Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, Несбывшееся зовет нас, и мы оглядываемся, стараясь понять, откуда прилетел зов.
А. Грин
Все книги Марии Галиной чинно выстроились на моих книжных полках. В их числе и та, которую автор подписала мне на одной из книжных выставок. Но, как часто бывает, несмотря на наполеоновские планы, первой прочитать мне случилось именно "Автохтонов". И это, наверное, большая удача, потому что – ах, какая книжечка, книжка-обманка, книжка-перевертыш, волшебный фонарик, отражающий туманные фигуры на стене! В начале чтения испытываешь просто эйфорию от этого чистого языка, метафор, аллюзий и реминисценций (ничего не забыла?), описаний природы, диалогов и этих мурашек по хребту от погружения в зыбкий мир недоговоренностей и тайн, обманов и миражей, чувств искренний и лживых. И нет никакой опоры в этой зыбкой действительности, все скользит, растворяется и становится не тем, чем кажется.
В старинный провинциальный городок со своеобразным местным колоритом приезжает человек, называющий себя искусствоведом. Он разыскивает в архивах местного театра подробности постановки оперы «Смерть Петрония» литературно-художественной группой «Алмазный витязь» в двадцатых годах прошлого века. Вроде бы постановка эта оказалась столь скандальной, что после премьеры была снята со сцены. А создатели ее были люди непростые, которых вихри враждебные занесли из столиц в эту глушь проездом в столицы иные – и художник, и композитор, и прима. Об опере не помнят или предпочитают не вспоминать даже самые рьяные из местных старичков - хранителей архивов и городских легенд. И вот эта, такая вроде прозаическая деятельность командировочного искусствоведа срывает с места целую лавину необъяснимых явлений и происшествий.
В этой книге самая будничная, обывательская реальность может соединится с античной трагедией, театральным романом, мистикой и городскими легендами.Чего только не преподнесет нам авторская фантазия и виртуозное владение культурным контекстом. Тут и Петроний, и его отношения с тираном и тиранией, и мойры, и голубая чашка пионерского писателя, и библейское красное это, красное дай мне. Оборотни, сильфы и саламандры проживают здесь столь же привычно, как в любой европейской сказке. А местные жители метко названы автохтонами, что очень буквально обрисовывает их сущность. И читателю предложено самому выбирать в какой действительности ему комфортнее – в иллюзорном пространстве фантастического вымысла или в серой, унылой реальности жизни провинциального городка, от которой тихо шифером шурша едут крыши его обитателей. И, конечно, вместе с героем книги читателю хочется,
чтобы было что-нибудь этакое. Всем хочется. Такова человеческая природа. Отыскать среди крови и грязи, среди безнадежности потаенную дверь и ускользнуть через нее и там, за дверью, увидеть свет, и буколический пейзаж с горами и морем, и ангела с оливковой ветвью. И, там за этой дверью, никто не умирает, и не расстается, и чудо щекочет тебя нежным перышком.
И он испытывает все более сильное искушение поддаться этому очарованию, войти в эту дверь и стать частью этого сказочного мира.
Но не тут-то было. В волшебную реальность вторгается грубая проза и у героя с литературной фамилией Христофоров поиски мифического Вертиго обернутся поисками самого себя и причины, по которой произошла та мучительная развилка в его судьбе, после которой радостный и благополучный бутуз из веселой и дружной семьи превратился в человека с песьей головой, которого окружают страшные железные звуки и люди с песьими головами, и мрак, и грязь, и стыд, и иногда кровь, и ужас длящейся бессмысленной жизни.
О, он ее найдет, конечно. И будет ошеломлен ужасной будничностью этой правды. Ты просто лишняя деталь... Но раскрыв его инкогнито, дивный иной мир отторгнет его от себя, вытолкнет обратно в его чудовищную реальность. И закроется дверь в стене, смолкнет волшебная шкатулка и карета превратится в тыкву.
Какими-то чужеродными показались мне в этой сплетенной из магии и реальности истории не раз всплывающие в тексте описания всеобщих зверств всех против всех – до, во время и после войны. Конечно, из песни слово не выкинешь, это правда истории, но уж больно много и не всегда к месту попадаются в последнее время в современной литературе эти исторические экскурсы. Многовато, по-моему, их было и для этой чудесной книжки.
Но авторский мир существует по законам его создателя и нам остается лишь быть благодарными автору за то, что он позволил нам к нему приобщиться. Читайте!