Цитаты из книги «Малая Глуша»

Вася чувствовал себя неуютно. Кровь, которой вымазан был тотемный столб, была настоящая, но со станции переливания крови, убор вождя настоящий, но из музея, сам вождь ненастоящий, но танец настоящий, и музыка настоящая, но музыканты ненастоящие… Если вдуматься, рассуждал Вася, то и сами эти твари не очень настоящие, их делаем настоящими мы. Он все правильно делает, настоящие – это мы.

Вести себя надо прилично, – сказала баба Зина, – тогда и конца света не будет.

У женщины должны быть ножки, а не ноги…

И Петрищенко ей не понравилась, хотя она была не пухлая и голубоглазая, а, напротив, высокая и костистая. И старая – лет под сорок. Серый костюм джерси, белая блузка.

Розка прочла в старой книге «Хиромантия и графология», что по почерку можно определить характер человека. Поэтому она старалась, чтобы хвостики у «д» и «р» резко и остро уходили вниз, в надежде на то, что характер как-нибудь сам собой станет твердым и решительным. Но иногда машинально украшала буквы завитушками, потому что у них в классе было так модно

Красивый ребенок – подтверждение полноценности женщины.

– Пойдем, пойдем, – Герега короткими пальцами теребил его за рукав.– Куда? – Лев Семенович попробовал замедлить шаг.– Работать, разумеется. – Брови над темными очками поползли вверх. – Ты же план диссертации захватил?– Захватил, – Лев Семенович потрогал зачем-то пузатый портфель, где лежала бутылка армянского коньяка.

– Не оборачиваться, не смотреть в глаза, я не знаю… Есть же какие-то… еще с древних… ну… – Он запнулся.

Перед ними на растрескавшемся бугристом асфальте вырос хрущевский микрорайон, дома желтовато-серые, с облупившейся краской. Рядом с песочницей возвышались, накренившись, ржавые железные столбы, между ними висело на натянутых веревках белье. На балконах тоже висело белье, полосатые половички свешивались через перила. Он подумал, что где-то видел это, совсем недавно. На табуретке возле подъезда сидела старуха и вязала крючком ярко-голубую салфетку. Где-то далеко раздавался ровный гул автомобильной трассы. Небо было выцветшим и чуть размытым, как бывает после полудня.

Зачем это вам? – спросил он. – Это символ, – сказал проводник. – Жертва. Мы старались, чтобы было аккуратно. Мы не хотим делать вам больно. Всю боль вы причиняете себе сами. А вот гонорар за переправу хотелось бы. – Он застенчиво провел огромной босой лапой в земле мокрого склона, прочертив когтями глубокие борозды. – Ты и сам символ, – сказал он равнодушно. – Зачем тебе гонорар?