Глава 4
Странная нестыковка

– Вы с ума сошли, Аркадий Александрович! Вы же гражданский адвокат! У вас нет опыта в подобных делах! Зачем вы взялись за это? Немедленно откажитесь, вы проиграете дело, испортите себе карьеру и потом будете себя всю жизнь корить, что не спасли человеку жизнь, потому что ваши амбиции взяли верх над здравым смыслом! – кричала Ира в трубку, и он в первый раз не знал, что ей возразить.

– Успокойся, Ира, – слабо отбивался Арестов от упреков своей помощницы. – Я справлюсь.

– Но у вас же огромное количество знакомых, великолепных профессионалов, которые специализируются в данной области, – не унималась Ира.

– Я же сказал, что справлюсь, и ты мне поможешь. Пойми, я не могу отказаться, это мои близкие друзья.

– Тем более, Аркадий Александрович, откажитесь, – чуть не плача, уговаривала его помощница.

– Я уже все решил, Ира, – жестко сказал Арестов. – Я уже успел пообщаться со следователем, встреча с подзащитным у меня через полчаса, так что сиди и жди моих указаний, я тебе позвоню. Да, чуть не забыл, отказывайся от всех дел, говори всем, что я в отпуске. Я временно остаюсь в этом городе, чтобы не мотаться каждое утро туда и обратно и быть в курсе всех событий. Как только устроюсь в местной гостинице, я с тобой свяжусь и сообщу свои координаты. Пока связь через мобильник. – Аркадий простился с Ириной и отсоединился.

Он вел машину и обреченно думал о том, что Ира была абсолютно права, зря он согласился, но отступать было поздно, тем более что предварительное следствие завершено, обвинительное заключение составлено, и дело еще не передано в суд только потому, что Громов пока что не успел ознакомиться с материалами дела, которые по закону должны быть представлены ему и его защитнику. Если бы Аркадий не согласился, то сегодня или завтра следователь сам бы принял меры для вызова другого защитника, и уже вполне понятно, какого рода адвокат это мог бы быть.

Аркадий приехал в следственный изолятор и, пока не привели Громова, начал изучать материалы дела. Прочитав обвинительное заключение, он тяжело вздохнул – никакой надежды, что можно вытащить Андрея из тюрьмы, не было. Все говорило о виновности Громова. Он еще раз перечитал обвинительное заключение, и примерный ход преступления стал вырисовываться у него в голове.

Погибшую девушку звали Лиза Самарина. Вечером, около двадцати трех часов, она, как обычно, пошла гулять со своей собакой в парк и пропала. Главной свидетельницей по делу являлась ее младшая сестра Анна Самарина. Она позвонила в местное отделение милиции и сообщила о том, что ее сестра не возвращается с прогулки. Дежурный порекомендовал подождать ее возвращения до утра. Анна Самарина ждала еще некоторое время, затем не выдержала и пошла искать свою сестру самостоятельно. Когда она шла по главной аллее парка, внимание ее привлекло тихое поскуливание, доносящееся из кустов. Она пошла на этот звук, раздвинула ветки и увидела свою сестру, лежащую на траве в неестественной позе. Рядом находился мужчина в военной камуфляжной форме. Она сразу поняла, что сестра мертва и, боясь, что мужчина заметит ее, убежала. На выходе из парка она увидела патрульную машину, остановила ее, сообщила о случившемся и привела на место преступления сотрудников милиции. Впоследствии на опознании она уверенно указала на Громова и сообщила, что именно он находился рядом с трупом ее сестры в ночь убийства. Помимо нее, в деле имелась еще одна свидетельница, некая Клавдия Борисовна Носкова. Она видела, что около двадцати трех часов Елизавета Самарина разговаривала с каким-то мужчиной в камуфляжной армейской форме, и, так же как и сестра погибшей, на опознании показала на Громова. На орудии преступления были найдены отпечатки Громова, на его куртке – кровь убитой, на теле и одежде погибшей – его сперма. При задержании Громов оказал сильное сопротивление, и была применена сила в соответствии с законом…

Наконец привели Громова, вернее, то, что от него осталось. Если бы Аркадий случайно встретил его на улице, то никогда не признал бы в этом человеке своего друга детства: неровная и неопрятная борода, волосы, торчащие в разные стороны, глаза, не выражающие ничего, кроме апатии и отсутствия интереса к жизни. Андрей прошел в комнату, сел на стул и отвернулся к стене. Разговаривать с новым адвокатом он явно был не намерен.

– Ну, здравствуй, Андрей, – начал Арестов, чтобы привлечь внимание Громова. – Вот и свиделись, дружище. Жаль, что при таких печальных обстоятельствах.

Андрей встрепенулся и стал сосредоточенно вглядываться в лицо Арестова.

– Аркадий? Ты? – удивленно спросил он и вскочил со стула. Некоторое время он стоял и ошарашенно смотрел в сторону Арестова, затем медленно сел, нервно потер виски, закрыл лицо руками и заплакал. Страшно, когда мужчина плачет, не слюнтяй и сосунок, а настоящий мужчина, который прошел войну и видел смерть не в кино, а рядом с собой. Такого мужчину нельзя утешать и показывать ему свое сострадание. Аркадий знал это, поэтому сидел молча и ждал, когда Андрей придет в себя. Громов наконец успокоился.

– Как ты здесь оказался, Аркаша? – устало спросил он.

– Именно этот вопрос я пришел задать тебе, Андрей. Еще я пришел помочь тебе выбраться из этого скверного места, и как можно скорее, – весело сказал Аркадий, стараясь изо всех сил подбодрить Андрея. Он сказал эти слова только потому, что ему было необходимо внушить Громову веру в себя, помочь ему обрести уверенность и надежду.

