– Напрасно, – учтиво ответил Лаи. – У нас нет специальных правил для женщин. Только я бы посоветовал вам надеть какие-нибудь украшения, а то могут подумать, будто вы в трауре.

Официант в белой рубашке и чёрных шортиках подал им местный десерт, заказанный по совету Лаи – обсыпанное пряностями печенье, плавающее в тарелках с фруктовым соком. Коннолли лизнул сок, как дегустатор, пытаясь определить его ботаническую принадлежность.

– Украшения? – смутилась Лика. – Но я не взяла сюда никаких украшений. Я не думала…

– Это поправимо, – тут же отозвался Лаи. – Купите внизу в лавке венок из живых цветов. Стоят они совсем недорого, и можно подобрать такие, которые вам подойдут.

– Вот видишь, Лика, – злорадно произнёс Коннолли, хрустя печеньем, – мы поквитались. Мне предстоят шорты, тебе – цветочки на голове.

– Я всегда знал, Патрик, что до джентльмена тебе далеко, – сказал Лаи, аккуратно зачёрпывая ложкой сок. Старомодное слово забавно звучало в его устах. Лика снова погрузилась в изучение горожан. Материала было предостаточно – ресторан был переполнен, кроме того, с открытой площадки, на которой они сидели, был хорошо виден народ на улицах.

Конечно, барнардцы лишь на первый взгляд казались похожими друг на друга, как клоны. Рассматривая их более внимательно, можно было заметить, что они отличаются ростом; кто-то был посветлее, кто-то – посмуглее; цвет их волос варьировал от каштанового до угольно-чёрного, немного различался и разрез глаз. И всё же в целом толпа создавала ощущение одинаковости. Нечто подобное Лика видела лишь на очень старых – ещё не цифровых, а химических – фотоснимках Японии.

– Виктор, – спросила она, – а что, в этом городе живёт только одна народность?

– У нас нет такого понятия, как народность, – сказал Лаи. – У нас, конечно, говорят на разных языках, и в разных местностях существуют различные обычаи, но того, что у вас называют этническими группами, у нас не существует.

– То есть все барнардцы…

– Примерно одинаковы на обоих континентах. Хотя, конечно, у нас бывают разные типы внешности.

– А чем это объясняется? – с интересом спросил Коннолли. – Поздним расселением?

– Вряд ли. Насколько мне известно, мы освоили планету целиком ещё десять тысяч лет назад, а то и больше. Я не специалист по этому вопросу, но, по-моему, в определённый период произошла ассимиляция. Мне известны древние скульптуры, и там гораздо большее разнообразие типажей.

– Представляю, каким шоком для барнардцев должна была стать встреча с землянами, – заметил Коннолли. – Достаточно поставить рядом Лику и Джеффри Флендерса…

– Вовсе нет. Наша религия признаёт множество богов, которые могли творить людей много раз. В наших легендах о древних временах упоминаются люди огромного роста, люди с цветными волосами – прямо как у тебя. Есть даже фантазёры, которые на основании этих легенд полагают, что земляне в древности посещали Барнарду. Хотя это чушь полнейшая, конечно.

– И поэтому у вас нет расизма? – непринуждённо поинтересовался Коннолли. Болван, охнула про себя Лика и пнула его ботинок под столом. Ирландец не обратил на это ни малейшего внимания.

Надо же было ему было завести разговор на эту тему, тоскливо подумала она. Нашёл время и место… Лаи и глазом не моргнул.

– В вашем смысле, вероятно, нет, – спокойно ответил он. – Барнардцам вообще довольно сложно понять этот феномен. Хотя в любом случае непонятно, как решать проблему с бассейном.

– С бассейном? – Лика не сразу поняла, о чём он. – Вы про отель, что ли?

– С вас брали в отеле расписку, что вы не возражаете против отдельного бассейна для землян?

– Ну, брали, – удивлённо отозвался Коннолли. – Я думал, это из гигиенических соображений – грибок и прочее. А что там за история?

– Глупая, – вздохнул Лаи. – Это всё из-за вашего туриста, который устроил здесь скандал в прошлом году. Он увидел надпись: «Бассейн для гостей с Земли», – и разбушевался. Кричал, что это расизм. При чём тут расизм, этого у нас никто не знал, но на всякий случай администрация отеля решила предупреждать всех землян насчёт бассейна. Правда, даже я не вполне понимаю, из-за чего он так взъелся.

– И не надо, – отмахнулся Коннолли. – А кроме шуток, почему бассейн-то раздельный?

– Ну, во-первых, из-за роста, – не раздумывая, ответил Лаи, – всё-таки вы в среднем выше нас… И потом, вы нуждаетесь в более прохладной воде. Но в основном – чтобы вас не смущать. У нас нет обычая пользоваться купальными костюмами, а наше строение всё же немного отличается от земного. Администрация отеля всего лишь хотела избежать психологического дискомфорта для обеих сторон.

Лика почувствовала, что краснеет, и ничего не могла поделать. К счастью, Лаи в этот момент отвлёкся – у него зазвонил телефон, и он торопливо отсоединил капсулу от пояса и сунул в ухо.

