зажмуриваюсь и давлю на кнопку. В голове носятся, сбивая друг друга, беспорядочные обрывки мыслей. Я ожидаю услышать в динамике его голос, но вместо этого дверь пищит, приглашая меня вовнутрь. Я сдерживаю

порыв броситься наутек, тяну за ручку и оказываюсь в подъезде. Мне

навстречу по лестнице спускается незнакомый мужчина, беглого взгляда на

которого хватает, чтобы убедиться, что это не Лоран. Мужчина

спотыкается на ступеньке, краснеет и смущенно здоровается. Подобная

реакция незнакомца придает мне уверенности в себе. Не зря, значит, я «так

вырядилась». Французы просто падают и штабелями укладываются. Я

поднимаюсь по ступенькам уже гораздо более уверенным шагом. Вот, кажется, и нужная мне квартира. Дверь немного приоткрыта. Чтото мне

это все перестает нравиться. Откуда ни возьмись на меня веет

примитивным детективом. Сейчас я войду, а он лежит там в луже крови с

ножом в сердце. А в подъезде я, выходит, столкнулась с убийцей. Потому

он и покраснел. Не каждый же день человека убиваешь, совесть мучает

наверно. Мои мрачные размышления прерывает пожилая женщина, которая

неожиданно возникает изза приоткрытой двери.

– Здравствуйте, мадмуазель. Это вы звонили?

– Да, – неуверенно киваю я.

– А Лорана нету. Он уехал к родителям.

– А..

– А я домработница. Убираюсь у него раз в неделю.

– А вы не знаете, он надолго уехал? – нахожусь, наконец, я.

– Вроде да. Они живут в Монпеллье. Он часто к ним летом ездит.

– А вы случайно адреса не знаете? Мне очень нужно его найти.

– Нет, точно не знаю. Он говорил, что в центре на Jeu de Paume.

Мне хочется спросить у женщины, как выглядит ее наниматель.

Действительно ли он высокий симпатичный брюнет. Но интуиция

подсказывает мне, что подобный вопрос вряд ли будет уместен.

– Вы не очень спешите? – неожиданно обращается она ко мне.

– Да, нет.

– Вы не могли бы покараулить дверь, пока я мусор вынесу. А то тут замок

плохо открывается, я каждый раз мучаюсь.

– Конечно. С удовольствием.

Домработница спускается по лестнице, таща за собой огромный мешок

мусора. Как только она исчезает из поля зрения, я моментально оказываюсь

в квартире. Первая комната по всему виду гостиная, диваны, широченный

экран телевизора, цветки в горшках. Направо по коридору более

интересное помещение, напоминающее рабочий кабинет. Я кидаюсь к

столу, на котором горкой свалены книги. При ближайшем рассмотрении на

нем обнаруживается счет за квартиру на имя мосье Дюссана, какието

квитанции, учебник по юриспруденции, словарь, карандаши, калькулятор…

Ага, а вот и то, что я ищу – карточка члена клуба верховой езды с

фотографией. Непослушное сердце совершает сальто и летит в неизвестном

направлении. Это он. Фотография мне не знакома, но это, безусловно, он.

Темноволосый, загорелый с уверенной улыбкой на красивом лице. Я

обращаю внимание, что в строчке «адрес» значится не парижская квартира, а как раз этот бульвар в Монпеллье. Дом номер 8. Я кладу карточку на

место и спешу покинуть квартиру, пока домработница не вернулась. Мне

удается занять свой пост буквально за несколько секунд до ее появления.

Она благодарит меня за помощь. Я прощаюсь и скатываюсь вниз по

ступенькам.

Дорога до центра занимает гораздо меньше времени, через пол часа я уже

гордо шагаю по Елисейским Полям. Я еще не знаю, что буду делать дальше.

Решусь ли отправиться следом за подлецом Лораном в неизвестный мне

Монпеллье или посчитаю свою миссию выполненной и вернусь в Ригу. На

данный момент меня это не волнует. Я наслаждаюсь охватившим меня

чувством свободы и окрыленности. Я впервые в Париже одна, такая

красивая и независимая. Первое мое посещение этого города мечты

запомнилось изнурительными экскурсиями, крошечным отелем в районе

Пигаль и захваченными из дома сухофруктами, которые мы с мамой

глодали вечером в номере, чтобы не тратиться на рестораны. За второе

двухдневное я только и успела, что побывать на Ленкиной свадьбе, расстроиться и крепко напиться. Я не видела даже Эйфелевой башни. Зато

теперь у меня навалом времени, и я могу делать, что пожелаю. Желаю я, прежде всего, выпить кофе с круассаном. Et voila![6] Через десять минут

официант ставит передо мной мой скромный заказ с вежливым: «Je vous en prie, Madame[7]». Это молодой парень лет двадцати. Выходит, для него я

уже мадам.

