День выдался неудачный. Я отправилась к завотделению и сказала, что не смогу посещать Рудницкого. Но Иван Афанасьевич не пошел мне навстречу.
– Меня не интересуют ваши желания и капризы. Вы знаете правила, Лидия Константиновна. Пациент всегда прав.
– Но Рудницкий вел себя со мной грубо.
– Такого не может быть, – строго посмотрел на меня завотделением. – Павел Игоревич – уважаемый человек. Вы просто все не так поняли.
– Я еще раз прошу вас сменить врача для Рудницкого. Я к нему больше не пойду.
– Хорошо, я узнаю мнение пациента. Возможно, он тоже недоволен вашей работой.
В моей душе поселилась надежда. Но уже через полчаса позвонил Иван Афанасьевич и сообщил, что пациент даже слышать не желает о другом враче. Я его устраиваю и менять руку, как выразился Рудницкий, он не желает.
– Тогда я уволюсь, – пообещала завотделению.
– Воля ваша. Но учтите, в этом случае ваша карьера в медицине будет завершена. Я никогда и никому не порекомендую вас. То, что вы хотите бросить пациента посреди лечения – безответственно и непрофессионально.
– Но я была у него всего один раз, – попыталась протестовать я.
– Вы устраиваете господина Рудницкого, и менять врача он не намерен. Крепко подумайте, прежде чем поставить крест на своей карьере. Мой вам добрый совет, не рубите с плеча. Ни к чему хорошему это не приведет.
Все складывалось просто отвратительно.
Мама, наверное, поддержала бы меня. Нельзя мериться с хамством. А вот отец, возможно, посоветовал бы набраться терпения и не обращать внимания на поведение Рудницкого. Но увы, это всего лишь мои предположения.
Решение предстоит принимать самостоятельно. Поставить крест на карьере или терпеть сальности зарвавшегося олигарха? Есть над чем подумать.
Решила посоветоваться с Яном. Он теперь самый близкий для меня человек.
Ян вернулся уставшим, поужинал и уткнулся в ноутбук.
– Я хотела поговорить…
– Подожди немного, мне надо срочно отредактировать статью, – Ян энергично стучал по клавишам.
Освободился он только через два часа.
– Жутко устал. Что у тебя? – он обнял меня за плечи. – Давай побыстрее.
Я сбивчиво рассказала о своих проблемах с Рудницким-старшим. Но о его сыне пока умолчала. Ян помрачнел.
– Не ожидал от тебя такого легкомыслия, – он сел на край стола. – Ты меня сильно расстроила.
– Я тоже расстроена. Видимо, мне придется уволиться.
– Интересный подход, – его взгляд стал ледяным. – Простое решение. Уволиться и ничего не делать.
– Почему? Я найду другую работу.
– Уборщицей? – зло усмехнулся Ян.
Его реакция удивила и обидела меня.
– Ты говоришь так, словно я нарочно все это затеяла.
– А как иначе я должен это понимать? Пациент говорил с тобой грубо, а потом вообще хлопнул по заднице. Не подумала, что сама дала ему повод вести себя так?
– Сама? – не поверила я своим ушам. – Чем?
– Ты даже не замечаешь, как крутишь хвостом перед всеми подряд. Для тебя это естественное поведение. Ты не контролируешь себя.
– О чем ты? – все еще не понимала я.
– Ты провоцируешь людей, а потом обижаешься на них. Тебе надо научиться критически смотреть на свое поведение. Тогда и проблем не будет. Ты говоришь, что любишь меня, и при этом флиртуешь направо и налево.
От таких слов я остолбенела.
– Ничего подобного, – пробормотала я. – Я не флиртую. Зачем мне это?
– Большинство женщин делают это машинально. Это заложено в вашем подсознании. Порок и разврат – вот основа поведения любой женщины. Кто-то может побороть их в себе, кто-то – нет. Я изучал психологию и отлично разбираюсь в подобных вещах. Мы обручились и тебе пора учиться контролировать свои инстинкты.
– Раньше ты ничего подобного мне не говорил, – прошептала я.
