Не успела я опомниться от чудесного исцеления Тихой Уны, как теперь Рамина. Злюсь ли я на неё за воровство и побег? Не могу понять. «Усатый волк» рассердился так, что едва не выдернул от досады собственные усы. Как выяснилось, моя бывшая подружка успела задолжать и ему, и даже Кьяре, хотя мне трудно представить себе, каким образом ей удалось выпросить у сварливой кухарки хотя бы одну монету в долг. Хозяин сыпал проклятиями и с досады пинал ногами всё, что попадалось на его пути, – кочаны капусты, корзину со свёклой, мешок с перловой крупой. Когда худой бок мешка не выдержал натиска и прорвался, выпуская зерно золотистым ручьём прямо Кьяре под ноги, он вдруг остановился и перевёл взгляд на меня. Я застыла в дверном проёме со стопкой чистых и насухо вытертых Уной тарелок. Предстояло наполнить их тушёным мясом и гарнирами, собрать на подносы, разнести многочисленным гостям. Мартин упёр мясистые руки в бока и грозно глянул на меня из-под лохматых бровей:

– Слышал, эта негодница вытащила у тебя кошель?

– Это правда, – кивнула я.

Ко мне тут же подлетела Кьяра со скалкой наперевес.

– Ну а ты где деньги взяла? – выкрикнула она. От кухарки сильно несло чесноком, вечно красное лицо блестело от жара горящей плиты. – Гляди, если узнаю, что чаевые прикарманивала! Три шкуры спущу с тебя, дрянь такая!

Это правда, иногда мне давали монетку-другую сверх положенного. Когда народ расходился, Кьяра выворачивала карманы всех работниц и выгребала чаевые в большую глиняную кружку. Каждый следующий вечер кружка вновь оказывалась пуста, а когда одна из помощниц возмутилась, старшая тут же топнула на неё и напомнила, что она получает жалованье, а всё, что девушкам дают сверху, должно идти на общие нужды. Не знаю уж, что это были за нужды, у меня даже и жалованья-то не было толком. Всё, что я зарабатывала на кухне и с клиентами в комнатах второго этажа таверны, приходилось отдавать в счёт проживания, еды и редких покупок необходимого белья или мыла и свечек.

Из общей залы доносился стук ложек, крики подать пива или горькой настойки, невнятное бреньканье уже порядком пьяного музыканта, взобравшегося на бочку, – вечерняя жизнь кипела, как обычно, и мне вновь было некогда остановиться и поразмыслить обо всём, что случилось в эти дни. И всё-таки дар теперь бился в моей груди, он требовал от меня выхода, какого-нибудь безумного действия. Недаром говорят, что первозданный, дикий дар необученного мага может уничтожить своего обладателя. У меня больше нет денег, а это означает, что я не смогу покинуть заведение и уйти в предзимнюю тьму, куда глаза глядят. Попроситься в караван или снять комнату на другом конце города. За мной пристально следит Кьяра – за малейшую провинность она может запереть меня в погребе на засов или избить так, что я долго не смогу никуда уйти.

У меня больше нет ничего и никого на всей земле, думала я, выйдя на крыльцо за глотком свежего воздуха и невольно вспоминая Солнечного стража и нашу минуту прощания. Мне хотелось, как безумной, опуститься на истёртые доски помоста и думать только о том, как мы стояли здесь рядом, совсем рядом, и смотрели друг на друга. Люди из разных сословий, разных миров. Искра чистейшего света в моей невесёлой жизни. «Ты только не исчезай, – сказал он тогда. – Я найду тебя». В ту минуту он ещё не знал, кто я. Как странно, что во мне не было ненависти к Рамине! Она опозорила меня перед Эдвином, она обманула меня, в конце концов, она сбежала на юг с деньгами, которые я собирала по жалкой монетке целых полгода! И всё же я не могла проклясть её даже в мыслях, мне никак не шли на ум проклятия. Белый огонь сиял во мне, затмевая ненависть, досаду, злость. Затмевая разум.

