5.

Двуколкин уснул в пять. Будильник прозвенел в шесть тридцать. Встал Алёша с совершенно свежей головой: обычно так бывает, если ты почти не спал. Потом же, часов около одиннадцати, наступает самое «веселье», когда недосып даёт о себе знать.

Алексей умылся, грустно прожевал кусочек хлеба с маслом: знал, что надо наедаться про запас, иначе на работе упадёт. Сосед-счастливчик мирно дрых на своей верхней полке. Девушка ушла. Алёша так её и не видел. Вероятно, это было нечто столь же смелое и высокодуховное, как Катя, может даже, не с семью серёжками, а больше. Алексей представил Анжелину Джоли, смешанную с Зоей Космодемьянской, погрустил, оделся и пошёл в «Мак-Пинк».

Сначала надо было обойти всё здание кругом, пройти сквозь серые ворота, мимо кучи мусора, нырнуть в щель, чтобы, в конце концов, прийти на двор «Мак-Пинка». После этого Алёша проходил сквозь строй сидящих на завалинке у входа и курящих уборщиц с посудомойками. Дальше было тридцать три ступени вниз, в подвал, охранник, предъявление ему пропуска и содержимого своего рюкзака, ходьба вдоль коридора, поворот направо, ещё спуск на две ступеньки, прохождение мимо прачечной, подъем, налево, вновь подъём… И, наконец, дверь кухни. Менеджер обычно приходила раньше всех и отпирала её. Алексей протопал мимо овощного, мясного, горячего, холодного цехов и вышел в основное помещение подсобки. Из него вели семь дверей: на улицу (для грузов), в инвентарную, в две раздевалки – для рабочих кухни и рабочих зала, в кабинет Снежаны, в туалет и в зал.

Двуколкин положил вещички в раздевалке, сходил в прачечную, взял там чистую фуфайку, по дороге на полу нашёл бейсболку и вернулся наряжаться. В раздевалке он увидел Ксюшу, уже в форме. В Ксюшиных глазах блестела тайна, новая победа и большое нежелание работать.

– А, здорово, Лёха! Кто сегодня – Снежка или Таня?

Таней звался второй менеджер, по слухам, более снисходительный. Как и у простых рабочих, график дам-начальниц был два через два. Алёше капитально не свезло: его дни точно приходились на Снежанины.

– Сегодня Снежка, – грустно сообщил он Ксюше.

Ксюша виртуозно выругалась. Впрочем, ей-то что! Главное было то, что по субботам происходит «генеральная уборка» – значит, нужно прилагать вдвойне усилий к симуляции работы. И Снежана всяко скажет вымыть плинтус…

В общем, то ли Лёша так себя настроил, то ли обладал даром провидения, но день у него как-то не заладился, и с самого начала. Менеждер была ещё злей, чем всегда. Сперва Алёша поплатился за не вовремя очищенный поднос, утратив после втыка от Снежаны все остатки оптимизма. «Ну, и ладно, – рассудил он про себя. – Да пошли все к чёрту! Вот сейчас тут встану возле тумбы, как девчонки, и не буду ей назло работать. Ну, а что? Уволят? Мне же лучше! Буду подметать дворы».

И, нагло опершись о тумбу, где был спрятан мусорный контейнер, Алексей стал по-хозяйски любоваться на зал ресторана. День был выходной, и контингент, особенно с утра, пришёл особый. Кроме полугламурных красавиц, тусовок тинэйджеров, странных лиц без возраста, обычно приходящих в одиночку и студентов побогаче, в зале было много бабушек и дедушек. Наверное, они копили год со своей пенсии, чтобы сегодня привести внучат в шикарное кафе с пластмассовыми стульями, коктейлем и особенными кушаньями. Справа от Алёши дедка лет семидесяти в клетчатой рубашке ставил перед пацанёнком, весело стучащим ножками, поднос с напитком, сэндвичем и тортиком. А слева у горы объедков восседала лялька лет двух-трёх. Стюарт столкнулся с нею взглядом, и клиентка, повелительно ткнув пальчиком в свой поднос, велела подойти.

«Вот ведь блин, а!» – произнёс Алёша про себя. А вслух, как мог педагогично произнёс:

– Убрать подносик?

– Да! – пискнула лялька.

Потом взяла салфетку и, с натуги высунув язык, усердно стала вытирать ею ручки. А когда Алёша обернулся, белый ком уже валялся на полу.

