День начинается с проливного дождя. Усугубляется ситуация тем, что Сашка по пятницам в первой половине дня в офисе отсутствует, ехать ему нужно в другой конец города, и свалил он туда аж в шесть утра. Так что я вынуждена впихиваться с Гошкой в трамвай, а потом шкандыбать от него до работы, пытаясь удержать зонт, сумку и любопытного дракона одновременно, и джинсы по дороге успевают вымокнуть аж до колена.
Сухой и тёплый кабинет радует меня не долго: архив, как быстро выясняется, ещё пинать и пинать, только теперь злосчастные папки не спрятаны на антресоли, а разложены по всем горизонтальным поверхностям. Помог, тоже мне… Я скриплю зубами, вытряхиваюсь из пальто, ставлю чайник и уже морально готовлюсь забить сегодня на турнир и провести день за шитьём и составлением описей, но тут является Влад – тоже мокрый, мрачный и явно невыспавшийся.
– У отчима выходной, – поясняет он в ответ на мой удивлённый взгляд и стаскивает куртку, с которой натуральным образом течёт. – А мама собирается в командировку. Возня, суета, шум… Я решил, что лучше буду приносить пользу, чем под ногами путаться. Зонтик только забыл.
Он приглаживает мокрые волосы, кривится на отражение в зеркале, проходит в свой угол, садится, ставит оба локтя на стол, кладёт подбородок на сложенные руки и смотрит на меня.
– Прикольная у вас штучка.
Я тоже кривлюсь: амулет стоило бы носить под одеждой, но он, во-первых, холодный и нагреваться не желает, а во-вторых, мне полночи снились какие-то медведи и теперь упорно чудится, что лапа вот-вот цапнет когтями. Тонкая водолазка, конечно, вряд ли этому помешает, но так я, по крайней мере, могу не думать об этой штуке ежесекундно.
Остаток вчерашнего вечера я потратила на поиск значений символа и в итоге пришла к неутешительному выводу, что интернет – источник ненадёжный. Одни статьи уверяют, что в медведя превращается бог Велес, который покровительствует торговцам, а амулет защищает оных от разбойников и финансовых потерь. В других упирают на то, что изначально обережная лапа вообще была лапой настоящего медведя, побеждённого в честном охотничьем противостоянии, и удачу такой знак приносит в первую очередь охотникам, а ещё притягивает в их жизнь любовь и благосостояние. Третьи ссылаются на связь медведя с потусторонним, благодаря чему амулет помогает развивать интуицию и магические способности, а носить его лучше волхвам и шаманам. Насчёт половой принадлежности потенциального владельца уверенности тоже нет: кто-то, как и Ирина, считает, что лапа подходит только мужчинам, кто-то аккуратно дополняет, что в отдельные периоды жизни женщинам тоже можно, кто-то прямо рассказывает, какие черты и способности обретёт дама, выбравшая такой знак…
Впрочем, есть одно общее свойство, повторяющееся у разных авторов: практически во всех прочитанных статьях медвежью лапу называют мощным оберегом от тёмного колдовства.
Однако обсуждать всё это с практикантом у меня настроения нет.
– А вернуться за зонтиком не сообразил? Вот подхватишь простуду, а мне потом твой папенька претензии будет предъявлять, мол, ребёнок заболел в процессе прохождения практики.
Гошка запрыгивает на подоконник, принюхивается к мокрому капюшону бежевой толстовки, неодобрительно чихает и перекрашивается в чёрный. Влад косится на него с подозрением.
– Да я-то сообразил, только… – Он морщится, но признаётся: – Конфликт у нас там вышел. Ляпнул при маменьке про давешних некромантов, мол, не эльф я, как отчим дразнится, а как раз из них, а она бац – и в истерику. Типа, да что несу, да чтоб даже не думал, да с отцом она поговорит. И ведь я-то пошутил, а она, боюсь… – Он одновременно пожимает плечами и разводит ладонями, подпирает кулаком щёку и жалуется: – Сложно с вами, женщинами.
Я фыркаю и достаю из тумбочки вторую кружку.
– С людьми вообще сложно. А некромантами так просто не становятся, для этого особенный дар нужен. Но на экскурсию сводить могу, когда архив добьёшь. Чай чёрный или зелёный?
– Чёрный. А на экскурсию – со всем удовольствием, нынче я как никогда склонен к тёмным магическим практикам… И к работе с древними фолиантами под охраной страшного дракона тоже. Эх, не жизнь, а сказка!
