Той же дорогой вернулась в комнату, добыв еще по пу-ти и горбушку хлеба, забытую кем-то на кухонном столе.

Сложив свою провизию на подоконник, забралась в шкаф и вытащила три платья, плащ, теплые чулки и еще так… по мелочи. Все это сложила на большой платок и завязала его в узелок.

А вот сбегу, и все тут!

Пусть неприлично, зато не к разбойникам. Спрятав вещи под кровать, с тоской взглянула на сало и хлеб.

До ночи еще ой как далеко, а есть очень хотелось.

* * *

Доедая последний кусочек разрезанного тупым ножом сала, я с тоской выглядывала во двор. Солнце уже садилось, а эти остолопы все сидели там сиднями и не спешили в дом.

А если вот сейчас Оуэн придет, как он через них проберется?

– А я говорю, морковь возьмем…

От этого глупого спора братьев у меня уже дергался глаз.

– Нет, капусту…

– Нет, морковь…

– Идиоты, – печально выдохнула я. – Какие же вы придурки пустоголовые. Сидят у полного сарая с овощами и не додумаются забраться в него. Да какие из вас разбойники? Ума как у курицы!

По дому разнесся аромат жаренных в печи карасей.

Сглотнув, лишь сжала ладони в кулаки.

Это моя добыча! Вернее, Оуэна, а отец все сам сожрет. И меня не позовет.

Сколько раз уже так было?!

Сначала он брюхо набьет, потом братья за ним подъедят, а мне только и останется, что плавнички обсосать.

У-у-у! Злости не хватает.

А между тем стемнело, и эти увальни наконец зашли в дом.

Снизу сразу же послышались громкие голоса. Отец за что-то гневно выговаривал братьям.

Цыкнув, я запихала узелок глубже под кровать и, не раздеваясь, улеглась на тонкий матрас, накрывшись простым пледом.

Время шло. За окном пели сверчки, ухала сова в зарослях.

Крики снизу становились громче.

Не выдержав, я поднялась и на цыпочках вышла из комнаты. Любопытство гнало вперед. Я должна все знать! Раз гневается отец, то нужно понять на что. Ну, чтобы самой не подставиться. Подкравшись к лестнице, выглянула. Отсюда был прекрасный обзор на гостиную. Первое, что заметила, – это тарелка со съеденной рыбой и пустой глиняный графин.

«Отец выпил! – Эта мысль стрелой пронеслась в голове. – Плохо, очень, очень плохо!»

Затаив дыхание, я навострила уши.

– Вы пойдете завтра записываться в добровольцы! – кричал он на братьев. – Хоть людьми станете. Может, и добьетесь чего, а нет, так хоть пощиплете поселения драконов. Пройдетесь по их домам, да и вернетесь не с пустыми руками.

– Мы не хотим, – попытался вставить свое слово Виям, но в него тут же полетела деревянная тарелка с рыбными костями.

– Молчать! – Отец в ярости опрокинул стол. – Все будет по-моему. Пойдете как миленькие и вернетесь с добром. А нет – шкуру спущу!

Пригнувшись, я сообразила, что лучше скрыться в комнате и вообще сделать вид, что давно уже сплю.

Не приведи боги, он меня сейчас заметит!

Целой не уползу.

Все так же на цыпочках и стараясь не шуметь, да что там – даже не дышать, я скоренько вернулась к себе.

Сердце стучало быстро-быстро.

Юркнув под одеяло, сжалась и плотно закрыла глаза. Все, сплю!

А внизу гремел скандал.

Грохот. Глухой звон глиняного графина. Тонкий голос мамы. Но она явно не защищала сыновей. Ей вообще до детей дела не было. Вырастить и продать – вот и все, что ее заботило.

Скорее всего, выскочила на звон, чтобы уберечь свою кухонную утварь.

В какой-то момент хлопнула входная дверь, и возмущенные голоса братьев послышались со двора.

Это было очень плохо для меня. Отец явно еще не успокоился и сейчас начнет искать новую «жертву».

Шаги на лестнице. Я замерла, как кролик, и затаилась.

Отец прошелся по коридору до комнат Льяма и Вияма. Остановился. Снова что-то загремело.

Шаги и скрип теперь уже у моей двери.

Я прикусила губу: если вспомнит обо мне, всю ночь гонять по дому будет. Убираться заставит. Все что угодно, лишь бы при деле была. И все равно, что приличным девочкам в такое время спать полагается.

Отец вошел.

– Айла! – рявкнул он. – А ну, иди вниз полы мести. Там бардак! Что я, в грязи жить должен?!