Двуколкин безнадёжно потащился за совком и щёткой.

Шарик был им только-только ликвидирован, когда подошла менеджер:

– Надень перчатки, налей в тазик мыльного раствора и почисть вот эти промежутки между плиток пола.

Началось, блин!

Алексей набрал таз мыльной дряни и стал ползать, что есть сил размазывая грязь на полу. Стыки плиток были и остались тёмно-серыми. Плевать! По крайней мере, он сумеет провозиться здесь не меньше часу. Это время стерва хоть не будет приставать к нему…

И антиглобалист со щёткой постепенно стал перемещаться между сетчатых чулок «Леванте», туфель “Дольче и Габбана” и начищенных ботинок “Хуго Босс”. А потребители его почти не замечали. Они, наверно, были так поглощены всем тем, что поглощали, что Алёша без труда мог лазить совсем близко, даже слушать разговоры:

– Зацени, короче, я ему, такая: «Ты чего, блин!». А он, ну прикинь, типа такой…

– Андрюша, ну… За папу, ну, за маму… Не кидайся! Слушай, он не хочет гамбургер!

– Что пишут из Тамбова?

– Зашибись! Убей себя! Гы-ы-ы!

– Коэльо – это вам не постмодерн.

– Знаешь, это всё, по-моему, субъективно. Относительно. У всех есть своё мнение. Имхо.

– … а я, типа, такая…

– Функционал моего промо-персонала…

– Может, ещё тортик?

– Ой, это кто, по ходу, ползает тут?

– Да! Алло! Решебник я купил, осталось реферат скачать.

– А если заметут?

– Боишься? Хочешь выйти?

– Я не говорил этого…

– Ладно, хватить трусить! Я уверен: мы всё провернём так, что менты и охнуть не успеют. Ага! Они просто не врубятся!

– Тс-с-с!

Вот тут Двуколкин замер. Краем глаза он взглянул на собеседников. Обоим лет по двадцать, может, больше. Первый – модник и красавец. Он Алёше сразу не понравился. С такой рожей нельзя быть честным человеком. А второй – чечен… Ну, может, дагестанец или азер… Ясно, одним словом…

Алексей натужно принялся тереть пол, чтоб его ни в чём не заподозрили. Потом, взяв тазик, обежал вокруг столов и плюхнулся опять около этих подозрительных, но в этот раз с другой стороны.

– Потише… – донеслось до его уха. – А то правда донесут и загремим. А, да…

Двуколкин обратился в слух. Сквозь шум кафе он различил:

– Мигель…. найдёт… оружие…

Сомнений не осталось. Алексей отполз подальше, расплескал таз, побежал за тряпкой, торопливо вытер пол, ухватил все причиндалы и унёс в подсобку. «Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт! – носилось в голове. – Да кто ж это? Мошенники? А что, если убийцы? Террористы? Вдруг они меня заметили?». Алёше стало страшно. Где-то там, на заднем плане, мельтешила слава Холмса, приключения и медаль за помощь в борьбе с бандитизмом. Но сильней всего хотелось спрятаться. Где только? Алексей зашёл в уборную для служащих. С минуту посидел на крышке унитаза, попытался успокоиться. «А вдруг они уйдут? И завтра мы услышим – взорван дом? Погибнут люди… А я знал и не предпринял ничего…».

Весь дрожа, Двуколкин зашагал обратно в зал. «А, может, позвонить в милицию? Но что сказать?» – поспешно рассуждал он по дороге. Первый взгляд на столик двух бандитов принёс Лёше новые известия: чеченца не было. Лежала его куртка. Алексей нашёл поднос с объедками, убрал его, опять вернулся взглядом к парочке. Чеченец появился. Он шёл к своему столу оттуда, где был туалет. Красавец-собеседник поднялся ему навстречу, взял свои вещички, и бандиты вместе вышли, как-то торопливо.

Алексею стало жарко. Потом холодно. Тревожно застучало в черепе.

«Взорвёмся!» – понял он.

«Бежать, бежать отсюда поскорей, пока никто не видит!» – говорил инстинкт.

«Ха, пусть одним фастфудом будет меньше! Даже хорошо! Снежана…» – противоречили ему остальные мысли.

«Бред! Лиза же здесь!»

«Я ведь не хочу, чтоб все погибли?»

«Но меня же заподозрят, если я сбегу! Позор… А если не успею?»

