Глава 7

Марго

– Капучино?

Беру возникший на столе кофейный стакан и отрываю глаза от монитора.

– Спасибо, – растягиваю губы в улыбке, адресуя ее пространству и своему новому оператору Матвею.

Парень беззастенчиво пялится, ну просто нахрапистая милашка. Из той категории, которая по всем карманам раскладывает презервативы на всякий случай. Кажется, я должна донести до него, что не трахаюсь с двадцатидвухлетними подчиненными. В последний год своей жизни я вообще утратила желание “трахаться”. Я утратила интерес к мужикам и их гениталиям, с которыми они так носятся. Наверное, это дерьмовый признак – в двадцать девять расхотеть всех мужиков.

Возникшую в горле горечь запиваю кофе.

Пристроив бедро к краю стола, Матвей поясняет:

– Там на площади открыли фудтрак. Ну, типа кафешка на колесах…

– Я знаю, что такое фудтрак, – делаю глоток из принесенного им стакана, проваливаясь в календарь телефона.

По шее стекает капля пота. Беру настольный календарь и обмахиваюсь. Платье липнет к телу. Кондиционер сломался. Бардак. В офисе сонное царство и общее желание  – сдохнуть от духоты.

– Ты ведь капучино пьешь?

Не помню, когда мы перешли на “ты”.

– Иногда.

– Так… какие у нас сегодня планы? – меняет он тему.

– Десять утра, Матвей, – поясняю ласково. – Пока никаких.

– Да уж, – посмеивается он. – В городе скука смертная, не Москва. Ничего не происходит.

– Тебе так кажется, – заверяю его.

Как бы то ни было, в городе мне никогда не было тесно, а восьмилетний опыт работы в журналистике научил, что всегда что-то где-то происходит. Главное это продать.

– Маргарита Максимовна… – за спиной Матвея вырастает Степан, офисный водитель.

Ура!

Запыхавшись, кладет на стол ключи и документы от моей машины.

– Вот… Все сделал. Машину забрал. Припарковал прямо у входа…

– Степочка, – мурлычу. – чтобы я без тебя делала! Буду должна…

– Ну что вы, Маргарита Максимовна, – краснеет еще больше. – если что надо, только скажите.

Послав ему благодарную улыбку, сгребаю в сумку ключи и документы.

– И… это… – застенчиво лепечет Степа. – Отличный выбор.

– Спасибо, – бормочу.

Отличный выбор, чтобы встряхнуть мое “любимое” болото.

– А что с машиной? – тянет Матвей.

– Ничего, – отрезаю, не желая вдаваться в подробности того, почему моя машина два дня подпирала забор Влада Калинкина.

Во-первых, мне некогда было ее забрать, а во-вторых…

Прикрыв глаза, делаю медитативный вдох.

Просто в задницу все. Безмозглого капитана Стрельцова туда же.

Здоровенный неотесанный чурбан. Кретин.

– Да? – срываю с рабочего телефона трубку.

– Зайди, – слышу отрывистую команду.

Положив на место трубку, встряхиваю прилипшие к затылку волосы и встаю из-за стола.

Две минуты спустя вхожу в приемную гендиректора городского телеканала, отвесив его секретарше слащавое “доброе утро”.

– Садись, – шевелит губами Миллер, указывая подбородком на стул.

Рассевшись в своем кресле, мой руководитель прижимает к плечу ухом телефонную трубку.

Обойдя трехметровый стол для переговоров, опускаюсь на стул и кладу ногу на ногу.

Охлажденный кондиционером воздух его “апартаментов” посылает по моей влажной коже мурашки. Скользнув глазами по широким мужским плечам, одетым в белую рубашку, отворачиваюсь к окну.

Годы Дмитрия Миллера не испортили. Выглядит отлично.

Глубоко, где-то очень глубоко в сердце сжимается капризный участок. Тот, который отвечает за память, видимо.

Полгода назад, когда Дмитрий Миллер объявился в редакции в качестве нового гендира, меня чуть не стошнило прямо на стол.

В восемнадцать мы с ним трахались везде, где приспичит. В основном на заднем сидении его пижонской тачки. Я была влюблена, он говорил, что тоже. А потом он сходил в армию, вернулся и женился на моей подруге. С тех пор у меня нет подруг.

Сейчас Дима – глава семьи, красавец-мужик и успешный руководитель. Лена рожает ему так, будто один год без беременности – это потраченное без пользы время.