– Это Маша тебя прислала, да? Можешь не отвечать, я знаю ответ. Аркаша, я ведь тогда… и до сих пор… в общем, я испытываю чувство вины перед тобой, ну, за то, что она меня тогда выбрала, а я…

– Ты-то тут при чем? – перебил Андрея Арестов. – Все было по-честному, Андрей.

– Знаешь, я ведь до сих пор люблю ее, Аркаша. Я так перед ней виноват! Если бы я мог все исправить! Если бы она простила меня! Но ничего нельзя исправить. Маша, наверное, ненавидит и презирает меня, но тебя о помощи все же попросила. Я знаю, она это из чувства долга сделала, она такая женщина великодушная…

– Дурак ты, Громов, – остановил причитания Андрея Арестов. – Любишь, говоришь? Любишь, а не знаешь ее – из чувства долга какого-то! Совсем ты тут одичал. Любит она тебя и ни на секунду не поверила в твою виновность. Поэтому твоя жена меня нашла и настояла, чтобы я взялся за это тупиковое дело. Так что хватит нюни распускать, соберись. Мне нужен от тебя четкий рассказ о том, что произошло. Важна каждая деталь, даже самая, на твой взгляд, незначительная.

– А если я виновен, ты будешь защищать меня? – тихо спросил Громов.

– Я в любом случае буду защищать тебя, Андрей, – стараясь скрыть волнение, сказал Арестов. Андрей молчал, глаза его испуганно бегали из стороны в сторону, руки тряслись. – Ты убил эту девочку, да? – осторожно спросил Аркадий, и сердце его болезненно сжалось.

– Я не знаю, – еле слышно ответил Громов. – Я не помню этого. Только вдруг?..

– Слушай, – разозлился Арестов, – я сюда пришел, чтобы доказывать твою невиновность, а не наоборот. Давай рассказывай, что помнишь и знаешь. Выводы после будем делать.

– Ладно, не злись. Я был в парке, вернее, я там жил. Когда Маша от меня ушла… я не мог в квартире находиться. Вещи ее кругом: то расческа, то помада – ну, сам понимаешь. Два дня выдержал, а на третий взвыл, купил себе бутылку и нажрался. Потом совсем крышу сорвало, и я вообще в парк переселился. Ночи теплые, лето. В квартиру больше не возвращался. Спал на лавке и пил потихоньку. В ту ночь просыпаюсь, а очков нигде моих нет. Напротив девушка стоит. Привязалась ко мне, как банный лист – вроде перепихнуться со мной хочет. Наплела мне, что вроде больна и без этого дела не может. Поначалу я думал, что она меня разыгрывает. Разозлился сильно, думаю – вот зараза, мне и так фигово, а она издевается! Я ее отпихнул от себя, она даже на асфальт упала. Упала и заплакала. Мне ее почему-то так жалко стало… Стал я ее успокаивать – и успокоил на свою голову, – нервно рассмеялся Андрей. – Извини, Аркаша, ты просил подробно все рассказать, дальше интимные подробности идут, неудобно мне.

– А в камере тебе удобно? – спросил Аркадий без намека на иронию, и Андрей понял, что рассказать надо действительно все.

– В общем, я согласился. Она сказала, что зовут ее Лиза, и попросила отойти в кустики, чтобы ее не увидели знакомые. Я ей говорю, давай, мол, выпьем для храбрости. Но она очень решительно – нет, выпить ты еще успеешь, сначала – это…

* * *

– Ну это, так это, – нервно рассмеялся Андрей и обнял девушку за талию.

Она была совсем молоденькой, лица он, конечно, не разглядел, но фигура… Высокая, стройная, тонкая талия, упругая грудь, длинные ноги, темные роскошные волосы до талии – все в ней было ладно и совершенно. От девушки восхитительно пахло, не сильно, но он уловил в запахе ее духов легкий аромат миндаля. Запах возбуждал, сводил с ума…

Она провела его сквозь плотные заросли какого-то колючего кустарника и остановилась на небольшой полянке, залитой лунным светом. Луна освещала ее силуэт, и он на секунду замер и даже протрезвел окончательно: ему показалось, что она нереальна и, если вдруг он на секунду обретет полноценное зрение, она исчезнет, растворится в воздухе, будто ее никогда и не было… Он стоял и завороженно смотрел на нее, не решаясь подойти ближе. Она поняла его нерешительность, почему-то посмотрела на часы – он уловил это характерное движение руки – и стала раздеваться. Она снимала с себя одежду резко и нервно, совсем не так, как, на его взгляд, она должна была это делать – сказочное видение в один миг исчезло. Он вспомнил, для чего его позвали, и прекрасный образ феи, созданный его воображением, сменился образом озабоченной нимфоманки, испорченной, но по-своему несчастной – несчастной и неудовлетворенной, как и он сам. Внезапно у него возникла сильная эрекция, он даже не ожидал от себя такой «стойкости». Образ Маши, до этого витавший где-то рядом и мешающий расслабиться, исчез, чувство вины отступило, наоборот, в голове мелькнула мысль, что жена сама во всем виновата, что это из-за нее он докатился до жизни такой. Ощущение придало ему решимости, вспыхнула звериная страсть, он бросился к девушке и рывком привлек ее к себе.

Они с исступлением катались по земле, меняя одну позу на другую. Но перед тем, как все произошло, Лиза остановила его и надела ему презерватив. Когда все кончилось, она быстро оделась, сняла с него «резинку» и сказала:

– Пойду выкину в урну, а ты выпей пока – отметь нашу бурную ночь.