Он обеими руками придвигает к себе стопку папок, я смеюсь и иду заваривать чай…
Георгий Иванович распахивает дверь кабинета так, что она с грохотом врезается в стену.
– Собирайся, – мрачно велит он мне. – Едем на Арену, у них там дракона убили. – Он кивает на плакат: – Вон, этого. Как смогли-то…
Я машинально перевожу взгляд с шефа на топазового феникса на стене, пытаясь уложить в голове противоречивые данные. В смысле – убили? Кто, как и, главное, зачем?!
Влад тихонько кашляет. Я пытаюсь сообразить, отправить ли его снова в канцелярию или отпустить домой, но у шефа своё мнение.
– Этого с собой возьми, – командует он, застёгивая пальто. – За зверем пусть присмотрит. И выездные протоколы не забудь. Живее, живее, там водитель уже ждёт!
Живее так живее.
Вытаскиваю с дальней полки папку с бланками – сто лет никуда не выезжала, инспекторы-то у нас на что? – засовываю удивлённого Гошку в сумку, киваю не менее удивлённому практиканту. Впрочем, вопросов тот не задаёт: любоваться драконами на Арене куда интереснее, чем в кабинете чахнуть над, как он там выразился, древними фолиантами.
Ареной у нас зовётся большой спортивный комплекс, в котором проводятся драконоборческие турниры. Помимо собственно арены под прозрачным куполом, на которой и проходят показательные бои, тут есть спортзалы для тренировок, всякие раздевалки-душевые, помещения для содержания драконов, а также Полигон – несколько огороженных гектаров местности, условно имитирующей драконью среду обитания. Некоторые турниры включают в себя проверку не только боевых навыков, но и охотничьих, и на территории Полигона имеются разные локации: кусочек леса, каменный лабиринт, ручей, болотце…
Представить страшно, как они там будут лазать по такой погоде. Хотя не факт, что теперь будут.
Топазовый феникс оказывается размером не с тигра и даже не с двух – когда мы выходим из сумрачного коридора на арену, нашему взору предстаёт нечто размером с целый микроавтобус, по обе стороны которого сложили груды мятого полиэтилена. Цвет тоже не соответствует ни справочнику, ни плакату: в тусклом синеватом свете, льющемся сквозь тонированный купол, туша выглядит сине-зелёной, с жёлтыми и фиолетовыми прожилками, а крылья обесцветились почти полностью, только кое-где виднеются рыжие разводы, будто на полиэтилен набросали мотков ржавой проволоки. Рядом с правым крылом на повышенных тонах общаются какие-то мужики, и шеф сразу сворачивает к ним. Я замечаю, что «проволоки» с той стороны заметно больше – и на крыле, и под крылом, и на светлом утоптанном песке вокруг, пятнами и брызгами…
И не проволока это вовсе.
Мне становится чуточку нехорошо.
– Посиди тут, – командую Владу, вручая ему сумку с драконом и конец поводка: воспитание воспитанием, а шлейка порой надёжнее команд. – Гоша, место!
Оба глядят на меня с большим сомнением, но слушаются. Практикант устраивается на первом ряду синего сектора трибуны – они все поделены по цветам, чтоб зрителям было проще находить свои места, – а я добываю из папки бланк и иду работать работу.
Сама Арена размером с половину футбольного поля, но дракон лежит недалеко от входа, через который мы зашли. По мере приближения к туше сильнее становится запах – сладковатый, отчётливо химический, будто вокруг дракона разлили пару флаконов освежителя воздуха «Сирень». Я морщусь и стараюсь дышать неглубоко, а вот спорщикам это ничуть не мешает.
– …От корма у него был бы максимум понос, но никак не дырка в печени! – громко и почти визгливо сообщает тип, стоящий к нам спиной.
По шевелящимся ушам, коричневому пальто и ключевому слову «корм» я опознаю Зверева и удивляюсь: этот-то тут зачем?
– От дырки в печени он, что ли, так позеленел?! Или сперва притравили, а потом кристалл вырезали?!
Голос оппонента, высокий и аж звенящий возмущением, мне тоже знаком – Константин Иванченко, управляющий Ареной, невысокий толстенький дяденька в сером деловом костюме, круглых очках на носу и с планшетом в пухлых ручках. Сам он, насколько я помню, драконоборцем никогда не был, однако всю внутреннюю кухню профессии знает на отлично. За его спиной толпится ещё человек десять: коллеги из Министерства спорта, драконоборцы в камуфляже, незнакомые люди в местной униформе…
– Прекратить разборки, – резко командует шеф.