Я молчала и делала вид, что вижу десятый сон.

– Я тебе что сказал, соплячка?! – Он подошел ближе к кровати и дернул одеяло. – Спишь, что ли?!

Я не реагировала, забыв, как дышать.

– А ну вставай! – проорал он мне на ухо, обдавая смрадным запахом перегара. – А не то я с тебя три шкуры за лень спущу. Так хворостиной отхожу – лежать не сможешь!

И в этот момент меня спас Токи. Услышав братьев, он громко залаял на них. В ответ в него полетело что-то мягкое, судя по удару.

Отец подошел к окну и выглянул.

– Ты что, щенок, капустой разбрасываешься? А ты ее растил?

– А ты вырастил, что ли? – огрызнулся Виям.

– Ну я тебя сейчас…

Развернувшись, отец быстро покинул мою комнату и спустился во двор.

И снова ор.

– Да когда вы уже все успокоитесь! – Я сама не заметила, как расплакалась. То ли от страха, то ли от безысходности.

Все любят свой дом! Все считают его крепостью!

Одна я готова была днями и ночами шастать на реке, лишь бы не возвращаться сюда.

На улице послышалась возня. Крики. Лай Токи.

Выдохнув, поднялась и выглянула в окно.

Братья дрались с отцом. Он прытко для выпившего человека гонялся за ними по двору, пытаясь пнуть.

Льям и Виям же, не будь дураками, бросались врассыпную, доводя его до исступления. Это было бы смешно, не будь так ужасно.

В какой-то момент Виям упал, отец ринулся на него, но тут же получил по спине капустой, которую в него запустил Льям.

Мальчишки драконили его. Доводили до бешенства. А это ничем хорошим никогда не заканчивалось.

Они-то сейчас сбегут в прилесок и отсидятся там, а мне слушай, как он дом крушит.

А то еще и на мне отыграется.

Нет, нужно бежать! Даже если Оуэн не придет, сама удеру.

Не будет мне тут жизни. Зашибут когда-нибудь.

Мысленно плюнув в сторону отца и братьев, вернулась в постель. Утерев слезы, попыталась успокоиться.

Получалось не очень.

Так, лежа, я наблюдала, как медленно выплывает из-за высоких деревьев луна.

Сон не шел, хотя в доме все давно стихло. Братья улизнули за огород, а отец затаился в гостиной. Но я-то знала, что это временное затишье…

…Время, как же медленно оно тянулось. В комнате становилось холоднее. Тонкий плед не грел, но я не решалась закрыть окно.

Пение сверчков убаюкивало, глаза медленно слипались. Снизу зарычал Токи. Несколько раз лениво тявкнул и смолк.

Распахнув глаза, прислушалась. Но ничего. Лишь звуки ночи.

Дремота отступила. Зевнув, повернулась на другой бок и скрутилась калачиком. Так теплее.

Снова зарычал пес. Я насторожилась.

Неясный шорох за окном мгновенно поднял на ноги. Открыв раму шире, выглянула. В туманном свете луны легко проглядывался и край огорода, и сарай, и тропинка, ведущая к большой дороге.

– Пс-с, – раздалось подо мной.

Опустив взгляд, тут же натолкнулась на ловко карабкающегося по невесть откуда взявшейся деревянной лестнице Оуэна.

– Айла, – тихо позвал он меня, цепляясь за перекладины. – Ты готова? Не передумала же? Нам очень нужно бежать, так и знай!

– Не передумала, подожди снизу.

Переполошившись, я покрутилась на месте и быстро вытащила свой узелок из-под кровати. Взглянула на тряпицу, в которой было сало, и тяжело вздохнув, снова высунулась в окно.

– Оуэн, только у меня это… ну, еды нет. Совсем.

– А караси? – Он спустился на землю и задрал голову.

– Отобрали и уже все съели, – виновато призналась и тут же пожаловалась на всех разом: – Даже попробовать мне не дали, представляешь! Но в сарае есть припасы, можно поживиться. В общем, жди. Только тихо, отец в доме.

– Хорошо! – Кивнув, он продолжал выглядывать меня в окне. – Айла, вещи скидывай, я поймаю.

Замерев на мгновение, высунула узелок и разжала ладонь. Он тут же оказался в руках моего друга.

– Давай быстрее! – прилетело снизу.

– Иду, но не шуми, – проворчала в ответ. – Отец просто в ярости.