– Естественно. Пока мы просто встречались, твой внутренний мир меня мало волновал. Но теперь все изменилось. Ты должна понимать – мне нужна преданная жена с незапятнанной репутацией. Ты хочешь уйти с работы. Вот только одна проблема – кто тебя на другую возьмет? – в словах Яна сквозила досада и недовольство. – Умеешь ты создавать проблемы на ровном месте. Следить надо было за собой, не давать повода Рудницкому так себя вести.
Я понимала, что Ян по-своему прав. Я создала проблему и себе, и ему. Видимо, я невольно спровоцировала Рудницкого-старшего. Ведь и его сын говорил, что его отец старается чувствовать себя молодым. А тут явилась я и, возможно, вела себя слишком свободно – смотрела по сторонам, улыбалась. Вполне можно было принять меня за легкомысленную и недалекую девушку.
Хорошо, что я не рассказала Яну об инциденте в лифте. Он бы пришел в бешенство.
Как не крути, Ян прав. Я не только спровоцировала Павла Игоревича, но и его сына. Иначе с чего бы такому плейбою как Дмитрий Рудницкий обращать внимание на какую-то медсестру? Да, в каждой женщине живет порок, это правда.
– Согласна, Ян. Тут есть доля моей вины.
– Рад, что ты это признаешь, – Ян поцеловал меня в щеку. – Слушай меня и все будет хорошо.
– Так что мне делать? Увольняться? Или нет?
– Не спеши. Возможно, все не так страшно. Сходи к Рудницкому еще разок. Следи за собой, будь сдержанна. Дай понять, что ты не одна из его уличных девок. У тебя получится, я уверен. Если нет – тогда подумаем, как быть дальше. У меня приятель работает в частной клинике «Филин». Не помню точно кем, но занимает солидную должность. Если все будет совсем плохо, попрошу, чтобы взял тебя к себе. За ним передо мной должок. Врачом он тебя вряд ли возьмет, а вот медсестрой может. А со временем, глядишь, все потихоньку наладится.
На душе стало спокойно. Что бы я делала без Яна? Он такой рассудительный, умеет все объяснить и расставить по своим местам. Из него получится отличный муж – заботливый и добрый. Раньше родители помогали мне найти правильное решение, а теперь Ян заменит их.
– Но будет очень плохо, если ты уволишься со скандалом, – сокрушенно вздохнул Ян. – Все-таки медсестра получает в разы меньше врача. Нам будет трудно поддерживать быт на нужном уровне и обеспечивать соответствующий имидж.
Имидж! Как это важно для Яна. Хотя при его работе это на самом деле необходимо. Он публичный человек, как правильно заметила моя подруга.
Шла к Рудницкому со странным спокойствием. Не позволю ему говорить со мной как с прислугой. Если продолжит в том же духе, просто встану и уйду. Пусть жалуется на меня. Я уволюсь. Не пропаду, найду себе работу. Ян меня поддержит, он обещал.
Сегодня надела форменный брючный костюм на размер больше. Мешковатые брюки, широкая блуза скрыли мою фигуру. Ни грамма макияжа, волосы забрала под косынку.
Приготовила капельницу, шпиц и смело направилась к пациенту. Постучала в дверь ровно в назначенное время. Сегодня я не опоздала.
– Войдите, – услышала я женский голос.
Переступила порог. У кровати сидела черноволосая красавица и что-то рассказывала мужу.
– Иди, Алиса, – он повернулся ко мне. – Сегодня вовремя. Это радует.
– Доброе утро, – поздоровалась я.
– Доброе, – усмехнулся Рудницкий.
Алиса молча кивнула и переместилась на кресло у окна.
– Иди, я сказал, – глянул на нее муж.
– Я посижу рядом, – улыбнулась она полными губами. – Я так переживаю за тебя.
– От того, что ты будешь торчать тут, ничего не поменяется, – буркнул пациент.
Под пристальным взглядом Алисы сделала укол Павлу Игоревичу. Потом поставила систему.
– У тебя хорошо получается колоть, – усмехнулся Рудницкий.
– Очень прошу вас обращаться ко мне на вы, – попросила я.
