Урок 4
В настоящем бою не всегда побеждает сильнейший

– И чего вы столпились, как стадо баранов? Быстро построились!

Вялая толпа всколыхнулась, поднимая удивленные лица на грозный голос Вальтера Гротта, и вытянулась в линейку. Никто не ожидал увидеть старшего преподавателя тактических наук на занятии по фехтованию, первые четыре недели вел другой учитель. Герман сразу увидел в этом дурной знак, хотя прежде в приметы не верил.

Гротт прошелся вдоль образовавшейся шеренги, дошел до конца, развернулся на каблуках и, приложив ладонь к лицу, недовольно пробурчал:

– Бездари.

Услышал его только Герман, оказавшийся как раз в самом конце построения. Даже Берт, первый день наряженный в слишком строгую для него студенческую форму темно-синего цвета с белыми вставками по бокам и на воротничке, удостоился места посолидней. Проще говоря, он был предпоследним. Герман подавил ухмылку, продолжая тянуть подбородок и держать спину. Как бы его ни пытались унизить, он внушал себе, что выше любых издевок и способен выдержать и худшее отношение. Особенно теперь, когда на пальце поблескивало кольцо-блокатор, куда более сильное после настройки Вальтером, чем прежде.

Получив утром, перед построением, свой артефакт обратно, Герман не спешил его надевать. Учитель Гротт не внушал ему и капли доверия, и в то же время Герман видел в нем старшего и более опытного мага со схожими способностями, что Гротт совершенно спокойно подтвердил. Однако от желания делиться своими проблемами Герман все-таки сдерживался. Кто знал, что могло происходить в голове человека, так тщательно скрывающего свои эмоции, ведь даже его гордое лицо всегда казалось беспристрастным.

Вальтер прошелся вдоль шеренги в обратном направлении, быстро и, судя по вскрикам, очень болезненно выправляя стойку каждого второго курсанта.

– И чему вас только Дженаро учил? – Вопрос был больше риторическим, но тут же нашелся желающий ответить:

– Стойкам…

– И выпадам, – добавил девичий голосок совсем близко от Германа.

– Ну, допустим. – Вальтер заложил руки за спину и отошел на несколько шагов к выкатной стойке с тренировочным оружием. Снял сверху два деревянных меча. – Кто-нибудь готов показать, на что он способен? – Цепкий взгляд Вальтера пробежался по опущенным головам, чуть дольше задерживаясь на Германе. Берт рядом нервно заерзал, тут же привлекая к себе внимание, и Герман почувствовал, как тому неуютно. – Курсант Грэм? – Взгляд Гротта метнулся в другой конец колонны.

– Я! – Названный сделал шаг вперед.

– Кто должен быть первым?

Ролан, как и все, удивился вопросу, но быстро отыскал в нем плюс для себя. Мстительно улыбнувшись, он переглянулся с Вуди:

– Пусть Герман идет. Он самый умный из нас, так пусть покажет свое мастерство. Не все же языком трепать.

– Курсант Герман? – Гротт обратился к нему, и Герману ничего не оставалось, кроме как выйти вперед. С самого первого дня своей новой жизни в училище он старался не выделяться и привлекать к себе как можно меньше внимания. Но чем больше старался, тем хуже получалось. Вальтер бросил ему ученический меч, Герман умело поймал его в воздухе и вышел на площадку, усыпанную песком. Примерился к рукояти, взвесил тренировочное оружие в руке, размял кисти.

– Нападай, – велел Вальтер. – За меня можешь не волноваться.

Герман нахмурился, безрезультатно пытаясь прочитать его намерения. Для него учитель Гротт был не самым удобным противником, даже если опустить его явно преобладающие навыки владения холодным оружием. Глухой эмоциональный барьер сводил преимущества самого Германа почти на нет, и все, что он мог, – вскинуть меч и броситься сломя голову на противника, метя в основание шеи. Он не надеялся на быструю победу, строго говоря, не надеялся на победу вообще, но и проигрывать с первого удара не собирался.

Вальтер с ухмылкой отступил в сторону, даже не пытаясь блокировать удар и позволяя Герману по инерции уйти вперед и открыть спину. Развернулся, направляя клинок вверх, чтобы обрушить на него, но Герман уже успел присесть, широко расставив ноги, и, раскручиваясь, ударить по ногам. Гротт допустил две ошибки: он не блокировал удар, действуя преднамеренно медленно, видимо, желая наглядно показать, к чему приводят необдуманные атаки. И он не оценил изворотливости обычного деревенского парнишки, едва успевая подпрыгнуть и позволить мечу просвистеть параллельно земле.

– Хитро́. – Гротт усмехнулся, приземляясь на ноги и ловя равновесие. Атака оказалась неожиданной, словно Герман с самого начала планировал его обмануть. Секундной задержки хватило Герману, чтобы кувырком, подняв клубы пыли, откатиться в сторону и подняться. – Неплохо. Но ты циркач или боец?

По ряду расслабившихся учеников пробежался смешок.

– Разве это имеет значение, пока я жив? – Герман перевел дух и передернул плечами, удобней перехватывая меч. Первый раунд он не проиграл, хотя и победой это пока не назовешь. Вальтер не походил на человека, который стал бы долго играть с противником. Учитывая разницу в подготовке, он скорее закончит этот показательный бой в несколько ударов. Более того, Герман был уверен, что следующая его атака поставит в нем финальную точку.