– Да это ничего, – отмахнулся от моего предупреждения Оуэн. – Я со своим весь вечер ругался. Столько от него услышал… Вот кто действительно в ярости. Даже расправой над тобой грозился. Это на эмоциях, конечно, но все-таки неприятно. Но я ему прямо сказал: или ты, или никто. В общем, сбежал я из дому. Пусть теперь думает, как наследника вернуть. А мы отправимся в столицу. Туда мой дядька сегодня ночью отъезжает, если повезет – найдем его на тракте. А нет, так у городской стражи потом спросим.

– Эх… – Я в последний раз окинула взглядом комнату. – Вроде ничего не забыла.

– Айла, ну ты идешь? – Оуэн нервничал, хоть и старался не подавать виду.

– Ага. – Я ловко перебралась через окно и ногой нашарила перекладину лестницы. – Придержи ее.

– Давай! – Он схватился за деревянные балки.

Вскоре я уже стояла рядом с ним на земле и хищно оглядывала пустой двор орлиным взором.

– Есть у меня мысль, Оуэн. – Покосившись на сарай, пакостно усмехнулась. – Братики мои сбегать тоже собрались. Эти трусливые хорьки в разбойники подались. Воевать совсем не хотят. Наверняка они что-то из провизии в сумки собрали.

Я рванула к шаткому строению мимо Токи, который спокойно себе спал. Прямо развалился – лапы кверху, словно это не он тут только что лаял, пытаясь сдать моего друга. Рядом с будкой лежали головы жареной рыбы. Что-что, а пса нашего отец никогда не обижал.

Заглянув за поленья, сваленные у ветхой стены сарая, быстро нашла два грязных холщовых мешка. Развернув первый, поморщилась – морковь.

Вот бестолковые. Ну неужели лучше так ничего и не нашли?! Что мы с Оуэном теперь, как два кролика, должны об этот корнеплод зубы стачивать?!

– Ой, фу, – поморщился дракон, – это я, только помирая с голоду, есть буду.

– Привереда, – пробурчала я и рванула завязки второго мешка. И… ура! Вытащив завернутое в тряпицу сало, показала его другу.

– Ну, это другое дело, – расплылся он в довольной улыбке. – А у меня хлеб! Умыкнул с кухни целую буханку.

Сграбастав добычу, уворованную из погреба, видимо, поздним вечером братьями, мы перебежками рванули к тропинке, что вела к реке.

Под ногами громко хрустела речная галька.

В темноте я мало что различала. Оуэн с нашими узелками бежал впереди. Я еле поспевала за ним. Спотыкалась и выставляла руки вперед, пытаясь спастись от невидимых во мраке преград. Но это не помогло. Запнувшись за торчащую из земли ветку, упала на колени и зашипела, ободрав ладонь до крови.

– Айла! – Ко мне подскочил Оуэн, а за спиной громко залаял растревоженный моим возгласом Токи.

– Он нас выдаст!

Испугавшись, мы обернулись.

Тихо. Выдохнув, я почти успокоилась, но рано… В большой гостиной первого этажа тускло зажглась лучина. Она быстро разгорелась, и огромная тень приблизилась к окну.

Токи продолжал громко лаять, перебирая передними лапами. Я могла бы закричать ему и приказать замолчать, но тогда бы меня услышал не только пес.

– Кто это? – тихо выдохнул Оуэн.

– Отец! – шепнула я дрожащим голосом. – Он, когда выпьет, совсем плохо спит.

– Так обычно же наоборот!

– А у него вот так! – Я тихо подтолкнула друга к тропинке. – У него вообще со сном проблема. А уж если выпьет своей бражки, так как медведь сутки может шататься по дому, а потом свалится на пару часов, и все! Проснется как огурец.

– Некромант, что ли? – Оуэн, крадучись, держа за руку, повел меня вдоль низкого кустарника.

– Темный, да. – Я закивала, хотя в темноте этого не было видно. – А мы стихийники.

Выскочив на широкую дорогу, мы побежали вперед.

– Айла! – прилетел нам в спину крик отца. – Ты почему не в постели, мерзавка!

Обернувшись, я снова увидела крупный силуэт, но теперь в окне своей комнаты.

Глава 4

Пробираясь через низкий колючий кустарник, мы старательно держались дороги, боясь заплутать в зарослях. Это днем здесь легко отыщешь узкую тропинку, что к реке, что к деревне, а ночью, да еще и без факела, – практически невозможно.

Мы двигались быстро, постоянно айкали, ойкали и даже не считали ушибы на ногах, которые получали от выступающих из земли корней, низких ветвей, острых камней и всего прочего, что при солнечном свете очень легко обойти.

