Цитаты из книги «Малая Глуша»

Тем временем Вася деловито натягивал на себя извлеченную из рюкзака доху, расшитую узорами, а потом, к удивлению Розки, достал плоский круглый предмет, оказавшийся бубном. – Чего смотришь, – сердито сказал он Розке, которая так и осталась стоять с разинутым ртом, уподобившись пресловутому ершу, – протокол оформляй! И запиши, Розалия, ерш отсутствовал.

Боевое крещение, или, грубо говоря, инициация. Только губу-то не раскатывай. Делать тебе ничего, Розалия, не придется, потому что начинать осваивать нашу нелегкую профессию надо постепенно. Здесь я – сантехник Вася, ясно? А ты будешь подавать мне гаечный ключ номер два. В фигуральном, конечно, смысле.

Во-первых, – сказал Вася, – на свежем воздухе полезно. Во-вторых, это подшефный стадион Пароходства. Общественная работа. Ходим, выясняем, нет ли нареканий, жалоб… – Мы же сидим! – Знающий человек сидит над рекой и ждет, когда река сама принесет ему жалобы и нарекания, – значительно сказал Вася, – так оно чаще всего и происходит.

юм-кааш к кукурузе прицепился.

Мы хотели мальчика, – сказала Петрищенко недовольно. Розка молча пожала плечами. Ее мама тоже хотела мальчика. А получилась она, Розка. Что уж тут поделаешь.

Яблоки на ветках горели, как китайские фонарики,

Лучше не думать о том, что было вчера. Лучше думать о том, что будет завтра. Они сядут в поезд, в поезде будет слишком холодно или слишком жарко, но все равно замечательно, будет пахнуть углем и железом, в титане будет горячая вода, поезд загудит, тронется с места, поплывут, качнувшись, назад фонарные столбы, поплывут предместья, увитые виноградом (листья сейчас темно-красные, с прозеленью), колеса будут стучать-стучать-стучать. В поезде так уютно спать. И матрасы жесткие, и белье воняет какой-то дрянью, и хлоркой из туалета несет, но все равно уютно. Наверное, потому что, пока человек едет, он чист. У него нет ни прошлого, ни будущего. Беда не может до него дотянуться, не может отыскать его, шарит-шарит своими длинными руками по тому месту, где он был раньше, но там его уже нет. Он просто едет. Едет, и все.

Пустые скамьи стадиона «Трудовые резервы» обтекал прохладный прозрачный воздух, на свежеокрашенных скамейках выступила роса. Море вдалеке за деревьями переливалось розовым и сиреневым, как голубиная грудка, и свет вокруг был розовым и сиреневым. Печальный уходящий свет, от которого замирает сердце и делается ни с того ни с сего невыносимо грустно и прекрасно. Мерцает воздух, и свет все льется и льется, и вдалеке, за морем, льется он на чужие странные города, в которых она, Розка, возможно, когда-нибудь побывает.

Неужели будущее сначала мигнет впереди, яркое и красивое, а когда догонишь, запыхавшись и обмирая заранее от восторга, возьмет да и обернется гнусной серой харей…

желтые пятипалые листья на темном асфальте казались ей похожими на следы какого-то доисторического животного