Глава 2

Антон

Настя уже чуть не в обморок падает на ринге, но даже это не вызывает во мне жалости. Хотела, чтобы я её чему-то обучил, пусть вкалывает. Это ей не в Мортал Комбат меня обыгрывать и кричать какая она крутая.

– Встала в стойку, Христофорова! – говорю. – Мы не закончили.

– Подожди, дай отдышаться…

– Вор, подрезавший твою сумочку, не будет ждать, когда ты надышишься, да и жирок с пуза сам не уйдёт, опять вчера на ночь эклеры трескала?

– Лебедев, ну ты засранец! Вот и помогай тебе после этого.

– Или почаще называй уродский булыжник красивым, помощница.

– Ах, вон оно что! Красивое Викино кольцо его задело!

– Красивое кольцо я ей дарил, а это вульгарное безобразие на полпальца просто «смотри как ты мне дорога». Проще было бирку с ценником на палец надеть, и то менее безвкусно бы смотрелась.

– Эй, как тебя зацепило-то. Сорвал бы с пальца вместе с ключами от машины, что терялся? – подружка моей бывшей жены, самодовольно улыбаясь, присаживается на маты. Жадно впивается в бутылку с водой.

– Сорву ещё, рано пока.

Присаживаюсь рядом. Отбираю у неё бутылку. Делаю глоток. Вообще, я не разрешал ей пить. Закрываю крышку и отставляю бутылку в противоположную от неё сторону.

– Лебедь, вот скажи, за что тебя бабы любят? Ты же невыносимый, – говорит та, что радостно кричала «горько» на моей свадьбе и слезилась от счастья за подругу. Лицемерка херова.

– За самый сексуальный мужской орган, – отвечаю.

– Хм… так просто.

– Это мозг, Настя. А не то, что ты подумала. Хотя на то, тоже жалоб не поступало.

Настя демонстративно закатывает глаза.

– Тебя с работы-то отпустили уже, герой-любовник?

– Пока нет. Но я решаю этот вопрос. Отпустят в любом случае, или придётся сменить работу, – улыбаюсь ей.

Работа меня не кормит. Она пока просто в удовольствие. Но душу греет мысль, что если инвестиции прогорят, а деньги на счетах кончатся, можно будет воспользоваться предложенным когда-то Викой планом.¹

– Вот лучше не надо! – пугается Настя. – Ей стабильность нужна, а ты опять легкомысленнен. С органов уйдёшь и что, опять в бокс? Мало она настрадалась с твоим боксом?

– А-то много?! Сама себе устроила золотую клетку. Могла бы кайфовать и расслабиться, по миру со мной поездить, а не экзамены зубрить в одиночестве.

– Ей была важна учёба, Антон. Не все девушки готовы сесть на шею мужу-миллионеру и ходить только по салонам красоты и бутикам. Но тебе, конечно, не понять!

– Конечно, мне не понять. Когда я месяц дома не был, приезжаю, думаю, меня жена любимая встречает голая с ужином на столе, а меня вообще не встречают! Вообще, понимаешь?! Экзамен, видите ли, важный завтра! Весь день в очках и халате от бабушки за учебником! И это мне за то, что у меня целый месяц секса не было, когда вокруг столько баб крутилось?

– А может за что-то другое? Ты же её совершенно не слышал, не принимал в серьёз её желания, принижал важность её деятельности. Собственно, ты и сейчас это делаешь.

– А она делает ровно то, что любая баба после брака: выйдет замуж за одного мужика и начинает его переделывать в другого. Может мне не стоит мешать ей выйти за Мирончика – сами вскоре разбегутся? Зная Викин характер, уверен за этим не заржавеет.

– Ой, тебя послушать, она была отвратительной женой. Только почему-то ты её вернуть хочешь. Её послушать, так ты мудак, каких свет не видывал. Только до сих пор забыть не может. Устала я от вас, улетели бы уже скорее и вернулись парой.