Страх подгонял. Он делал тени от деревьев еще более зловещими, уханье совы невероятно громким, а силуэты ветвей и кустов похожими на жутких монстров из нижнего мира.

Мне все казалось, что сейчас нас поймают. Настигнут. Схватят за шиворот и разлучат навсегда.

Что мой отец изобьет и меня, и Оуэна. Это было куда страшнее каких-то там скрюченных коряг.

Постоянно протягивая руку, я все пыталась схватить друга за светлую рубаху. В боку кололо, и я все чаще спотыкалась, сбивая пальцы на ногах.

Оуэн оглянулся и, поняв, что я выдохлась, схватил меня за плечо. Мы побежали дальше.

Так, в потемках, цепляясь друг за друга, очень быстро выбрались на нашу полянку. И наконец перевели дух, согнувшись пополам.

Мир вокруг нас жил своей жизнью. Со стороны дороги послышались скрип колес телеги и громкие мужские голоса.

«Разбойники! – мелькнула в голове мысль. – Или это беженцы-драконы спешат в южные города своей империи?!»

Телега поехала дальше.

Прямо под обрывом шумел водоворот, развеивая тишину ночи.

– Кажется, оторвались, – прошептал Оуэн. – Надеюсь, отец еще не хватился меня, а то ведь к вам явится. Шуму будет! Он в злости жутко вспыльчивый. Такого наворотить может…

– Мой не лучше – выдохнула я, разгибаясь. – А твой папа знает, кто я?

– Да, конечно. – Оуэн закивал. – Я же все ему выложил. И имя, и из какой ты семьи, и кто твои родители… Как он орал! Никогда еще его таким не видел.

– Да-а-а, – мне стало жутко обидно, – не самая я завидная невеста.

– Ты лучшая для меня! Не говори так. – От возмущения у Оуэна задрожал голос. – Мне неважно, сколько денег в твоей семье и какое у тебя положение. И все равно, что платья коротки и что не обучена этикету. Мне важна ты. Вот! И отец должен это принять. Ты – мой выбор! А если ему что-то не нравится, то пусть идет, ищет себе новую избранную и рожает наследников помимо меня.

– А твоя мама? – Я вдруг сообразила, что он никогда не говорил о ней.

– Умерла при родах. Я ее не помню толком, – тихо пробормотал он. – Отец свою избранную уберечь не смог и еще меня ее лишить пытается.

– Но разве он виноват в ее смерти? – Мне стало так жалко друга и ту женщину, которую я даже не знала. Но она была мамой Оуэна, а значит, наверняка хорошей и доброй.

– Виноват, – рыкнул мой дракон. – Он виноват! Его гордыня непробиваемая. Ему говорили, что мама слаба и что родить не сможет сама. Что нужно целителей звать. Магов! А он заладил: она дракон – она со всем справится сама. А маги – пустое племя и сплошные бездари.

– Она не справилась… – Мне стало еще жальче маму Оуэна. – Но если он ее любил, то какая уже гордость?

– Он осознал, что был не прав, да толку. Мы остались без нее, и братишка не выжил. Всего день в колыбели пролежал и умер во сне. Но папу это ничему не научило! Он снова навязывает свое и опять кричит, что избранная маг – это позор.

– Ну, наверное, я действительно не ровня тебе. – Беспокойство волной всколыхнуло душу.

– Не говори так! – Оуэн сжал кулаки. – У меня для тебя подарок. Он особенный, и ты должна хорошо о нем заботиться.

Он вытащил из кармана красивый, сплетенный из кожаных жгутов браслет.

– Что это? – Я замерла, не веря глазам.

– Я же говорю, тебе подарок. Он брачный. Это цвета моего рода. Синий и красный. Ты моя невеста и должна носить его.

– Но… – От восторга и страха у меня в горле пересохло.

Это ведь не какая-то побрякушка. Это настоящий ритуальный браслет, который дракон дарит избранной.

– Не «но», а должна. – Оуэн нахмурился. – Он твой, и только твой.

Взяв меня за руку, он осторожно надел его и улыбнулся. В тусклом цвете луны я отчетливо видела фиолетовое пламя в глазах жениха.

Темный! Мне это особенно нравилось в нем.

– Айла, можно поцелую?

– В щеку? – Мой голос от волнения стал совсем писклявым.

– Нет…

Потянувшись, дракон легко коснулся моих губ. Я смутилась и, кажется, покраснела. Опустила взгляд и хотела отстраниться, но в следующее мгновение этот проныра чмокнул меня еще и в щеку.

