Цитаты из книги «Сопротивляйся»

Упираюсь лбом в кулак, чувствуя, как в мой живот уткнулся лоб Оли. Она молча дышит, впившись пальцами мне в ягодицу. – Ты и правда соскучилась, – бормочу. Запрокинув голову, смотрит на меня предупреждающе. Глазами просит заткнуться. Не проблема. Вдохнув теплый пар, раздуваю легкие вместе с грудной клеткой. Помогаю ей подняться на ноги и смыть с себя мои «аплодисменты».

Я прошу тебя предупреждать не от скуки. Когда появляешься вот так, ты сбиваешь наши планы. Планы есть не только у тебя одного. – Извини, – смотрю на нее исподлобья. – Я не подумал… И это действительно так. Я не думал о ее планах. Действительно не думал. И она права. Я осознаю это, хоть и с колоссальным опозданием. Стоя здесь, я понимаю, что неоднократно забивал болты и на ее планы тоже. Почему? Потому что она всегда мне это позволяла, и когда-то это не было для нас проблемой. Очевидно, так думал только я один. И был неправ. – Не волнуйся, мы давно к этому привыкли, – говорит с горечью, от которой в моей груди печет. – Твои планы превыше всего. Мы тебе не мешаем, Миша тоже усвоил этот урок, ты не замечал? К этому я не был готов. Может, поэтому молчу, будто получил удар в глотку. Когда-то, еще разговаривая кое-как, сын звонил и спрашивал, когда я за ним приду, а потом перестал. Он больше не требует моего внимания. Просто ждет, когда у меня появится время. Это гораздо больнее, чем получить удар в глотку.

Все это время в заднем кармане джинсов вибрировал рабочий телефон, и я все же достаю его оттуда, чтобы взглянуть, кого принесло. В последнее время я даю возможность звонящему обдумать необходимость разговора, и, если абонент все же решается на повторный вызов, делаю вывод, что мое участие оценили.

Она получала его вместе со мной. Она, блять, была со мной. В каждой точке, которая определяла наше будущее. Мы оба нихрена в этой жизни толком не понимали, зато точно знали, что хотим ребенка. Мишаня вообще самое легкое решение в моей жизни, и двадцать минут спустя, сделав круг и вернувшись в исходную точку, я на девяносто девять процентов уверен, что его мать будет там, где я ее оставил. В моей квартире.

Я не знаю, чего ждала, затащив в свою постель Камиля, который пытался быть нежным, как только мог, а я нежности не хотела. Мне нужно было другое. Я хотела чертовой необузданности, по привычке полагая, что все мужчины умеют совмещать ее с лаской.

Все что угодно, только бы не думать о том, что сегодня «годовщина» нашей свадьбы. В то время мы были почти нищие. Саму возможность принять помощь от моих родителей Руслан считал неприемлемой, поэтому я принимала ее тайком, а когда он об этом узнал, мы дико поругались…

На нем белая командная форма, на бицепсе оранжевая повязка, очевидно, это означает, что он капитан. Сердце немного бесится, потому что однажды я влюбилась в него без памяти не только из-за его любви к театру. Я влюбилась в его тело тоже. И в его лицо. Я могла бы выколоть себе глаза, но даже слепая буду знать, какой этот мужчина привлекательный. Он видит нас и машет сыну рукой. Тот машет ему в ответ.

Не понимаю того, что делать, когда в спортивной сумке собственного мужа нахожу ленту гребаных презервативов, которыми мы с института не пользовались! Я сгорала заживо, боясь бросить ему эти презервативы в лицо. Боялась так, что не могла встать с кровати, часами пялясь в одну точку!

Моей девушке учиться было еще три года. Она была домашней девочкой. Чистенькой, умной, провинциальной, хотя и не замечала этого. Но я слетел с трассы с первого взгляда. Я хотел ее себе, даже понимая, что это нихера не вовремя.

Я как инвалид, у которого выбили из руки костыль. Домашний цветок, который держали