– А ты уверена, что она до сих пор меня любит?

– Уверена.

– Она сама тебе говорила?

– Нет, конечно. Она и думать про тебя не желает и ни одного слова о тебе слышать не хочет. Только Мирон её – твоя полная противоположность во всём. Как специально выбирала только по этим критериям.

– Нет, ну если она считала меня мудаком, то в этом её Мирон преуспел куда больше. Видела бы ты его лицо, когда этот долбоящер без ключей остался.

– Упиваешься? – снисходительно и как-то горько улыбается Христофорова. – Как малолетний пацан, что в одноклассника яйцом на обеде кинул, ей богу. Мальчики, войнушки… некоторые не взрослеют, – вздыхает она. – Только главная битва у тебя впереди. За женское сердце бороться, это тебе не за чемпионский титул. Тут совсем другие методы нужны, а главное – чувства. Надеюсь, не один спортивный интерес тобой движет, а то я уже начинаю жалеть, что тебе написала. Но уж больно жалко было наблюдать, как подруга себя гробит кому-то назло.

Смотря правде в глаза, только когда Настя написала, что Вика выходит замуж, я зашевелился. Ушёл на пике боксёрской карьеры, решил вернуться домой, вернуть её. Нет, это даже не спортивный интерес, это скорее чувство собственности. Она ведь моя, и хоть я и сам её отпустил, но не планировал делать это надолго, тем более – навсегда. Там вообще так сумбурно и нелепо получилось. Да, у нас были сорры, мы мало виделись и не хотели идти друг другу на уступки, но мне казалось, нас соединило нечто большее, чем штамп в паспорте, а значит, мы со всем справимся. Вместе. Но она вдруг возьми и заяви, что хочет развода. Я аж ахренел от такого расклада. Ну раз хочет человек, как не дать?

Ладно, Христофорова заслужила воду. Да и всё равно перерыв у нас получился длинный. Протягиваю ей бутылку. Она разом допивает её без остатка.

– Не волнуйся, – говорю, – вырву я твою подругу из лап чудовища, никакой аленький цветочек ему не поможет. Мне так-то не впервой.

– Только не облажайся потом снова, Лебедев. Ей семья нужна, нормальная.

– Я вернулся, Насть. Всё. Будет. По-другому.

– Докажи ей это. Покажи, что ты изменился. Что ты готов к семье, к ребёнку.

– Нее, это поле Мирончика, тут мне его не переплюнуть. Будем разыгрывать свои преимущества. Тем более, раз ты говоришь, что она до сих меня любит. Вряд ли за покладистый характер и серьёзное отношение к семейным традициям.

Глава 3

Вика

До отпуска осталось всего ничего, а столько ещё не куплено. Эти выходные приходится не вылезать из магазинов. Подруга предлагала прогуляться вместе, но пришлось ей отказать. Мирон без меня совершенно не справится с выбором пляжной одежды. Если я его одного с этой задачей оставлю, то мне придётся весь отпуск лицезреть его в деловом костюме.

Он вообще очень редко выбирается в отпуск. Всё время работает, не может надолго оставить бизнес. А у меня по графику отпуск и мне очень хотелось на море. Я так давно на нём не была. А море оно ведь прочищает мозги, смывает прошлое и даёт силы идти в будущее. В ноябре наша свадьба. Вернусь с отпуска, и начнутся эти свадебные хлопоты. Мне понадобится много сил.

Уже два часа гуляем по торговому центру, купальники и платья мне уже купили. Осталось приодеть моего жениха. Набираю охапку пляжных рубашек и шорт на свой вкус в одном из магазинов и загоняю Мирона в примерочную.

Из соседней кабинки слышу женский голос:

– Прошу прощения, вы мне не поможете?

Сначала не реагирую, но тонкий голосок настойчиво повторяет свой вопрос.

– Вы мне? – спрашиваю.