Зверев, явно собиравшийся ответить, оборачивается, выдыхает и совсем другим тоном жалуется:
– Вот, Георгий Иванович, полюбуйтесь! Сперва сами у меня этот корм выпрашивали, а теперь…
– Ти-хо.
Директор цирка растерянно умолкает и даже делает шаг назад. Я его хорошо понимаю: когда шеф в бешенстве, ему не то что возражать – стоять рядом небезопасно. В полной тишине бывший драконоборец обходит тушу по кругу, возвращается к замершей толпе, останавливает тяжёлый взгляд на управляющем.
– Полицию вызвали?
Иванченко растерянно хлопает губами, косится на помощника, тот быстро кивает:
– Сразу после вас.
Шеф оглядывается на выход, кривится и резким движением расстёгивает молнию на куртке. Я тихонько следую его примеру: под куполом довольно тепло.
– Ладно. Давайте по порядку, под запись и протокол. Вопрос первый: на кой вытащили тушу из загона до приезда полиции?..
Как выясняется, тушу никто не трогал. Мёртвого дракона обнаружили уборщики, явившиеся на Арену с утра, и он лежал вот так, как есть. Мужики пнули охрану комплекса и вызвали начальство. Примчавшееся начальство тоже попыталось пнуть охрану, но те уже успели проверить записи видеонаблюдения и обнаружить, что в середине ночи в комплексе «мигнуло» электричество, отчего часть камер «зависла» и вместо реального времени транслировала на экраны в дежурке картинку, зафиксированную на два часа сорок шесть минут.
Собственный ветеринар Арены с ситуацией, в которой от дракона остаётся дохлая тушка, столкнулся впервые и ничего полезного сказать не смог. Впрочем, и на взгляд неспециалиста причина смерти очевидна.
– …Чешуя тусклая, сухая, сине-зелёного цвета, от прикосновения осыпается. Кожные покровы, свободные от чешуи… – Шеф тычет дохлого дракона в белёсое пузо, потом трёт пальцы друг о друга, принюхивается и морщится. К запаху химической сирени примешивается что-то от сырой луковицы. – Пиши: влажные, липкие, с нехарактерным запахом. Признаки ускоренного разложения отсутствуют. В грудной клетке справа имеется отверстие, предположительно сделанное злоумышленником с целью извлечения кристалла-драконита…
Я старательно заполняю бланк, приколов его для надёжности к папке скрепкой. На весу писать категорически неудобно, почерк у меня и без того оставляет желать лучшего, поэтому для надёжности с телефона ведётся запись. Не то чтобы вся эта информация пригодилась для составления отчёта министру, ему-то хватит справки от того же Иванченко. Но лучше не давать повода к себе прикопаться, на турнир-то бюджетные деньги выделены, и как теперь за них отчитываться, если оный сорвётся?
Дырка с кулак – вполне уважительная причина для смерти. Однако продырявить живого дракона размером с микроавтобус не так-то просто, и это понимают все. Шеф заканчивает диктовать, останавливает тяжёлый взгляд на директоре цирка, и тот воинственно выпячивает грудь:
– Да я лично хоть сейчас готов продегустировать образец корма! Не было там ничего опасного! Не бы-ло! А если вдруг и было бы – так почему бы ему не сдохнуть вчера? Позавчера?! Почему не передохли мои драконы, наконец?!
– Потому что вы дали им противоядие? – вкрадчиво интересуется новый голос.
Я оборачиваюсь и вижу крайне недовольного Князева, за спиной которого маячит Семён. Капитан убеждается, что все присутствующие смотрят на него, и небрежно взмахивает удостоверением.
– Полиция. Отдел по борьбе с правонарушениями магического характера. – Он окидывает тушу скучающим взглядом, вздыхает. – Слушаю вас, господа.
Пока Иванченко повторяет всё, что уже сказал для шефа, Семён пробирается ко мне.
– Списать дашь? – Он кивает на бланк протокола и пытается улыбнуться. Выглядит парень категорически невыспавшимся.
Я пожимаю плечами:
– Да пожалуйста. Так сфоткаешь или вам официальную копию?