А для пожилой домработницы еще была мадмуазель. Оказавшись так

неожиданно состаренной, я както сразу сдуваюсь. Хорошее настроение

выходит из меня как воздух из шарика. Скоро тридцатник, а еще

незамужнем, хотя, как поется в дурацкой песне, уже давно пора. Сижу на

Елисейских Полях и радуюсь, что многолетним переводческим трудом

заработала себе на кофе с круассаном. То же мне достижение! Ленка вон

моложе меня, а уже год как замужем и для нее этот пресловутый дуэт

такая же обыденная вещь, как для меня буханка хлеба с молоком. У

остальных моих подруг и бывших одноклассниц уже дети в первый класс

пошли. А я… Проходящий мимо молодой человек адресует мне

заинтересованную улыбку, заставляющую меня немного воспрять духом.

«Ну, и что, – вступает мой безмолвствовавший до этого оптимизм, «как

говорила бабушка – выйти замуж не напасть, как бы выйти не пропасть.

Будет еще и на нашей улице праздник». Праздник мог бы быть уже сейчас,

– возражает занудствующее «Я», – если бы Лоран не оказался свиньей. Мои

мысли возвращаются к Лорану. Я цежу маленькими глоточками кофе и

размышляю, стоит ли ехать в Монпеллье. С одной стороны я никогда не

была на юге Франции, это станет для меня новым впечатлением, не считая

уже самой долгожданной встречи. С другой стороны придется жить в

отеле, а накопленный мною капитал не готов тягаться с закромами

дядюшки Скруджа. Не свойственный мне ранее авантюризм, который в

последнее время расцвел в полную силу, настаивает на первом варианте. В

конце концов, моей миссией было взглянуть в глаза человеку, с которым я

общалась почти год, к которому испытывала серьезные чувства, и который

над этими чувствами посмеялся, обманув меня в особо жестокой форме. А

этих глаз я пока кроме как на фотографии нигде больше не видела. Нет, мосье Дюссан, я всетаки доберусь до вас. Я допиваю, судя по

принесенному счету, самый дорогой в своей жизни кофе, плачу и выхожу

из кафе. Елисейские Поля кишат разнообразными туристами, слегка

разбавленными местными жителями. Ко мне возвращается хорошее

настроение. Я смешиваюсь с людским потоком и позволяю ему увлечь меня

за собой. Постепенно толпа рассасывается, и на Place de la Concorde я

выхожу в гордом одиночестве. Передо мной в зеленой дымке сада Тюльери

торжественно выседает Лувр. За моей спиной знаменитый бульвар венчает

Триумфальная Арка. Удивительно, что этот пейзаж, уже виденный

миллионы раз в книгах и кино, и уже запечатленный однажды

собственноручно на пленку фотоаппаратамыльницы внушает такой

восторг, как будто я наблюдаю его впервые. Я гуляю по белым дорожками

парка, обхожу стеклянную пирамиду Лувра, потом поворачиваю направо и

бреду вдоль берега Сены по направлению к НотрДаму. Время летит

незаметно.

По возвращению в приютившую меня квартиру застаю Ленку на диване в

таком же виде, в каком оставила ее утром. Она лениво интересуется, как

прошел день, и, не слушая ответа, отправляется на кухню варить кофе. Я

мою руки и присоединяюсь к ней. Скачанный из Интернета кот водружает

все свои породистые килограммы мне на колени и удовлетворенно

щурится.

– Слушай ты не знаешь, как из Парижа добраться до Монпелье? –

закидываю удочку я.

– Монпеллье? А тебе туда зачем? – тактично интересуется подруга.

– Подслушала разговор в автобусе. Говорят, там красиво. Море рядом.

– Не знаю, надо спросить у Пьера.

Через несколько часов с работы возвращается Пьер. Ленка сажает всех за

стол и распределяет по тарелкам салат из помидора и базилика.

– Cheri, ты не знаешь, что за город такой Монпеллье? – спрашивает она

между делом.

– Знаю, конечно. Красивый город. Недалеко от Нима находится. Он

известен своими университетами, там очень много студентов.

– Студенты, – Ленка морщит нос, – Это неинтересно. Лучше уж, Маринка, отправляйся на Лазурный берег, в Канны, СанТропэ.

Подруга мечтательно закатывает глаза.

– Chou, ты же знаешь, что там страшно дорого, – возражает Пьер, – Не

слушай ее Марина. На Лазурном берегу такие цены, что человеку среднего

достатка там делать нечего. Мы с Элен еще ни разу не ездили.