Отвечая невидимому абоненту, он отчаянно гримасничал; его и без того подвижное лицо беспрестанно меняло выражения. Лика и Патрик не понимали ничего из того, что он говорит, но раз или два в его голосе проскользнули сердитые нотки, а порой он как будто сдерживал смех. Наконец он выключил капсулу, с размаху всадил её обратно в выемку пояса и откинулся на спинку стула.

– Ну всё, конец миру и спокойствию, – с многозначительной ухмылкой сказал он. – Сюда едет Доран.

– Кто? – переспросил Коннолли.

– Мой племянник. Студент. Учится на историческом и почему-то забрал себе в голову, будто я должен быть его кумиром. Он узнал, что я вернулся на планету, и вечером приезжает сюда. Планирует остановиться у друзей.

Подошедший официант что-то спросил у Лаи – вероятно, пора ли выписывать счёт. Лаи кивнул ему и снова обратился к своим друзьям с Земли:

– Доран немного… я бы сказал, без тормозов. Будьте к нему снисходительнее, ведь ему всего четырнадцать.

4. КАЗАК

Марс, экспедиция D-12. 30-31 октября 2309 года по земному календарю (56 августа – 1 сентября 189 года по марсианскому).

– Кто такой вообще этот Виктор Лаи? – спросил Мэлори вечером за ужином. – Кто-нибудь о нём что-нибудь знает?

В столовой в этот момент находилась лишь часть состава экспедиции, из барнардцев – только Айена Иху. Презрев станционный этикет, Мэлори говорил по-английски. За Айену он не беспокоился: с её языковыми способностями, близкими к нулевой точке, она вряд ли распознала бы на слух даже имена в английском произношении.

Айена насупилась, но Мэлори сделал вид, что не заметил этого. Ему ответил Джеффри Флендерс.

– Насколько мне известно, это один из ведущих специалистов по инопланетной археологии. Он бывал на Земле, мне встречалось его имя в прессе.

– Имя? – недоверчиво повторил Мэлори. – Или псевдоним?

– Кто бы допустил псевдоним в академическую печать? – возразил Симон Лагранж. – Для барнардцев исключений не делают.

– Но это не барнардское имя, – заупрямился Мэлори. – Виктор! У него что, кто-то из родителей с Земли?

По взглядам, брошенным на него, он догадался, что сморозил что-то не то. На лице Патрика Коннолли промелькнула плохо скрытая жалость. Да они тут считают меня невеждой, подумал Мэлори.

– Артур, – мягко сказал Лагранж, – между нами и барнардцами не бывает метисов. Геном различается на десять процентов.

– Десять процентов – это много?

Мэлори никогда особенно не разбирался в генетике.

– Это колоссальное значение. Между человеком и шимпанзе разница всего полтора процента.

– Проще было бы зачать потомство от гиббона, – хохотнул Коннолли. Айена подозрительно покосилась на него и снова взялась за спагетти.

– Никогда об этом не задумывался, – сказал Мэлори.

То, что по крайней мере часть инопланетной жизни должна быть сходна с земной генетически, было предсказано уже давно. Ещё во второй половине XX века в кометах и космической пыли были обнаружены аминокислоты, уже известные на Земле. Из этого логически вытекало заключение, что механизмы кодирования белков, а значит, и строение ДНК, должны в общих чертах повторяться в разных мирах – просто в силу типологического схождения. Наиболее полно прогностическая теория была разработана Паолой Альварес в 2080-е годы. Впоследствии встреча с обитателями Барнарды подтвердила «закон Альварес». Барнардцы не были родичами Homo Sapiens. Они лишь походили на землян – на девяносто процентов.

Художественная литература, однако, отставала от жизни, подумал Мэлори. Надо же, ведь генетика как научная дисциплина существовала ещё три с половиной столетия назад – а фантасты вплоть до недавнего времени продолжали исправно выдавать лав-стори о счастливых межпланетных семьях с энным количеством красивых (либо страшненьких, но гениальных) детёнышей. И я выставил себя идиотом, сердито подумал он – я-то не фантаст, я учёный, мне бы следовало знать такие вещи.

– Между нами и ними даже браков не бывает, – прибавил Коннолли. – По физиологическим причинам. Ничего не поделаешь. Я знал одного парня, в которого влюбилась барнардка. Это был кошмар для обоих. В конце концов им пришлось расстаться.

– А почему же он всё-таки Виктор? – с недоумением спросил Мэлори. Джеффри Флендерс засмеялся.

– Всё просто. Он не первый археолог в своей семье.

– То есть?

– Его отец получил вторую специальность по истории Земли. Был без ума от наших древних римлян. И ребёнка назвал Виктором. Ему это показалось красиво: Виктор – «победитель»…

– А вы откуда это знаете? – полюбопытствовал Мэлори.

– Пошарил на досуге в локальной сети. В одном из прошлогодних выпусков «Британской археологии» оказалось интервью с ним.