– Ладно, – скривился Павел Игоревич. – Из-за этого вы нажаловались своему начальству? – поинтересовался он.
– Да, – я скосила взгляд на Алису.
– Или потому, что я хлопнул вас по заднице? – заржал Рудницкий.
Алиса гневно сверкнула глазами, но промолчала.
Мне снова стало неуютно. Я потупилась и начала разбирать лекарства.
– Больше не буду, – пообещал пациент. – Раз не понимаете шуток, то и не надо. И могли бы не одеваться как пугало. Алиса, иди сюда. Сядь рядом, не дуйся. Решила меня сторожить? Зря.
Красавица села на край постели.
– Паша, я тебя очень люблю, ты же знаешь.
– Знаю, знаю, – он потрепал ее по колену.
Похоже, интерес Рудницкого ко мне угас. Это радовало.
Очевидно, вчера Павел Игоревич действовал просто машинально. Может, мне и не придется уходить из клиники?
Через сорок минут я собрала инструменты, попрощалась и вышла из комнаты.
По коридору мне навстречу шел Дмитрий.
– Доброе утро, – кивнул он мне.
– Доброе утро, – я попыталась проскользнуть мимо него, но он остановил меня.
– Подождите минуту. Как отец?
– Отлично. Это всего лишь пластическая операция. Серьезных последствий быть не может.
– Я знаю. Но спросил из приличия, – расплылся он в улыбке. – Хотел извиниться за вчерашний инцидент. Я вел себя как последний мерзавец.
– Мне надо идти, – я наклонила голову и двинулась дальше, но он снова остановил меня, взяв за руку.
– Прошу вас, позвольте мне загладить свою вину. Я приглашаю вас на чай.
– Это неприемлемо, – категорично отказалась я.
– Мне очень жаль, что я по-хамски повел себя. Прошу простить, – в его голосе звучало искреннее раскаяние. – Пожалуйста, не отказывайтесь от моего предложения. Я чувствую себя последним негодяем. Дайте мне шанс исправить ваше мнение обо мне. Обещаю, подобного больше не повториться. Это всего лишь чашка чая. Она вас ни к чему не обяжет. Я не зову вас в бар или ресторан, не предлагаю ничего непристойного. Горничная уже накрыла в столовой. Надо уважать ее труд. Она такая старательная.
Упираться дальше было глупо. Выпью чай и все. Возможно, Рудницкий-младший вовсе не хам и искренне раскаивается в том, как повел себя.
Я заглянула в его глаза. Они смотрели внимательно и совершенно не нагло. Что нужно от меня этому человеку? Хочет просто извиниться? А почему нет?
– Хорошо, – кивнула я. – Но у меня всего десять минут.
– Этого будет достаточно для того, чтобы насладиться настоящим цейлонским чаем, – Дмитрий сделал широкий жест рукой, указывая на дверь в столовую.
Сегодня Лидия надела странный костюм – бесформенный, если не сказать уродливый. Но и он не мог скрыть ее изящную фигурку. Похоже, она так вырядилась, чтобы отпугнуть отца и меня. Милая, но бессмысленная уловка.
Горничная разлила чай по невесомым фарфоровым чашкам. Я пододвинул Лидии вазочку с арабскими сладостями:
– Привез отцу из Эмиратов. Нечто вкусное с розовым маслом. Кажется, лукум. Я не силен в восточных названиях.
Она подцепила изящными пальчиками розовый полупрозрачный кусочек и отправила его в рот.
– Да, очень вкусно, – улыбнулась девушка. – Ничего подобного никогда не пробовала.
Какая у нее интересная улыбка. Искренняя, без игры и притворства.
– Мне жаль, что я обидел вас вчера, – нет, я не раскаивался. Но Лидии об этом знать необязательно. – Прошу простить меня. Избалован с детства. Это результат воспитания моего отца. Тут я полностью его копия.
– Извинения приняты, если вы обещаете в дальнейшем вести себя сдержанно, – она подняла на меня серые глаза и посмотрела внимательно, словно желая проникнуть в мои мысли. Но этого не удавалось еще никому.