Ленка прямо вся сжимается и, на мой взгляд, и даже уменьшается в

размерах от такого удара по созданному имиджу. Ее, парижанку,

приписали к среднему классу, неспособному оплатить себе достойный

отдых.

– Зато в Монтпеллье, – продолжает не подозревающий о своем промахе

муж, – все гораздо доступнее. И море недалеко. Кроме того, недавно

открыли новый маршрут TGV Париж – Монпеллье, длится три часа с

хвостиком. Билет можно купить прямо на вокзале Gare de Lyon.

– Здорово, – радуюсь простоте решения я, – Тогда я наверно так и

поступлю. Зарезервирую отель и съезжу туда на пару дней. Не хочется вас

тут стеснять.

– Ты нас совершенно не стесняешь, – не очень уверенно протестуют

супруги.

После ужина меня допускают до лэптопа Пьера. Я загружаю свой почтовый

ящик. Гдето в глубине души, очень глубоко, теплится совсем слабенькая

изможденная надежда обнаружить там письмо от Лорана. Как только

страничка загружается, и мои глаза пробегают верхние жирные строчки, эта тень надежды исчезает. Две Виагры и один пятидесятидвухлетный

поклонник (если подумать, то можно усмотреть между ними некую

кармическую связь) составляют весь мой улов. Я закрываю ящик и начинаю

поиск отелей в студенческом Монпелье. Сравнив цены с Канновскими, я

понимаю, что имел в виду Пьер, и невольно проникаюсь благодарностью к

Лорану за то, что он решил провести свой отпуск на этой стороне

побережья. Я выбираю четырехзвездочный отель «Метрополь», судя по

описанию, расположенный в самом центре. Я распечатываю бланк

резервации и расписание поездов, которое мне нашел Пьер. Ну, вот, первый

уровень игры «Поймай подлеца» пройден, я готова к переходу на второй.

Супруги снова оккупировали мой диван. Пьер черпает ложечкой очередной

йогурт, а Ленка смотрит глубокомысленную передачу «Next». Для тех, кто

незнаком с этим шедевром изначально американского, а теперь и

французского телеискусства, объясню, в чем состоит смысл, если таковой

вообще имеется. Одинокий подросток, будь то девочка, мальчик или гей, выбирает себе пару из пяти предлагаемых кандидатур. Этих кандидатур

изначально запихивают в автобус, откуда они выходят по одному, представляются (типа: «Жан, 17 лет, в детстве съел паука») и стараются

всячески понравиться выбирающему. За каждую минуту, проведенную с

ним вместе, автобусники получают один евро. На данный момент на экране

долговязый подросток, который хвастает, что не мылся уже три месяца, и

потому надеется, что исходящий от него аромат сразит девушку на повал.

Ну, если только в прямом смысле этого выражения, думаю я и ошибаюсь.

Девушка находит длинного привлекательным и просит его, переодевшись в

костюм гигантской белки, залезть на дерево, чтобы показать свою мужскую

силу. Громадная белка скользит по стволу, вяло цепляясь лапами, не

удерживается и съезжает вниз. «Ты не достоин меня» делает вывод

малолетка и отправляет претендента обратно в автобус. Вонючка, однако, вполне доволен, потому что постыдное карапкание принесли ему 30 евро.

– Неужели тебе нравится это разжижение мозгов? – спрашиваю я у Ленки

порусски, чтобы не обидеть Пьера, соотечественники которого это все

вытворяют.

– Тсс. Смотри, сейчас этот тоже полезет.

Мне неинтересно смотреть, как очередная пародия на белку будет брать

штурмом упрямое дерево. Я беру полотенце и отправляюсь в ванну.

Закончив водные процедуры, выхожу и нос к носу сталкиваюсь с

недовольной Ленкой.

– Ты что второй раз за день мылась? – негодует она.

Отрицать бесполезно, я повинно киваю головой.

– Ну, вот, теперь Пьеру не принять душ! Горячей воды не осталось! А он

весь день работал, вспотел.

– Извини, я не знала, что вода ограничена.

Я чувствую себя преступницей. Лишила хозяина дома возможности смыть с

себя наработанный за день пот!

– Конечно, ограничена. Горячей нам хватает на два душа и одну ванну.

Вот вам и Европа. Мне вспоминаются рассказы чьихто знакомых

путешественников про то, что толи в Японии, то ли в Китае вся семья

моется по очереди в одной ванне, чтобы сэкономить воду.

– Там еще не вся вода спустилась, если что.., – мямлю я.

Ленка не слушает меня, она чувствует себя оскорбленной. Мало того, что я

понаехала на ее голову, и меня надо два раза в день кормить, так я еще и

умудрилась приоткрыть красивую занавесь и обнаружить прорехи в ее

шикарной парижской жизни.