В очередной, сто пятидесятый раз в своей жизни, я желаю им обоим идти все в ту же задницу. За что ненавижу себя, так это за то, что десять лет спустя мне все так же больно. Но еще больше я ненавижу себя за то, что мой идиотский мозг любит раздумывать о том, что было бы, если…

Если бы это была не она, а я.

Какой могла бы быть моя жизнь, если…

На хер.

Его голубые глаза находят мои. Выставляет вперед указательный палец, прося минуту.

Ненавижу оглядываться.

У нас мирный договор, но когда его глаза невзначай скатываются на мою грудь, а потом на ноги, мне хочется дать ему в нос.

– Мне нужен материал, – кладет трубку, постукивая по столу пальцами.

Любуюсь его руками. Я всегда по ним сохла.

– Доброе утро, Дмитрий Александрович, – отвечаю миролюбиво.

– Доброе утро, – откидывается на стуле.

Покрутив шеей, спрашивает:

– Как дела?

– У меня дела всегда отлично. Ты же в курсе, – расслабленно болтаю ногой и пристраиваю подбородок на кулак.

– Вижу, – изучает мое лицо.

Кокетливо выгибаю брови.

– Ты не меняешься, – глубоко вдохнув, сверлит меня глазами.

– Зачем мне меняться? Во мне что-то не так? – улыбаюсь, пряча за этой улыбкой злость от этого дебильного замечания.

– Нет… – бормочет, ослабляя галстук. – В тебе все так.

– Спасибо, – стряхиваю с плеча “пушинку”. – Слушаю и повинуюсь – намекаю на то, что готова выслушать его “хотелки”.

– Мне нужен репортаж, – повторяет, превращаясь в “босса”. – Наташа отсняла какую-то дичь, нам нужно завтра что-то дать в вечерний эфир вместо ее материала.

– У меня запасы не резиновые, – сообщаю ему.

– Я знаю. Но мне очень нужно. Пожалуйста.

Хрипловатые нотки его голоса гонят по спине мурашки.

Никогда я не дам ни Миллеру, ни другому женатому мужику до себя дотронуться, но это не значит, что я отпустила прошлое. Почему я не могу его отпустить? Потому что гребаная мысль “если бы” продолжает трахать мой мозг.

– Интервью с мэром подойдет? – решаю сжалиться, просто потому, что не хочу торчать в душном офисе еще хотя бы пять минут.

– О чем?

Переведя глаза на породистое лицо своего босса, мягко, как маленькому, поясняю:

– О погоде, Димочка. О чем же еще?

Глава 8

Марго 

– Мне готовить аппаратуру? – слышу бодрый голос Матвея с пассажирского сидения.

Это похвальное рвение решаю вознаградить каким-нибудь пригласительным. Может в новый ресторан. Кажется, у меня этот пригласительный  где-то был…

Нажав на тормоза, откидываю солнцезащитный козырек. Подкрашиваю губы и взбиваю у корней волосы, игнорируя сигнал клаксона сзади.

– Нет, – говорю парню.

Развалившись на сидении, он молча и с наигранным интересом за мной наблюдает.

Таскать с собой повсюду зарвавшегося пубертатника утомительно, но я сама его выбрала, потому что редакции нужна свежая кровь.

Вздохнув, протягиваю ему чип-ключ от своей машины.

– Погуляй пока. И припаркуйся. Только не поцарапай, – предупреждаю, забирая с заднего сидения сумку. – Справишься?

– Легко! – встрепенувшись, выходит из салона.

Оббежав капот, открывает мне дверь.

Водитель в черном “мерседесе”, которому заблокировала проезд, агрессивно жестикулирует.

Отвали.

Делаю ему ручкой и улыбаюсь, направляясь к крыльцу мэрии.

Чернышов никогда не начинает рабочие встречи раньше двенадцати, поэтому есть шанс занять у него полчаса в рамках “взаимопомощи”. Если переложить нашу взаимопомощь друг другу на цифры и округлить, то счет выйдет «один-один». Стоило бы позвонить, но эффект неожиданности мне нравится больше.

– Благодарю, – посылаю улыбку солидному седому мужику, который придержал для меня дверь.

Охранник на турникете встает со стула, собираясь включить мою нелюбимую шарманку.

– Добрый день, – дергает за козырек фуражки. – Гм… пропуск?

Если бы у меня был пропуск каждый раз, когда нужно сюда попасть, я была бы в полной заднице.

– Дама со мной, – объявляется за спиной “солидный” и “седой”. – Открывай, открывай… – кладет ладонь на мою талию, подталкивая вперед.

Пффф…

Мужчины – очень предсказуемые животные.

– Не перевелись еще джентльмены, – благодарю его, толкая перекладины.