Двое мужчин остановились неподалёку от крыльца, о чём-то приглушённо споря. Я облокотилась о перила и смотрела на улицу – их силуэты выхватывал свет мерцающего волшебного фонаря. Тот, что стоял ко мне спиной, был в дорожном плаще с откинутым назад капюшоном. Я видела только, что правая рука его согнута в локте – так бывает, когда воин имеет привычку затыкать большой палец за пояс или держать ладонь на рукояти меча. Второй носил куртку воловьей кожи нараспашку, штаны его были заправлены в высокие сапоги, на боку был приторочен длинный изогнутый кинжал. По правде говоря, больше всего эти двое напоминали разбойников с Лесного тракта. И любая девушка, у которой в голове к восемнадцати годам образовалось хоть немного мозгов, по-быстренькому нырнула бы в тепло родной таверны. Так, на всякий случай. Всё-таки в зале немало народу, вышибала Курт, хозяин и Кьяра, которую боялись даже местные хулиганы. Я замечталась о Солнечном страже и не сразу опомнилась – один из мужчин уже направлялся ко мне широкими уверенными шагами, а на крыльце, как назло, не было больше никого.

– Девушка, эй, девушка, – позвал он меня, поманив рукой.

– Чего тебе? – как можно строже спросила я, потихоньку отступая к двери.

– Да не бойся ты, глупышка! – Разбойник вышел на свет, и я увидела его заросшее густой щетиной лицо. – Ты случаем не знаешь лекаря какого-нибудь или знахарку из местных? Частного, так сказать, доктора? Приятеля змеюка укусила… лежит в лихорадке. Боимся, как бы не помер до утра.

– Так в форте же лекари есть, – я махнула рукой на дорогу, что вела к военному гарнизону.

– Во дворце у графа, милочка, тоже лекари есть, – криво усмехнулся он и почесал бороду. – Ты б ещё в церковь нас отправила, добрая душа.

– Вы преступники? – прошептала я, когда догадка крупными мурашками побежала по моей спине вдоль позвоночника. Я запахнула курточку и вновь отступила к двери.

– Да погоди ты, – почти умоляюще вскрикнул мужчина полушёпотом. – Знаешь или нет?

Клянусь, в тот миг я совсем не ведала что творила. Мне было нечего терять. И я сказала:

– Я могла бы попробовать, если поможете сбежать из города.

Он нахмурился, оглянулся на подельника в плаще и шумно выдохнул:

– От кого это ты сбежать хочешь? Мне лекарь нужен, а не проблемы. Проблем и без тебя по горло. Серебром заплачу, если вылечишь нашего дружка. Ну? Идёшь?

– Иду, – сказала я и поспешно сбежала по деревянным ступеням.

Каждому из незнакомцев я была по плечо, такими рослыми и крепкими ребятами они были. Мужчина в плаще оказался старше того, что был с кинжалами, он бросил на меня короткий взгляд и быстро повёл нас по гулкой ночной улице. Я почти бежала, едва поспевая за ними. Ни о чём не думая, даже, кажется, никуда не глядя – только видела, как из моего полураскрытого рта вырываются облачка пара и тут же исчезают в стылом осеннем воздухе. Когда мы свернули с улицы, на которой я жила и работала, до нас донёсся вопль разъярённой кухарки:

– Сония! Сония! Ты где, мерзавка?!

Бородатый фыркнул и обратился ко мне:

– Мать или мачеха?

Я помотала головой, прибавляя шагу и обгоняя мужчин, словно за мной уже гнались с собаками. Больше меня ни о чём не спрашивали. Мы шли по направлению к городским воротам, которые, как я знала, были крепко заперты на ночь. На самой окраине провожатые свернули в узкий переулок, где проходил водосточный канал. В нос ударил тошнотворный запах гнилья и нечистот. Я прижала рукав к носу, стараясь ступать осторожно: мне совсем не улыбалось оступиться и оказаться по колено в вонючей жиже. Мужчина в плаще ухватил меня за локоть и направил перед собой:

– Следующий поворот, смотри под ноги.

О ужас! Я придерживала юбку, чтобы не перепачкать единственных своих башмаков, но теперь, помимо грязи и плывущего дерьма, нас окружали упитанные тела крыс. При нашем появлении зверьки бросились врассыпную, прячась среди сваленного в кучу хлама и старых хозяйственных корзин. Неожиданно мы оказались перед утопленной в стене дверью какой-то хижины, и бородатый обернулся ко мне:

– Ты только не верещи. Наш приятель немного… не такой, как мы.

