Цитаты из книг автора «Мария Кикоть»

Когда я рассказала эту историю отцу Афанасию, он посмеялся и сказал, что таким образом Матушка воспитывала у меня смирение.

Ларису после этих занятий я не видела, ее отправили в скит в поселок Гремячево. Меня перевели из богадельни на кухню и дали послушание трапезника

Уже святитель Игнатий (Брянчанинов) писал в свое время: «Относительно монастырей я полагаю, что время их кончено, что они истлели нравственно и уже уничтожились сами в себе. Надо понимать дух времени и не увлекаться прежними понятиями и впечатлениями, которые в настоящее время осуществить невозможно. Богом установленный монашеский подвиг отъемлется с лица земли по неисповедимым судьбам Божиим, пред которыми надо нам благоговеть и безмолвствовать. На все свое время. Спасение и разные способы его были даром Божиим человечеству, а отнюдь не его собственным изобретением.

Ушедшего считают предателем и Иудой, да он и сам себя таковым считает, пока наконец не осознает, что стал жертвой хорошо отлаженного механизма вербовки, правильной пропаганды и тонких техник манипуляции сознанием. К тому же тем, кто прожил в монастыре много лет, просто становится некуда возвращаться, часто в монастыри отдают свое имущество и жилье.

Книги о монашестве, как древнем, так и современном, которые в изобилии можно сейчас найти в любой церковной лавке и магазине, идеализируют жизнь в общежительных монастырях настолько, что люди, начитавшись их, приходят в монастырь словно в розовых очках, ожидая увидеть там подобие рая на земле

Алкоголичек, наркоманок и бомжей в монастыри не принимают

Или, еще хуже, настаивает на таком благословении, объясняя это тем, что в миру трудно спастись. Потом говорят, что эта женщина добровольно избрала этот путь. А что значит «добровольно»? Мы же не говорим, что люди, попавшие в секты, добровольно туда попали? Здесь эта добровольность очень условна.

Я сказала Матушке, что виновата в этом я, потому что позволила матери Фекле ехать по лесу, но она ничего не сказала, только молча улыбнулась. Мать Феклу она тоже не ругала. Для меня это молчание и улыбка были даже мучительнее любых упреков.

Оказалось, что кроме меня и еще трех-четырех сестер, пришедших сюда по своей воле, остальные были жертвами «благословений» старца Наума. Большинство этих сестер совсем не собиралось монашествовать. Их родители были чадами отца Наума, и их, еще почти девочками, старец благословил на монашеский подвиг, даже не спросив их мнения. Теперь, под страхом нарушить это страшное благословение, они должны были здесь жить и молиться Богу за весь мир, прозябающий во грехе.

В этот день она стояла с пакетом свежесоленой семги, так как ей подсказали, что «батюшка любит рыбку». Ей удалось всучить этот пакет монахине Пелагее, которая его приняла и обещала посодействовать.