– Оуэн, – воскликнула я, – моя репутация!

– Ничего с ней не будет! Вот вырастем, и я буду целовать тебя по-настоящему.

– Мы теперь не расстанемся? – Я с таким восторгом рассматривала браслет.

Ничего ценнее у меня в жизни не будет.

– Нет, никогда. – Он попытался снова поцеловать меня в щеку.

– Айла! – Бешеный рык отца прямо за спиной заставил вскрикнуть и отшатнуться. – Ах ты, мерзавка!

Он схватил меня за волосы и откинул к деревьям.

– Не тронь ее! – Оуэн смело накинулся на него.

– Ящерица плюгавая! – Размахнувшись, папа отвесил моему другу звонкую оплеуху. – Решил дочь увести? Щенок! Да я тебя как клопа раздавлю.

Он снова ударил моего дракона.

Закричав, я кинулась на выручку другу, и следующий удар достался мне. Упав, упрямо поднялась и набросилась на отца как кошка, вцепившись в его ногу.

Оуэн подскочил с другой стороны. Я мало что видела, плохо соображала в этот момент.

Выпустила пламя, да поздно…

Крик друга заставил замереть. Отец с силой его оттолкнул. Он упал и кубарем покатился к обрыву.

– Нет! – Я ринулась за ним, но наш палач схватил меня за руку и со всей злобы дернул. – Нет!

Оуэн на самом краю попытался схватиться за траву, но она проскользнула между его пальцев.

Он упал. Всплеск воды. Я закричала так громко, как только могла.

А отец… Он сделал вид, что ничего не произошло, лишь с безразличием произнес:

– Нет ящерицы – нет проблем.

Развернувшись, он потащил меня в сторону дома, удерживая мертвой хваткой. Я брыкалась, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Пыталась достать своего ненавистного врага пламенем. Но он ведь темный, он поглощал его не замечая.

«Оуэн упал в водоворот, – это все, о чем я могла теперь думать. – Его больше нет. Его нет!»

Упираясь ногами в землю, царапала отцу руку, лишь бы отпустил.

Нужно было звать на помощь.

Вдруг Оуэна выбросило у деревни!

Вдруг он еще жив!

– Да не дергайся. Издох твой щенок. – Отец отвесил мне оплеуху. – С утра найдут. Поделом ему. Ненавижу драконов! Мерзкое племя. Тупые ящерицы!

– Не смей так говорить! – взвыла я. – Это ты мерзкий, а он… он был хороший. Ему было не плевать на меня. Он меня любил!

– Не переживай, подрастешь, продам тебя какому-нибудь мужику побогаче, и так тебя полюбят, добавки не попросишь. Только срок придет – ни дня дома не задержишься!

– Ненавижу тебя! – Я давилась от слез.

– Поговори мне еще! – Он с упорством быка тащил меня вперед.

У края дороги недалеко от поворота на наш дом стояла телега. Я попыталась закричать, чтобы привлечь внимание людей на ней, но отец проворно закрыл мне рот ладонью и поволок дальше.

Я мычала и кусала его за пальцы.

– Уймись, соплячка, – рычал он. – А то так всыплю, зубы отращивать будешь!

Отец вышел на тропинку, ведущую к нашему ветхому особняку.

Волоком протащил меня вперед и остановился. Всхлипывая, я подняла взгляд на ненавистный дом.

Снова туда, снова в эту безнадежность, где у меня нет ни будущего, ни настоящей семьи.

Я зарыдала еще громче. Не здесь я должна была находиться! Бежать нужно! Звать на помощь!

Странные тени мелькали в окнах. Будто с факелами там кто-то бродил.

– Льям? Виям? – медведем взревел отец. – Вы что там ищете? Наградили боги выродками вместо детей!

Отбросив меня, он сделал шаг к дому, и тут же мелькнула еще одна тень. Огромный вонючий мужик вышел из-за наших спин и, размахнувшись, ударил отца шипованной дубиной по голове. Раздался глухой хруст, и убийца моего Оуэна мешком упал на землю.

Повернувшись, я увидела, как мелькнула дубинка. Оглушающая боль пронзила тело. Упав, я на несколько мгновений потеряла сознание.

* * *

Приоткрыв глаза, первое, что увидела, – это тело отца. Кто-то тащил его к дому за ноги.

– Что с девчонкой делать? – Гнусавый голос был мне совсем незнаком.

– К остальным ее…

Я попыталась приподнять голову, но тело меня не слушалось.

– А пацаны? – снова этот гнусавый.