла, – строго отчеканила любимая родительница. – Не успеешь – поедешь голодной.

– Рань такая! – Я не сдавалась.

– Токи! – пропела мамочка, что-то тяжелое подскочило с пола, и раздался громкий лай. – Где хозяйка? Где Айла? Искать!

– Мама!

Через мгновение на меня приземлилась неподъемная мохнатая зверюга и принялась лизать лицо.

– Ой, фу! – заверещала я, стараясь выбраться из-под одеяла. – Да встаю я. Встаю! Мама!

– Токи, – ее голос сделался мягче и нежнее, – косточка у Ульви. Найти!

Мне разом стало легче дышать. Эта любвеобильная, вечно голодная туша соскочила с меня и умчалась в соседнюю комнату, клацая когтями по деревянному полу.

Скрипнула дверь. Тишина и одинокий отчаянный вопль:

– Токи! Слезь с меня! Мама!

Откинув подушку, я взглянула на любимую жестокую женщину. Она делала вид, что вообще ничего не происходит. Выслушав поток ругательств сына, важно кивнула и уставилась на меня. Я невольно втянула голову в плечи, ожидая подставы. Вот не зря она с самого утра здесь, и дело не в отъезде. Вот он чемодан, а вон мое добротное простенькое дорожное платье… которое мама подняла и зачем-то понесла опять в гардеробный шкаф.

– Э-э-э.… – Я указала рукой на него, но этот мой жест проигнорировали.

Платье исчезло где-то за резными дверцами.

– Я тут, доченька, узнала, сколько собаки его породы живут, – как бы невзначай произнесла матушка.

– До свадьбы дотянет, да? – предположила я.

– О, еще внуков с ним вместе нянчить будем. – Она поиграла бровями. – А может, и правнуков.

– Мам, ты определись, кто тебе этот мохнатый? – Я снова завалилась на подушку.

– У нас с ним сложные отношения. – В меня изящно ткнули пальцем. – Десять минут, Айла.

– Встаю. – Я нехотя спустила ноги с кровати и потянулась.

– Так, в дорогу я приготовила тебе платье…

Перед моим носом возникло пышное зеленое безобразие с глубоким декольте и игривым бантиком на пояске.

– Мам!!!

– Не мамкай! – Платье приземлилось мне на колени. – По приезде ты станешь центром внимания. Я хочу, чтобы на всех углах обсуждали красоту моей дочери.

– Она была магичкой, – проворчала я, – но ее лицо все равно было краше, чем у соседской коровы.

– Я порой поражаюсь, откуда такие мысли в твоей голове? – В голосе мамы прорезалось возмущение. – Ты красавица, милая. Рыжий – такой редкий среди драконов цвет волос. Ровная кожа без изъянов, россыпь веснушек. Милая, порой я забываю, что не рожала тебя, и начинаю перебирать в голове родню, в которую ты могла уродиться такой красивой.

– Да-да. – В комнату заглянул Ульви, правда, не весь, а только голова. – Могла бы еще моей избранной уродиться, и вообще бы проблем не знали.

– Упаси меня боги, – скривилась я.

– Чего это? – удивилась голова.

– Ульви, ты идеальный брат, но вот как муж… Я не представляю, как та несчастная переживет, что самая большая любовь в твоей жизни стоит на третьей полке второго стеллажа.

– Ты что, брала мой астрономический атлас?! – Голова нахмурилась.

– Да как я могу касаться своими недостойными руками твоей избранной?! – Закатив глаза к потолку, я зыркнула на матушку.

– Так, дети, а ну, прекратили. Умываться – и в столовую. Я уже приготовила омлет с беконом и разогрела свиные ребрышки. Голодными ехать никак нельзя. До приличной таверны доберемся только к вечеру.

– Да я уже готов. – Усмехнувшись, Ульви проскочил мимо моей двери в старой кожаной куртке и знавших лучшие времена штанах.

– Стоять! – рявкнула я. – Сейчас же переоденься. Токи, у Ульви косточка!

Задорный лай подсказал, что меня услышали. Огромный пес рванул в сторону лестницы.

Вот так-то лучше. Сон окончательно развеялся.

Еще не хватало, чтобы мой брат выглядел как шантрапа с большой дороги!

* * *

Ульви молчал. Ульви злился и страдал. Ульви… переигрывал.

Он постоянно демонстративно оттягивал пальцами воротник накрахмаленной белоснежной рубашки и смотрел на нас с мамой с таким укором, будто мы его пугалом вырядили.

Вздыхал. Сопел. Бросал печальные взгляды на наш особняк.

Там собралась малочисленная прислуга во главе с управляющим и Токи. Сломить матушку не удалось, и мой «недостаток» остался дома.

Ульви снова тяжело вздохнул. Поерзал на месте. Смекнув, что его действия эффекта не возымели, он принялся теребить шелковое жабо, создавая вид, будто оно ему ой как мешает.

– Сынок, да мы только за ворота отъехали, – первой не утерпела матушка.

– Если ты сейчас сломаешь брошь, – поддержала я ее праведный гнев, – я заставлю тебя переодеться в голубую сорочку!

– Да в ней же дышать невозможно! – как-то рановато взвыл братишка. – Она узкая и с этой ерундой на манжетах…

– Это гипюр, невежда! – рявкнула я. – И она не узкая, а подчеркивающая достоинство твоей фигуры. У тебя широченные плечи, красиво развитая мускулатура, а ты все это скрываешь, цепляя на себя крестьянские косоворотки.

– Нет ничего плохого в простой одежде, – фыркнул этот зануда.

– Ты сын влиятельного торговца, образованный молодой человек. Дракон, наделенный такой нужной, значимой магией, как целительство! – Я весомо потрясла указательным пальцем, чтобы мои слова возымели больший эффект. – А ведешь себя как пацанва из подворотни.

– Айла, на себя посмотри, – подозрительно мило прорычал брат. – Я тебе сколько красивых платьев из столицы привез? А? Плащи. Платки. Шубка! Ты хоть что-нибудь надела? Вот правильно мы с мамой тебе наряды отобрали… Ой! – Он разом закрыл рот и втянул голову в плечи.

– Сговор, значит! – прошипела я и зыркнула на любимую родительницу. – За спиной сообща действуем!