Я раскладываю опустевший диван и забираюсь под одеяло. Завтра я буду в

Монтпеллье и, может быть, наконец, увижу Лорана. Мое воображение

опять рисует разнообразные картины этой встречи. На сей раз ему

приходится труднее, потому что декорации мне неизвестны. В конце

концов, я засыпаю, согреваемая с одного боку толстопузым Мину.

На следующее утро я просыпаюсь пораньше. Пьер, очевидно, гонимый

желанием побыстрее избавиться от лишнего потребителя воды, предлагает

подбросить меня до метро. Я наспех одеваюсь и вылетаю из квартиры вслед

за ним. Маленький серый Опель доставляет меня прямо к входу в

подземку. Пьер велит мне сесть на 14 линию, которая довезет меня прямо

до Gare de Lyon. Он упоминает, что эта линия самая быстрая и надежная, потому что поездом управляет робот. На остальных часто бывают всякие

неполадки и забастовки, а роботы во Франции пока еще не научились

отстаивать свои права. Я благодарю его за столь ценную информацию и, попрощавшись, спускаюсь вниз на эскалаторе. Приобретя билетик, я

замираю перед автоматическими дверцами. Жительница маленького

города, непривыкшая к метро, позорно переступает с ноги на могу, вспоминая злоключения волка из «Ну, погоди». А если меня защемит? Я

если застрянет чемодан? Назад отступать некуда. Эх, была, не была! Я сую

в щель автомата билетик, он послушно распахивает пасть. Я кидаюсь

вперед. Чемодан, решив воплотить в жизнь мои страхи, застревает в узком

проходе. Я тяну его на себя, как персонаж сказки «Репка» одноименный

овощ. Он отчаянно сопротивляется. В конце концов, мои мытарства

вызывают жалость у проходящего мимо корпулентного мосье, и он

помогает мне вытянуть непослушный багаж. Я закатываюсь в вагон и

вздыхаю с облегчением. И тут я некстати вспоминаю, что за рулем

железной гусеницы бездушная машина. Готова ли я доверить свою жизнь

незнакомому роботу? Додумать до конца эту не самую интеллектуальную в

моей жизни мысль мне не удается, потому что уже второй остановкой

оказывается Gare de Lyon, о чем громогласно заявляет электронным

голосом. Я выхожу, мгновенно вливаясь в спешащий людской поток.

Следуя указателям, я уже вскоре оказываюсь на вокзале. Следующим

уровнем этой путешественномыслительной игры является покупка билета.

Его мне продает еще одна машинаавтомат. Она вежливо запрашивает, куда

я желаю отправиться и в какое время. Я выбираю ближайший поезд.

Электронный продавец соглашается и просит дать пожевать мою

кредитную карточку. Оценив ее вкусовые данные, машина возвращает

кредитку и выплевывает из своих недр билет. До отправки поезда еще

тридцать минут. Я захожу в газетный киоск. На стендах с художественной

литературой доминируют Леви и Мюссо. Это два современных

французских автора, которые в своих нетленках описывают любовные

перипетии несколько необычного характера. То главный герой влюбится в

дух женщины, лежащей в коме, то родители встретят погибшую пять лет

назад дочь. Судя по тому, что жанр этих историй не фантастика, можно

сделать вывод, что для французов это дела привычные. Моя зарисовка с

невестой прибывшей на похороны никогда не виденного жениха могла бы

стать отличным началом подобной книги. Я из чистого любопытства

приобретаю газету le Parisien и иду на свой поезд. Номера вагонов если где

то и обозначены, то в таком месте, которое невооруженным глазом не

углядеть. Пять раз спросив, я, наконец, обнаруживаю свой вагон и свое

место. Ну, вот, еще один уровень пройден, с чем я мысленно себя

поздравляю. Скоростной поезд, утробно гудя, трогается с места. Я

открываю газету. В отличие от латвийских новостей, 70% которых

составляют репортажи о ежегодном взвешивании черепах в рижском

зоопарке и выращенной в отдаленном пагасте восьмиголовой лилии, французские поражают своей насыщенностью. Найдены обнаженные фото

жены президента, сам президент хвастает на весь мир новым Ролексом. В

Париже убита студентка из Швеции, убийцаманьяк задержан на

следующий же день. Новые дебаты по делу Шанталь Себир, эвтаназия или

самоубийство? Открытие музея Шанель, выставка в музее Помпиду, международный конкурс соммелье.. За окном между тем проносятся серо

зеленый пейзажи, поля, крошечные домики, водоемы. Я дремлю, уткнувшись в газету.

Через час меня будит переварившийся и желающий покинуть организм