Цитаты из книги «Запрет на студентку»

Он достоин! Достоин своих детей. И семьи. Но с таким дураком кто будет связываться?! И кобелем. Думает, я не знаю? Он пол-универа моего пере… имел! – Посчитай, – советую ему. – Вроде ты умный. Был. Вчера. – Сгинь, – рычит. – Пока в обезьянник не затолкал. – Спасибо, – бросаю в сердцах. – За сочувствие. Чтоб тебе так дети твои сочувствовали… – И тебе спасибо, – выговаривает он. – За то, что у меня на пузе еще один седой волос! На пузе! На «пузе» у него бельё стирать можно!

Какие, млин, пару часов? Окстись, Романов. Даже несмотря на цвет волос, она тот случай, на который я бы не обратил внимания, даже если бы нос к носу застрял в лифте. Просто вообще не моя песня. Моя бывшая жена, как ни крути, лет с семнадцати впахивает в спортзале, и на ее теле повсюду есть за что подержаться. Молоденькие наивные студентки вообще не мое, даже для легкомысленных, мать их, поцелуев. Язык у нее подвешен, это бесспорно, тем не менее нам пора сворачивать знакомство и разбегаться по домам. – Пф-ф-ф… – выдыхаю, положив на пояс руки. Под моим взглядом лицо-сердечко становится подозрительным. Намек на улыбку испаряется. Спрашиваю, глядя на нее нейтрально: – Как дела? Поджав губы, она на четвертой скорости мечется взглядом по моему лицу. Между светло-рыжих бровей прорезается складка. Крылья маленького носа вздрагивают. Судя по всему, мое прозрение слишком очевидно.

Вы… эм-м-м… бегаете? – слышу я. – В смысле… специально? Дергаю губы в улыбке. – Да. Не сматываюсь от собаки, если ты об этом.

Это всестороннее стебание капитально замахало. Я уже месяц как «статус "свободен"», и смешного во всем этом нет ни хрена. Главное, что я вынес из своего короткого брака, – это то, что, когда я немного приведу в порядок свою изнасилованную психику, на пушечный выстрел не подойду к женщине, которая будет моложе двадцати пяти или даже двадцати шести лет. А в идеале я бы предпочел, чтобы ей было слегка за тридцать, но точно не двадцать, мать его. Двадцатилетние меня больше не вставляют.

Ты, однако, встряхнул курятник, – глумится Рус, глядя на дисплей. – На восемнадцатилетках у нас пока никто жениться не додумался. – Ей двадцать, – говорю вежливо. У нас-то и разница была всего семь лет, но не суть. В данном случае это как семь световых лет.

Че с фонарями-то у вас? – спрашиваю Чернышова, кивая на тускло освещенную дорожку. – Половина не горит. Мэр ты или кто? – Я два дня мэр, – отвечает он, тоже осматриваясь.

Но когда я бросалась с разбега в этот омут, не думала ни о чем! Ни о чем, кроме его губ, его глаз, его голоса. Кроме того, каково это – быть его женщиной. И забирать себе все его внимание, хотя бы на пару часов в сутки. Ловить на себе его яркие живые глаза и знать, что мы думаем об одном и том же. И подыхать, черт возьми, в его руках от удовольствия и удовлетворенности каждой минутой жизни. Да! Это именно так, потому что ни один из моих “бывших” парней с ним даже рядом не стоял. В сравнении с ним у них просто мозги куриные!