Глаза дикой серны, подернутые поволокой. Такие манящие, желанные. Мне хотелось поцеловать их. Но не сейчас, потом.
– Обещаю, – я постарался погасить улыбку.
Придет время, я зацелую эту девушку до полного изнеможения. Она узнает, что такое настоящая страсть. Дикая, поглощающая без остатка, отнимающая все силы.
Она поднесла невесомую чашечку к алым губам, отхлебнула чай.
– Шоколад? – я протянул ей другую вазочку.
– Нет, спасибо.
– Настоящий, бельгийский. Попробуйте, – уговаривал я ее. – Тает во рту, даже мне нравится. Хотя я к сладкому равнодушен.
Лидия снова улыбнулась.
– А я жуткая сладкоежка, – призналась она.
– Так порадуйте себя, – я встряхнул вазочку. – Тут шоколад на любой вкус. Горький – в черной обертке, молочный – в белой. В золотой – с миндалем.
Девушка выбрала горький. Она не спеша развернула конфету и откусила ее.
– Нравится? – поинтересовался я.
– Очень.
Темный след остался на ее губах. Она облизнула их. Это было безумно эротично, хотя девушка об этом даже не догадывалась. Никогда не думал, что непосредственность и естественность могут так возбуждать.
Невольно вспомнил, как сексуально облизывала бокал с шампанским одна из моих недавних знакомых. Вероника, кажется. Или Виолетта? Неважно. Она делала это профессионально, со знанием дела. Демонстрировала, что многое умеет, какое блаженство может доставить партнеру. Так называемая светская львица с богатым сексуальным опытом. А на самом деле обычная шлюха.
Надо отдать должное, Вероника-Виолетта была очень недурна, порадовала меня ночью. Но не удивила. Все они одинаковы, все умеют одно и то же. Что нового может предложить даже опытная женщина? Как правило – ничего.
Тихонько звякнула чашка. Лидия поставила ее на блюдце и поднялась.
– Спасибо за чай. Мне пора.
– Не за что, – я тоже поднялся. – Отвезу вас в клинику.
– Нет, благодарю. Меня ждет машина. И вы хотели навестить отца, – улыбнулась она.
– Прежде всего я хотел извиниться перед вами. А отец никуда не денется. Ему еще неделю сидеть дома.
– Восемь дней, – уточнила Лидия.
– И все это время вы будете приходить к нему?
– Да.
– Значит, мы еще с вами увидимся. Я редко бывал в доме отца. Но обстоятельства сложились так, что у нас возникли общие дела и нам надо решить их. Так что теперь я буду тут практически каждый день.
Лидия кинула на меня короткий взгляд. В нем сквозило удивление, интерес и смятение. Или мне только показалось, что она смущена?
– Вы чем-то удивлены? – я придержал дверь, пропуская ее в коридор.
– Вы редко видитесь с отцом?
– Да, мы чужие люди. А у вас не так? Завидую.
– Мои родители погибли, – девушка печально вздохнула. – И у нас все было не так. Мы были дружной семьей.
– Сочувствую. Не хотел вызвать у вас грустные воспоминания.
– Ничего страшного, вы же не знали…
Мы подошли к лифту.
Привратник нажал кнопку. Лифт прибыл слишком быстро. Прошлый раз я дал верному папиному слуге деньжат, чтобы он придержал его внизу и сам не путался под ногами. А теперь дворецкий торчал рядом с нами как манекен.
– Всего доброго, – Лидия махнула мне рукой и вошла в лифт.
– До завтра, – ответил я.
Она удивленно посмотрела на меня, но двери закрылись. Хотела ли она о чем-то спросить? Очевидно еще не осознала, что мы будем видеться каждый день.
Пошел к отцу. Алиса снова валялась рядом с ним. Сегодня она была в шелковой пижаме, застегнутой под самое горло. Моей метки на ее плече не было видно. Мудрая женщина всегда сможет обмануть мужа.
Отец гладил крутые бедра жены и смотрел по телевизору новости.
– Здравствуй, папа, здравствуй, мамочка, – я подошел к постели и поцеловал Алисе руку.