– Ну раз тут больше никого нет, – из кабинки выглядывает красивая смазливая мордашка, обрамлённая рыжими локонами. – Мне бы определиться с купальником.

Ладно, соглашаюсь заглянуть в её кабинку.

Передо мной предстаёт девушка во всей красе. Точёная фигура как с разворота эротического мужского журнала, объёмная стоячая грудь в чуть прикрытых полосках бикини, округлая упругая попа, которая по-видимому не вылезает из фитнес-центра, и тонюсенькая талия, что бывает только у тех, что питаются исключительно салатиками. Нда… ну и экземпляр. Звезда мужских эротических фантазий вживую.

– Я думаю, этот купальник вам очень хорошо, – честно говорю я.

Вообще, я думаю ей любой купальник будет очень хорошо. А эти красные тоненькие полосочки просто максимально оголяют все её достоинства.

– Ох, мне он тоже нравится, но я всё равно боюсь… понимаете, я лечу отдыхать с таким… ммм… – она сладострастно закатывает глаза, – мужчиной, в общем мне хочется, чтобы он не сводил с меня глаз и не замечал никого на пляже кроме. Может быть, вы попросите вашего папу оценить купальник? Всё-таки один мужской взгляд о многом скажет.

Папу?! Я не ослышалась? Она сказала «папу»? Да он всего на десять дет меня старше и выглядит прекрасно! Да как ей только в голову могло такое прийти?!!

– Это мой жених, – цежу сквозь зубы.

Заигрывающая улыбка сменяется изумлением на её лице.

– Ой, простите бога ради, – смешит извиниться девушка. – Даже не знаю, почему я решила…

Не став дослушивать её до конца, я захлопываю её кабинку и врываюсь к Мирону.

– Ну как тебе, дорогая? – он стоит в жёлтых шортах и пёстрой рубахе с пальмами и с улыбкой смотрит на меня.

А я ненароком отмечаю, что в костюме он смотрится куда органичней своему… возрасту? Нет, нет, бред, это просто неудачные пляжные шорты.

– Снимай всё быстрее, мы не будет здесь ничего покупать.

– Почему? Я только первое примерил…

– Мирон, не спорь. Мы идём в другой магазин.

– Хорошо, тебе конечно виднее, – ворчит он, стягивая с себя шорты. – Ты у нас в семье фэшн-дизайнер.

Я хочу возразить, что у нас ещё нет семьи, но прикусываю язык. Да что на меня нашло? Да, мы ещё не живём вместе, но скоро у нас свадьба, поэтому Мирон вполне может назвать нас семьёй. Почему это слово именно сейчас порезало мне слух и взбудоражило нервные окончания?

Неужели из-за неё?

«Папа» – это тоже семья.

Спешно вывожу Мирона из магазина, где одна рыжая тупоголовая каракатица испортила мне день.

Мы садимся в машину. Не хочу больше ходить по одному торговому центру с этой мадмэузаль. Хочу в магазин на другом конце города, а лучше на другом конце планеты!

– Малышка, ты уверена, что хочешь именно в этот торговый центр? – смотрит Мирон на проложенный в навигаторе маршрут. – До него по пробкам полтора часа.

– Да, хочу именно в этот. И не называй меня малышкой! – взрываюсь я.

– Почему? – недоумевает Мирон.

А правда, почему? Сама не понимаю, что со мной. Смотрю на Мирона – прекрасный мужчина в самом расцвете сил. Спокойный, обеспеченный, надёжный – да о таком мечтают многие девушки.

Да – не мальчик, да – кое-где прореживаются седые волоски от напряжённой работы, да – и морщинки в уголках глаз и губ уже есть. Мимические. Это нормально! Он же мужчина. Взрослый, зрелый, готовый как раз стать мужем и отцом.

Не моим, блин, а моему ребёнку, когда я буду к этому готова!

Да как ей только в голову могло прийти такое?!