– Ну и осложнил же его папаша всем жизнь, – сказал Коннолли. – Ведь для барнардцев это так же сложно выговорить, как для нас – какой-нибудь «Кржижановский».

– Кржижановский – это фамилия, – сказала Лика Мальцева. Её не слушали.

– Сложно или не сложно его выговорить, – брюзгливо заметил Мэлори, – но он прилетает завтра, и нам нужно его встретить.

– Как – завтра? – изумился Флендерс.

– А вот так. Похоже, он вылетел другим рейсом. Так что завтра после обеда нам нужно быть в космопорту.

Последние слова он произнёс по-маорийски. Напряжённая складка между бровей Айены Иху тут же разгладилась. Речь шла всего-навсего о встрече приезжего специалиста. А не об апельсиновом соке, который она пролила вчера в лаборатории.

Через двадцать часов после этого разговора Мэлори стоял в зале единственного на Марсе межзвёздного космопорта в Ацидалии, сжимая в руках табличку с номером экспедиции. С ним были Джеффри Флендерс и Лика Мальцева, выбранные им в качестве сопровождающих. Все трое пытались высмотреть среди пассажиров, выходящих из контрольного шлюза, ожидаемого гостя. Это было непросто, так как космопорт принимал и земные рейсы, включая транзиты, и народу в этот день оказалось достаточно много.

– Уже почти пять, – сказал Мэлори, поглядывая на часы. – Хоть бы нам не пришлось торчать здесь до ночи.

– Погодите, – сказала Лика, – по-моему, это он.

Проследив за её взглядом, начальник экспедиции увидел, как от смешанной толпы землян и барнардцев отделилась невысокая фигурка. Пассажир целенаправленно двигался в их сторону.

Мэлори заготовил дежурную улыбку и не менее дежурное приветствие на маорийском. Но барнардец заговорил первым. Подойдя к ним на расстояние вытянутой руки, он сказал:

– Здравствуйте. Прошу прощения, что заставил вас ждать. Вы, должно быть, Артур?

От неожиданности Мэлори едва не лишился дара речи. Барнардец обращался к нему по-английски!

Лика и Джеффри удивлённо переглянулись. Обычно европейские языки были недоступны для барнардцев – у них было слишком примитивное строение гортани. Неудивительно, ведь эволюция их расы была гораздо короче. На заре эволюционной теории история вида Homo Sapiens оценивалась в сорок тысяч лет, но в 1990-е годы это представление было скорректировано – новые данные говорили о сроках в три-четыре раза дольше. Вид Homo Barnardiensis существовал никак не более тридцати тысяч лет – даже с учётом того, что год на их планете дольше земного, сроки несопоставимые. Благодаря низкой продолжительности жизни и быстрой смене поколений их культура развивалась стремительно, но физическая эволюция оказалась несколько неравномерной – они не успели развить достаточно тонкий речевой аппарат. Одним из немногих земных языков, худо-бедно пригодных для общения с барнардцами, был язык маори, в котором мало согласных – и в качестве такового он официально и выступал. К этому настолько привыкли, что мысль о барнардце, говорящем по-английски, вряд ли могла даже прийти кому-нибудь в голову.

Но этот говорил. С сильным акцентом, коверкая некоторые звуки, но всё же вполне внятно. Грамматика же его и вовсе была безупречна, как в классической литературе старых времён.

– Я – Артур, – заминая неловкую паузу, проговорил Мэлори. – Глава экспедиции D-12.

– Рад познакомиться, – барнардец протянул ему маленькую холодную руку. – Виктор Лаи.

– Вы замёрзли? – спросил Мэлори, к которому наконец вернулась способность нормально вести разговор.

– Немного. Какие-нибудь неполадки с отоплением?

– Здесь со всем неполадки. К сожалению, неотъемлемая часть марсианского быта. Разрешите представить вам моих помощников – Лику и Джеффри.

Разговаривая с приезжим, Мэлори неназойливо изучал его. Роста небольшого, по земным меркам ниже среднего; тёмные глаза на незагорелом лице. Волосы каштановые, стрижен по традиции своей родины – наподобие украинского казака в старину (те двое парней с Барнарды, что работали в экспедиции Мэлори, оба носили самые обычные причёски). Сходства с казаком добавляли небольшие усы, но все черты лица были не земные и уж тем более не славянские – хотя, в общем-то, приятные. На нём было что-то вроде спортивного костюма – серо-голубая блуза навыпуск, перехваченная белым ремнём с непонятной эмблемой, и того же цвета мешковатые брюки с резинками у щиколоток. Ботинки обыкновенные, походные; за плечами стандартный рюкзак со скафандром.

– Вам уже случалось работать в инопланетных условиях? – с любопытством спросила Лика.

– Только на Земле. Я бывал в Египте, Великобритании и Перу. Это будет мой первый марсианский опыт.

Мэлори заметил неподдельное уважение в глазах Джеффри Флендерса. Спокойствие, сказал он себе, начальнику экспедиции смешно ревновать к посторонним, да ещё в первые часы после их приезда.

...

3 4 5

...

Стандарт

(1 оценка)