«Нет, успею, должен. Ведь бандиты заложили время для отхода…»

«Позвонить 02!»

«Стоп. А вдруг там нет никакой бомбы? Я должен проверить… А потом сразу звонить».

Двуколкин ворвался в мужскую уборную. Руки и ноги тряслись. «Уходите, здесь бомба!» – хотел крикнуть он, но сдержался. Дедка в клетчатой рубашке возле писсуара грустно делал своё дело. Он немного удивлённо поглядел на стюарта, но быстро отвернулся и продолжил. Две кабинки были заняты. Мужик лет сорока ждал своей очереди.

«Да что же это я прям как дурак, а?» – сам себе сказал Двуколкин. Он сгонял в подсобку, схватил швабру, намочил, вернулся. Деда и мужика уже не было. Алёша быстро осмотрел всё: умывальник, писсуар, сушилку, зеркало. В порядке. Ничего похожего на бомбу. Он усердно начал возить шваброй по полу и ждать, когда сможет зайти в кабинки.

Это ожидание было самым долгим в его жизни. Так ему казалось. Дважды за это время Алёша померещилось, что бомба тикает. Три раза он хотел всё бросить и бежать. Прочёл пять «отченашей», вспомнил маму, папу, свой Игыз, друзей, Че, школу и… Кабинку, что была дальше от выхода, наконец, покинул посетитель.

Алексей влетел туда со шваброй и закрыл дверь. Первым делом заглянул в помойное ведро. Нет бомбы. Посмотрел в бачок – всё чисто. Огляделся. «Не дурак ли я? – мелькнула мысль. – А может, глюки с недосыпа?». Вряд ли в мире были бомбы в виде белого бумажного рулона. Алексей стащил его с держателя – так, сам не зная для чего – и покрутил в руках. Там, в самой серединке, в том цилиндре из картона, на который был рулон намотан, Алексей нашёл листок бумаги в клетку. Хотел выкинуть. Детишки, что ли, засунули? Алёша развернул листок, уверенный, что внутри обнаружит чью-нибудь контрольную на «двойку». Но контрольной не нашлось. Лист был пустым, белым и на удивление аккуратным: будто бы его засунули в рулон не просто так, а вложили специально.

Алексей зажал листок в руке и произвёл осмотр второй кабинки. Там взрывчатки тоже не было.

От души сразу отлегло.

Снежана, генеральная уборка – всё такие мелочи в сравнении с тем, что их могли взорвать.

Могли?

А, может, даже и не думали?

Алёша отпросился на обед.

Усевшись в раздевалке, он достал листок бумаги. Что, шифровка? Да, нет, глупости. Бандиты, пожелавшие ограбить банк, пишут лимонным соком! Ну-ну, как же! Он сегодня точно недоспал. Это ж надо, бред такой придумать! Но, если прогладить утюгом… В «Мак-Пинке» нету утюга! Нагреть… Нагреть – и убедиться, что Двуколкин – маразматик.

Алексей пошёл в горячий цех и, пока повар не успела среагировать, подставил свою бумажонку в поток пара от искусственных котлеток, которые готовились стать частью злого сэндвича.

– Ты, что? Сдурел, что ль? – закричала повариха.

– Тихо, тётя Маша. Я нашёл шифровку ЦРУ. Шпионы потеряли. Я нашёл.

– Чего-о-о?

Маша разразилась матом. Но когда Алёша показал ей лист, где явно возник шифр, быстро замолкла.

«2,5,9,Б,16,9,28,3,М,8,5,6,5,18,9,28,Ч,3,4,2,А,3,Т,А,10,20,27,2,1,4,3,3»

– Это ты нашёл? А ну-ка… Не пойму ничего…

Лёша подогрел листок ещё, и цифры стали ярче.

– Никому ни слова, тётя Маша! Государственная тайна!

Взволнованный, румяный, радостный и беспокойный, Алексей вернулся в зал. В углу направо дед в клетчатой рубашке велел внуку одеваться, взял поднос и сам, наверно по привычке, попытался отнести его куда-то. Внук с наивной важностью разглаживал обёртку из-под бургера – наверно, для коллекции.

– Не надо, дайте мне, – сказал Алёша.

Взял поднос, унёс его на тумбу.

Перед тем, как выкинуть, заметил, что тарелка из-под тортика чиста так, словно её вылизали.