Меня взяли за плечо и повели в пахнущую сыростью и плесенью темноту. Откуда-то из глубины хижины доносился сдавленный стон, и у меня перехватило дыхание. Я перестала чувствовать, как разливается от сердца, бежит к пальцам и голове волшебный дар – моё наследство от безвременно ушедших родителей, которых я не помнила. Мне вдруг стало страшно. Тот, кто метался в лихорадке среди наспех наваленных покрывал и подушек, не был человеком. Милая, добрая Ниира! Неужели это зверь или – здесь я похолодела до самых костей – оборотень?

– Не вой, – скомандовал старший и сбросил плащ на лавку у стены. Прибавил огня в прогоревшем масляном светильнике и посмотрел в мою сторону. – Мы нашли лекарку.

Существо на низкой лежанке внезапно затихло, и я набралась смелости подойти поближе. Мне поднесли свет, и я ахнула: на вдавленном соломенном тюфяке лежал бледный юноша, совсем ещё мальчишка. Пепельно-серые волосы приклеились к его мокрому лбу, белые губы были плотно стиснуты, но парень изо всех сил терпел и косился на меня странными большими глазами цвета болотной тины. Но самое невероятное было то, что его уши – вне всяких сомнений – были эльфийскими!

– Он… эльф? – прошептала я.

– Ну да, вроде как, – проворчал бородатый, опускаясь на корточки и откидывая одеяло.

Нога эльфа была обмотана грязноватой тряпицей под коленом, и он дёрнулся, когда повязку удалили, а под ней обнаружился распухший змеиный укус. Скрипнув зубами, укушенный вновь застонал. Взгляд его затуманился:

– Гаэлас убьёт меня… он убьёт меня…

– Да ты и сам сдохнешь! – ругнулся на него старший.

Теперь все смотрели на меня, а я стояла на коленях возле лежанки и понятия не имела, с чего начать. Матушка Евраксия много рассказывала нам о целебных травах, об известных ядах и противоядиях, которые добывают из растений и животных, но сейчас страх перед эльфом не давал мне сосредоточиться и вспомнить хоть что-нибудь из церковных трактатов о врачевании. Как им удалось провести парня в город незамеченным? Что если он тоже разбойник или, что ещё страшнее, вражеский шпион, который пробрался в город, узнав о прибытии зимних войск? Трясущимися руками я ощупывала пылающую голень, уже понимая чутьём, что яд распространился по всему организму и вскоре мальчишке придёт конец.

– Даже если я сдохну, – почти плача просипел эльф, – он всё равно найдёт меня. Ему мертвецы нравятся ещё больше, чем живые…

– Не мог бы ты перестать ныть, – попросила я, и мужчины, стоявшие за моей спиной, заржали. – Лучше вспомни, что это была за змея.

– Чёрная гадюка! – уверенно отозвался бородатый и развёл руки приблизительно на три фута. – Вот такенная, здоровая и жирная зараза. Искрошить бы её в куски, да пока Лейс валялся на земле и орал, она шнырь – и под камень ушла.

Я припомнила, что однажды в церковь приходила женщина, укушенная змеёй в плечо. Упав на колени и горько причитая, она рассказывала матушке Евраксии о том, как была неверна своему мужу и как боги наказали её, когда на свидании с милым на лесной поляне змея вцепилась в её руку. Матушка внимательно осмотрела больную, а потом дала ей отвара травы гармалы, велела лечь и как следует выспаться. «В тебе много жизни, – сказала она тогда, – твой организм выведет яд сам, а ты ему не мешай». В эльфийском парне жизни оставалось немного, и единственное, что пришло мне в голову, – попытаться передать ему сколько-нибудь сил, чтобы у него хватило здоровья на борьбу с ядом. Это простенькое заклинание мы разучивали ещё в младшем возрасте, едва у некоторых сирот пробудились первые признаки магического дара. Мы вставали в круг и брали друг дружку за руки, а старшая из девочек – сейчас она, должно быть, уже оканчивала Вестенскую академию – при помощи дара распределяла нашу энергию поровну. А иначе, приговаривала она, поглаживая нас по головам, кое-кого здесь разорвёт в клочки.