– Прекрати валять дурака, – цыкнул отец. – Ходишь сюда как на работу.
– Ты забыл, что это и мой дом, – напомнил ему. – Когда ты покупал скромную квартиру на тридцать шестом этаже, ты еще был депутатом. Изображал бессребреника. И тебе пришлось оформить половину на меня.
– Что, хочешь потребовать свою долю? – папа взглянул исподлобья.
– Нет, зачем? На это я претендовать не собираюсь. Больше того, я подарю тебе свою часть.
Отец недоуменно посмотрел на меня.
– Я не шучу. Зачем мне доля в твоей квартире? Я не нищий. Но пока поживу в гостевой комнате. Нам надо многое обсудить. Я не отдам и не продам тебе акции завода, но мы можем объединить усилия и увеличить прибыль. Экономисты готовят расчеты, а пока я принес тебе предварительные данные. Почему бы нам не рассмотреть такой вариант ведения бизнеса? Нам есть о чем поговорить в ближайшие дни.
– Я тебя насквозь вижу, и даже глубже. Зацепила медичка? Из-за нее ты все это затеял.
– А хоть бы и так? – я сел на стул у постели. – Могу я позволить себе расслабиться? Почему не совместить полезное с приятным?
– Кобель, – вздохнул отец.
– Кто бы говорил, – парировал в ответ. – Но давай обсудим бизнес. О сексе, конечно, говорить интереснее, но дело превыше всего. Без денег у тебя и секса не будет, – я протянул отцу папку с документами.
– Ты редкий нахал, – отец раскрыл папку и начал изучать бумаги. – Но деловая хватка у тебя есть.
Отца заинтересовали мои идеи. Он заметно оживился и уже забыл, что только что назвал меня кобелем и нахалом.
Мы начали обсуждать мою идею. Алиса еще немного посидела рядом с мужем. Чисто из приличия. Через несколько минут она соскользнула с постели.
– У меня тренировка, – поцеловала отца в губы долгим поцелуем. Ну точно, как пиявка присосалась.
Отец отстранился, тыльной рукой вытер губы. Он был недоволен тем, что Алиса уходит.
– Какая тренировка? – мрачно посмотрел на нее отец.
– Теннис.
– Когда вернешься?
– Через два часа, как всегда, – Алиса растянула рот в широченную улыбку и стала похожа на Буратино из старого мультфильма. Нет, с губами она точно переборщила.
– Тренируйся, но не забывайся, – предупредил отец жену. – Узнаю, что гуляешь – выгоню с треском. Ни копейки не получишь. И дочерей отберу.
– Паша, ну что ты говоришь? – вскинула черные брови Алиса. – Я люблю только тебя. Для меня наша семья – главное в жизни.
Алиса постоянно говорит о любви. О, боги, неужели отец в это верит? Какая любовь? Она ему в дочери годиться, если не во внучки! Терпит – в это еще можно поверить. Но любит? Уж точно нет. И я даже подозреваю, что сейчас она хранит моему папе верность. Ради большого куша Алиса может заставить себе некоторое время вести пуританскую жизнь.
Вот только интересно, что произойдет раньше – отец отойдет в мир иной, или Алиса не выдержит и изменит ему? Она не слишком умна, но жадна до неприличия. На кону слишком большие деньги.
Искренне ей сочувствую. Как же это тяжело! Быть такой молодой и хранить верность старику, мечтая только о том, чтобы он поскорее умер. Безусловно, я циник. Но таким меня сделала жизнь. И папа.
Вернулся в офис, занялся делами. Вечером пришел Артем. Указал ему на стул.
– Садись, докладывай, – я откинулся в кресле и приготовился слушать.
– Лидия Константиновна Спирина, возраст – тридцать лет, – он открыл блокнот и сверился с записями, – День рождения 10 ноября. Образование – медицинское, училась у нас, красный диплом. Работает после института в клиники «Авиценна». Хороший специалист.
– Была бы плохой, отец бы ее к себе не затребовал, – заметил я. – Что еще?
О проекте
О подписке