Вообще разница в возрасте около десяти лет считается очень хорошей для крепких отношений. Я знаю много счастливых пар с такой разницей, и не им, не их знакомым не кажется это странным или ненормальным. Никто не говорил никому при такой разнице, что муж ей в отцы годится.

НИКТО!

Это просто у этой рыжей, наверное, с головой проблемы или со зрением! Надо забыть эту дуру и выбросить её бред из головы.

Мирон характерно цокает на какую-то новость, сказанную по радио.

Или говорили, но я просто не знаю об этом?

Глава 4

Антон

– Вот человек, – подвожу к начальнику подозреваемого и кладу на стол документ, – вот чистосердечное. Дело закрыто. Теперь отпустите?

– Это как это..? – подозрительно хмурится Носов и переводит взгляд с меня на подозреваемого. – Гражданин Филиппенко, вы же ещё вчера свою вину отрицали?

– Осознал, одумался, решил сотрудничать со следствием, – отчиканивает строго по списку Филиппенко и оборачивается на меня в поисках одобрения. Ну не дурак ли?

– А на вас не было оказано никакое давление? – выказывает сомнение Носов, подтягивая к себе бумагу с признанием вины.

– Нет. Никакого, – отвечает Филиппенко.

Носов читает бумагу, поочерёдно смотрит то на меня, то на чистосердечно сознавшегося. Всё он, конечно, понимает, но доказательств не найдёт. Да и какая разница, если Филиппенко действительно виновен, и дело можно закрыть, а не висяком оставить.

Носов делает нужные распоряжения, и Филиппенко уводят куда ему следует. А я остаюсь на месте. Мне от помещика Носова позарез вольная нужна.

– Очень тебе в отпуск хочется, Лебедев, – заключает начальник.

– Не просто хочется, мне надо.

– Нда, говорили мне, что с тобой просто не будет, а я не верил. Думал, ты серьёзный парень. Боксёр! Чемпион там даже какой-то.

– Абсолютный.

– Что?

– Неважно, вы в отпуск отпустите?

– Как ты из Филиппенко признание выбил?

– Исключительно умом и хитростью.

Про небольшое количество угроз в довесок решаю промолчать.

– И следов побоев экспертиза на его теле не обнаружит?

– Никаких.

– Проверим, – хмуро говорит Носов и машет мне рукой.

Мол, свободен.

Даже не трогаюсь с места.

Пару секунд игры в гляделки и до Носова доходит, что такой «не ответ» меня не устраивает. А человек я упрямый и связи у меня хорошие. Очень хорошие, на пару голов его выше, и Носов это знает. А вот то, что я своими связями не воспользуюсь, чтобы кому-то карьеру подпортить, он не знает. В данный момент мне это на руку.

Начальник с благодушным лицом откидывается в своём кресле, видимо решив не создавать рискованный конфликт на ровном месте.

– Ладно, – говорит, – если ничего нет, и подопечный твой продолжит нести то же, что и сегодня – будет тебе отпуск.

Поддавки с сохранением лица. Сойдёт.

Благодарю начальника за мудрое решение и выхожу.

Филиппенко, конечно, моими угрозами замотивирован, да и бумагу уже подписал, заднюю вряд ли включать будет. Но люди порой непредсказуемы, и мне совсем не нравится, что от слов какого-то дегенерата ставится в зависимость мой отпуск.

Не хотелось бы с работы уходить, она мне нравится. Но одна стерва, что намылилась замуж этой осенью, нравится больше. Стабильность ей ещё подавай. На Филиппенко надо будет ещё надавить для стабильности.

А пока звоню Полине. Милый голосок радостно приветствует меня. Вот что мне нравится в Полине – она всегда в хорошем настроении.

– Докладывай, Штирлиц, – говорю.

– Билеты забронировала, номер в отеле выбила через стенку. Очень повезло, что менеджер мой хороший друг.

– Отлично, всегда знал, что ты умеешь дружить с хорошими людьми.