***

Эльф судорожно сжимал мои руки, пока я осторожно направляла магические ручейки в его ладони и чувствовала, как постепенно лихорадочный озноб сходит на нет, а лицо мальчишки приобретает живой цвет вместо землисто-серого. Он всё ещё держался в зыбком состоянии между могильным холодом и нестерпимым жаром, но его зелёные глаза уже блестели в свете огня, губы налились розовым.

– Кажется, ему лучше, – я обернулась к двум моим спутникам, и тут у меня закружилась голова.

– Эй, Лейс, мы сможем выдвигаться завтра? – спросил старший, нарезая на низком столике копчёное мясо и ломти хлеба.

– Мы возьмём её с собой, Роб? – всё ещё слабым голосом поинтересовался эльф. – Сам видишь, что случается на прогулках без мага.

– Ах, без мага! – Роб со злостью хлопнул ладонью по столу, да так, что единственное глиняное блюдо подпрыгнуло, а початая бутыль с самогоном завалилась на бок и исторгла из горлышка глоток огненного пойла. – Ты, кажется, забыл о том, что без мага мы остались по твоей вине, паршивец!

– Гаэлас его убил, а не я! – взвизгнул Лейс, поднимаясь на лежанке на локтях. – А всё потому, что твой маг не умел держать язык за зубами!

– Ты как наш проводник должен был предупредить его об этом, – вставил своё слово старший. – Теперь неважно. Это будет наша последняя вылазка перед длинной зимой, и вернуться с пустыми руками мы не имеем права. Мои заказчики заждались. Не забывай о том, что они тоже маги, причём покруче твоего худосочного полумёртвого дружка.

Я осторожно поднялась с кровати эльфа, и тут, кажется, все присутствующие вспомнили о моём существовании и разом замолчали. Лейс торопливо набросил на голые ноги покрывало, думая, будто меня смущает вид его сто лет не стиранных панталон. Мне было всё равно, я твёрдо знала только одну вещь: ни за что на свете я не вернусь в таверну «Усатый волк». Пусть не заплатят мне за помощь укушенному эльфу, пусть возьмут с собой на каких угодно условиях – лекарем, поварихой, служанкой. Пусть где-нибудь в глубокой непроходимой чаще меня, как и предыдущего мага, убьёт этот зловещий Гаэлас. Колесо повернулось. Солнце укрылось за лесом, и Ниира вытащила тонкий серп луны, чтобы выкроить мне новую судьбу.

– Лейс, – отчётливо сказал старший мужчина, которого называли Робом. – Ты должен отблагодарить девушку за оказанную тебе помощь.

– Завтра, – лукаво улыбнулся эльф: ему на глазах становилось всё лучше и лучше. – Не люблю лежать бревном и быть снизу.

Его узкая рука коснулась моего колена, и я звонко хлопнула по ней.

– Ух, горячая, – мечтательно закатил он глаза, отдёрнув руку и откидываясь на подушку. – В тебе много огня. Держу пари, твоя мамка валялась с огненным магом.

– Моих родителей убили эльфы во время войны, – не выдержав, выпалила я. – Не смей говорить о них плохо!

Старший из компании постучал по столу, призывая нас к порядку. Всё это время он сверлил меня тяжёлым взглядом, словно примериваясь, стоит ли взваливать на свои плечи ещё одну обузу, вдобавок к непутёвому Лейсу. В моей голове роилась тысяча вопросов: кто эти люди, что водят дружбу с эльфом, куда они собираются на вылазку и зачем, кто эти таинственные заказчики и о чём в прошлый раз забыли предупредить мага, которого убил Гаэлас. Я чувствовала слабость от того, что отдала эльфу слишком много силы, но в то же время во мне горело жгучее любопытство. Роб скрипнул стулом, откидываясь назад, и отхлебнул из бутыли с самогоном. После подхватил из миски и забросил в рот мелкую рыбёшку и вновь уставился на меня:

– Говоришь, ты сирота?

Я кивнула.

– Это хорошо, – заявил он и протянул мне бутыль. – Пей.