Мой случайный рыцарь довольно хмыкает, проходя следом.

Поднимаюсь по лестнице на второй этаж и вхожу в приемную мэра, готовясь к встрече с его секретаршей.

Увидев меня на пороге, старая грымза превращается в настоящего питбуля. В каком питомнике Чернышов вообще ее откопал? Я не нравлюсь ни одной секретарше в городе, но этой особенно. К счастью, мне на это наплевать.

– У него занято! – вскакивает она из-за стола. – И посетитель ждет!

– Разберемся, – прохожу мимо и скрываюсь за дверью широкого коридора между кабинетом Чернышова и приемной его бешеной секретарши.

Снова духота.

Закрыв за собой дверь, утопаю шпильками в старомодном ковре, рассчитывая осушить чертов кулер. Он у окна. Замерев, смотрю на выстроенные вдоль стены стулья. Приоткрываю рот, и мое потрясение ни черта не наигранное, потому что на крайнем стуле, вытянув перед собой ноги и сложив на груди руки, спит мой недавний знакомец.

Капитан Стрельцов собственной персоной.

Что за сказочное дерьмо?!

Не шевелясь, осматриваю крепкое, растянувшееся на стуле тело.

Он крупнее, чем я запомнила.

Все в тех же потертых джинсах, видавших виды “адидасах” и белой футболке вместо клетчатой рубашки, в которой он проводил со мной свои идиотские розыскные мероприятия.

Ну и босяк.

Футболка заправлена в джинсы, демонстрируя совершенно плоский живот.

Смотрю на его скрещенные в коленях ноги и на то, что у него между ними.

В животе чувствую забытое, но знакомое шевеление, потому что мое чертово спящее либидо вдруг собралось приподнять свою больную черепушку.

Откинув на стену голову с коротким ежиком волос и выгнув жилистую загорелую шею, Стрельцов спокойно дышит. Обтянутая футболкой грудь поднимается и опускается.

Оттого, что ситуация повторяется во всех своих идиотских мелочах, я готова истерично расхохотаться.

На правой щеке у него ссадина. Правая бровь рассечена и заклеена пластырем.

Приоткрыв глаза, он поворачивается голову. Склонив набок свою, восстанавливаю события.

– Доброе утро, – говорю сухо.

Замерев, смотрит на меня, а потом моргает и трясет головой, будто не верит глазам.

– Сложное задержание? – усмехаюсь, рассматривая побитую, заросшую темной щетиной физиономию.

В ней нет ничего смазливого. Юношеского тоже. Прямые брови, прямой нос, квадратный подбородок, пара горизонтальных морщин на лбу. Красивый? Может быть, если присмотреться, а я этого делать не собираюсь.

Ползет глазами вверх по моим ногам и останавливается на лице.

– Задержание прошло в штатном режиме, – хрипит, выпрямляясь.

Сонные нотки его голоса звучат неожиданно интимно.

– То есть, я тоже могла вас ударить? – бросаю ему.

– Вы могли попробовать, – упирает локти в колени.

Трет ладонями лицо, явно не собираясь ничего добавлять.

Костяшка левой руки сбита, и у него нет обручального кольца. Или еще каких-то.

Длинными загорелыми пальцами давит на глаза и снова трясет головой.

Эта усталость выглядит очень натуральной. Страшно представить, что он из себя представляет, когда выспится по-человечески.

Резко отвернувшись, иду к кулеру и выхватываю из держателя одноразовый стакан.

– А здесь у вас что, опять задержание? – мотаю головой в сторону двери с орущей табличкой. – С виду все сходится, – намекаю на его благородную привычку спать на заданиях.

– Личное дело, – слышу за спиной.

– Какое совпадение, – оборачиваюсь, поднеся стакан к губам.

Глядя на меня исподлобья, тихо произносит:

– Если собираетесь вылить это не меня, я буду сопротивляться.

– Боже, что это? – выгибаю брови. – Чувство юмора? Откуда?

– Я предельно серьезен.

– Как страшно, – бормочу, допивая воду и пряча улыбку.

Бросаю стакан в ведро и набираю еще один.

Подойдя к Стрельцову, останавливаюсь напротив.

Смотрит на меня с предупреждением.

В ярком утреннем свете вижу, что у него зеленовато-голубые глаза. Вокруг носа веснушки, а щетина отливает еле заметным рыжеватым оттенком. Вижу, что он красивый, хоть и с натяжкой.

– Это для принятия внутрь, – протягиваю ему стакан, миролюбиво улыбаясь.

Скользнув глазами по моему лицу, переводит их на стакан.