– И того и другого, – вздыхает он и трёт кулаком левый глаз. – И с хлебом. Вообще, пожрать бы не мешало.
Я приподнимаю бровь:
– И поспать?
Семён невесело хмыкает.
– Задолбались, – признаётся он. – Игорю замену до сих пор не нашли. Да ещё у наших добрых граждан не то весеннее обострение, не то не знаю что, к каждой дохлой кошке вызывают. Мол, а вдруг страшный черномагический ритуал, страх и ужас же?
– Дракон, молодой человек, не каждая дохлая кошка! – внезапно встревает Зверев. – Это овеществлённая магия! Если убийство дракона не считать преступлением, то что тогда?!
Семён вздрагивает и косится на старшего по званию. Тот укоризненно щурится и поправляет очки на носу.
– Мой молодой коллега имел в виду, – ровным тоном поясняет он, – что очень немногие люди способны определить присутствие магии в, скажем так, неодушевлённом предмете. Это во-первых, а во-вторых – говорить об убийстве драконов здесь, – он обводит широким жестом арену, – не слишком логично, не находите?
– Он прав, – неожиданно произносит Георгий Иванович. Князев разворачивается к нему с выражением полнейшего внимания на лице, но шеф смотрит только на тушу. – Зачарованное оружие не убивает дракона. Обычное – убивает, однако…
Теперь на тушу смотрят все. Драконоборцы соображают быстрее и начинают переглядываться, Иванченко хлопает себя по губам и как-то виновато косится на Зверева, полицейские хмурятся. Я тоже хмурюсь, а потом вспоминаю.
Драконит.
Если при контакте дракона с острым предметом получился труп, кристалла в нём быть не может. Если получился кристалл – на нём не остаётся даже капель крови, не говоря уж о тушке. Дохлый дракон с якобы вырезанным драконитом – вещь немыслимая.
Кто-то из драконоборцев пытается объяснить этот момент Князеву, но тут Иванченко возмущённо взмахивает планшетом, едва не попав по помощнику, и повышет голос: мол, кристалл точно был, приборы контроля, установленные на Арене для наблюдения за турнирами, его зафиксировали: размер, цвет, вид дракона. А вот ячейки, где обычно отмечается номер оружия и лицензии победителя, остались пустыми.
– …Это какие-то дилетанты! – горячится управляющий. – Любой драконоборец мог получить этот кристалл на турнире! Совершенно законно, понимаете?! И никто не стал бы срывать знаковое для профессии мероприятие! Происки конкурентов – вот что это такое!
Зверев, уловив намёк, обиженно поджимает губы.
– Драконоборцев много, а кристалл один, – напоминает он. – Вот вам и конкуренция. Копьё светить не захотел, ткнул ножиком…
– Тогда здесь был бы труп драконоборца, – вкрадчиво замечает Князев. – У нас тут всё-таки не былинные богатыри, чтоб на дракона с одним ножом. И кстати, как тогда объяснить феномен с кристаллом?
Директор цирка оборачивается к нему, глядит в упор – а потом вдруг улыбается. Нехорошо так.
– А я вам объясню, – произносит он тоном человека, которому нечего терять. – Как там у вас протокол, ведётся? Отлично. Вот вам, дорогой мой капитан, версия. Драконит вырезали из живого дракона, потому он и не исчез после смерти – и потому, кстати, натекло столько крови, вы ведь знаете, что из трупов она течёт не так чтобы хорошо? А чтоб жертва не дёргалась, взяли спецсостав, которым их усыпляют для перевозки. Используют, знаете, такие ружья с иглами, и в зависимости от дозировки можно как совсем усыпить, так и заставить дезориентированное животное самостоятельно передвигаться в нужном направлении, на верёвке, к примеру… Состав этот, к слову, к свободной продаже запрещён, и организаторам знаковых мероприятий кучу бумажек нужно собрать, чтобы получить несколько ампул и выдать своим охотникам. Так расскажите же нам, Константин Сергеевич, с кем вы заключали договор на поимку вот этого дракона?..
Я живо представляю себе сонного дракона, который идёт по тёмным коридорам за своим убийцей, послушно ложится на песок и лежит, вздрагивая от боли и не имея сил даже кричать, пока маньяк добывает камень. Меня передёргивает. Князев трёт подбородок и косится на управляющего. Иванченко всплёскивает руками, всё-таки роняет планшет, открывает рот…
О проекте
О подписке