Ничего хорошего в своём одиночестве я не находила, но тон Роба не оставлял мне возможности для возражений. Выдохнув, я сделала глоток обжигающего пойла и чуть не вспыхнула изнутри – слёзы так и хлынули из моих глаз. Главарь одобрительно похлопал меня по плечу и продолжил:

– Это хорошо, потому что ты не станешь трепаться. Надеюсь, подружек у тебя тоже нет?

Перед мысленным взором на миг промелькнуло смеющееся лицо растрёпанной Рамины, но тут же померкло, погасло.

– Нет, – тихо сказала я.

– Ну а парень? Неужто у такой милахи нет какого-нибудь ухажёра?

Я вздохнула. Попробуй я сказать, что мне нравится один красавчик из Солнечной стражи, – представляю, как бы повеселились окружающие меня разбойники. Странно, почему я так называла их про себя, ведь я ничего не знала об этих людях и эльфе?

– Нет, – ещё тише ответила я.

Роб покачал головой:

– Если ты хочешь пойти с нами, то не должна ничего скрывать. Пей ещё.

С огромным трудом мне удалось проглотить ещё два глотка самогона, и я почувствовала себя значительно лучше. В двух словах я поведала новым знакомым свою невесёлую историю, умолчав только о том, что помимо работы на кухне мне приходилось и ублажать клиентов Мартина. Мужчины так устроены: скажи им о том, что ты хотя бы раз отдавалась кому-либо за деньги, и они будут видеть в тебе только шлюху, что бы ты ни говорила и ни делала потом. Мы неторопливо пили и ели, Лейс беспрестанно пытался острить, пока его ослабевший организм не отключился после единственного глотка горячительного, – эльф провалился в глубокий сон.

– Мы вроде как искатели, – сказал наконец Роб. – Ну-у, не как инквизиторские ищейки, а вроде кладоискателей. Ты ведь знаешь, что в этих лесах полным-полно древних эльфийских развалин и кладбищ?

Об этом факте я была наслышана – в таверне часто гудели слухи о том, что северные границы уязвимы оттого, что проклятых некромантов как магнитом притягивают Ничейные леса из-за обилия костей в земле. Холодный климат и глубокие каменные склепы позволили древним костям и мумиям сохраниться в относительной целости. А где старинные храмы и кладбища – там полно искателей приключений. Всегда будут охотники за богатствами и редкостями. Эльфийское оружие, что не затупляется столетиями. Доспехи, которые блестят, как новенькие, даже пролежав в склепе три сотни лет. Драгоценные украшения, серебряная и золотая посуда, статуэтки богов, искусно вырезанные из аметистов, малахита и кварца…

– Вы забираете богатства у мёртвых? – осторожно спросила я.

– Нет, детка, – подумав, сказал Роб. – Мы ищем портальные камни. Для Гильдии магов.

– Что это ещё такое – портальные? – Я медленно, по ниточкам отщипывала вкусное мясо.

– Да хрен его знает, что это. Вроде таких кристаллов, – он посмотрел на свою руку, – с ладонь примерно или чутка побольше. Маги говорят, что эти штуки концентрируют магию, а потом рассеивают, вроде так. Мне плевать, я не магистр какой-нибудь. Гильдия очень порядочно платит за такие камни. Если найдём каждый по камню – безбедная зима нам обеспечена.

О портальных камнях до этого дня я ничего не слышала, знала, что магия перемещения относится к волшебству высшего порядка, а потому используют её только взрослые и опытные маги. Ученикам академий строго запрещалось даже тренироваться в перемещениях, поскольку неверно заданные координаты портала или ошибка в расчёте могли привести к катастрофическим последствиям. Телепортацией пользовались обычно маги из Гильдии, имеющие специальный сертификат, либо преподаватели Университета или одной из академий. Конечно, в Веллирии были и другие волшебники: на службе у Высшего совета, приближённые маги правителей городов или регионов, в конце концов, были и самоучки, живущие обычно отшельниками или на окраинах деревень. Но мне не доводилось видеть, как выглядят магические порталы, и, насколько я знала, отряды Ордена Инквизиции перемещались тоже исключительно по земле – на лошадях или в закрытых повозках.