Вальтер перехватил рукоять обеими руками, поднял вверх, доводя гарду до уровня лица, будто примеряясь к сопернику, и без предупреждения сделал выпад с левой ноги. Герман же следил за правой, ожидая иного маневра. Не зная, как правильно блокировать этот удар, он поступил так, будто от этого зависела его жизнь. Увернувшись вбок, он в любом случае не успел бы уйти с линии поражения – Гротт был слишком быстр. Попробовать отбить в сторону означало снова открыться более ловкому и опытному противнику. Счет шел на секунды. Герман молниеносно развернулся, пропуская клинок в миллиметрах от груди, и, воспользовавшись вынужденной заминкой Гротта, одной рукой оплел его выпрямленные руки, выкручивая их. Отчаянно сцепил зубы и схватился за лезвие ладонью, стремясь выхватить оружие из ослабевших пальцев. Однако Вальтер легко вывернулся из неловкого захвата и сам выбил меч у зазевавшегося парня. Герман просто не успел ничего понять.

– В реальном бою заточенная кромка раскроила бы тебе ладони до кости, – безжалостно бросил учитель, поднимая с земли меч Германа. – Это было бы оправданно, будь ты хоть немного опытнее. Но сейчас ты подписал себе приговор. Воин, лишившийся рук, никому не нужен.

Германа накрыло направленной волной ледяного снисхождения. Таким образом Вальтер показывал ему, насколько правдив в своих словах. Не издевался – говорил так, как есть.

– Из этого боя можно извлечь несколько простых уроков. – Гротт отправил мечи в стойку и, заложив руки за спину, прошелся вдоль ряда вновь подтянувшихся курсантов. – Настолько простых, что я бы хотел услышать их от… Грэм!

Парень вздрогнул и промолчал.

– Шаг вперед, курсант!

Ролан подчинился.

– Я вас слушаю, – поторопил Гротт. – Ваши выводы.

– Ну… Он вам проиграл.

– Не настолько простые, курсант Грэм. Что вы скажете о самом бое?

– Он не владеет основными приемами фехтования, дерется грязно и неумело. Деревенский стиль. – Ролан вошел во вкус и гаденько хмыкнул. – Позор для курсанта Училища военно-магических дисциплин.

Альберт дернулся к нему, но был остановлен твердой девичьей рукой. Маленькая хрупкая брюнетка, стоящая рядом, приложила палец к губам, и Берт отчего-то ей подчинился.

– Вернитесь в строй, Грэм, с вами все ясно. – Гротт поджал губы и покачал головой. – Печально, очень печально. А теперь все послушали меня. Два вывода, до которых вы сами оказались не в состоянии додуматься. Первый – оцените противника, прежде чем нападать, и оцените свои шансы. У Германа их не было, поэтому он придумал обманный ход, на который я чуть не попался. Второй вывод – если шансов нет и противник на голову вас превосходит, боритесь так, как умеете. Ваша жизнь выше правил. Есть возражения?

– Никак нет! – радостно отсалютовал Рене, тоже стоящий где-то ближе к концу построения. – Все предельно ясно!

– Заткнись, Рене, – прошипела соседка Берта по строю и толкнула его локтем.

Герман ждал и терпел изучающие его взгляды сокурсников. Гротт не позволил ему вернуться в строй, значит, испытание для него еще не закончилось. И оказался прав.

– Я поторопился выходить против тебя. – Учитель повернулся к замершему по стойке «смирно» парню. – Выбери себе соперника твоего уровня. Как насчет…

Он заскользил взглядом по нестройному ряду, заставляя учеников краснеть, бледнеть и покрываться нездоровыми пятнами. Только на Берта вдруг напала беспричинная активность. Он вытянулся во весь свой немалый рост, завертел головой и даже пару раз скромно подпрыгнул, едва не отдавив ногу своей соседке. Очень хотел, чтобы Герман выбрал его.

– Меня, меня, меня… Назови меня… – бормотал он, как заклинание, и на него уже начали нехорошо коситься. Герман молчал.

– …Дзюн Мэй? – Гротт кивнул на маленькую брюнетку с раскосыми черными глазами. – Ваш учитель, Дженаро, упоминал, что у нее нестандартный стиль боя.

Герман снова проигнорировал просящую мордашку друга, оценивая Дзюн. Потянулся к ней мысленно, ослабляя действие кольца, и едва заметно улыбнулся. Девушка внутри оказалась такой же хорошенькой, что и снаружи. Ровная, гладкая, как шелк, уверенная сила, к ней хотелось прикоснуться и впитать приятную ласкающую прохладу. Но драться с Дзюн Герман не хотел. Взгляд скользнул дальше, нашел хмурое лицо Стефании и быстро вернулся обратно.

– Я буду биться с Кельвином.

Берт издал восторженный возглас, разом сдав себя с потрохами. Герман наклонил голову, пряча глаза. Его решение было продиктовано вовсе не дружеской симпатией или, как, вероятно, подумало большинство, желанием выбрать противника послабее. Судя по ощущениям – горячим и пульсирующим, как огромное сердце, – ему это было настолько необходимо, что могло пробудить спящую память.

– Я готов! – Берт выскочил на середину поединочного круга, нашел глазами стойку с оружием и вдруг замер на месте, как изваяние.

– Альберт. – Герман понял его намерения и попытался вразумить. Он тоже заметил этот притягательный блеск среди деревянных клинков, к которому уже тянул руки Берт.

– Курсант Кельвин, немедленно остановитесь, – вторил ему учитель Гротт. – Положите шпагу на место! В столовой с вилками играться будете. А это боевое оружие.

Вальтер увел у него из-под пальцев узорную позолоченную гарду. До Германа донеслось эхо почти детской обиды и огорчения, но по Берту и так было видно, как он расстроился.

– Зачем здесь боевое оружие? – спросил кто-то из строя. Вопрос резонный, но, судя по всему, Гротт и сам был немного удивлен.

– Отставить разговорчики, – гаркнул он и повернулся к Герману и Берту. – А вы что встали?