Часть первая

Глава первая

– Эсни, солнечная госпожа моя, у меня есть к тебе важный разговор.

Отец – крепкий и представительный на вид мужчина за пятьдесят – выглядел немного грустным, несмотря на ласковые слова, и Эсна сразу заподозрила неладное.

С лёгкой улыбкой устроившись на небольшом диванчике, она смиренно сложила руки на коленях и с лукавым смешком ответствовала:

– Внимаю вам со всей серьёзностью, грозовой адмирал!

В Ньоне в ходу было давать друг другу звучные прозвища и использовать их наравне с именами. Эсну с детства прозвали солнечной госпожой – за непривычный ньонскому глазу цвет волос. Отец же её, конечно, хвастал прозвищем куда как более мужественным – сперва враги, а после и друзья стали называть его с уважением грозовым адмиралом, за несомненные удачи в морских боях.

Иногда Эсне казалось, что внешне милый обычай несколько несправедлив. Женщин он всегда наделял прозваниями декоративными. Например, покойная матушка звалась нежной смешинкой, а верткая золовка – горным ветерком. Мужчины же, напротив, получали какие-то звучные и солидные звания: господин кинжалов, заклинатель волны, повелитель молота. Впрочем, наверно, «заклинательница иглы» и впрямь звучало бы скорее насмешливо, чем гордо? Так что да, быть ей солнечной госпожой до скончания времён, и нужно просто с этим смириться.

Меж тем, отец улыбался в усы как-то совсем уж грустно, и ощущение тревоги невольно прокралось в сердце Эсны. Что такого из ряда вон выходящего могло случиться? Война на западе, кажется, почти уже выиграна. О пиратах уже полгода не слыхивали. Из родичей никто не болел…

– Эсни, – какая бы тревога ни снедала отца, голос его был ровен и ласков, – полагаю, пришло твоё время снова выйти замуж, дорогая.

Чего бы Эсна ни ожидала от тревожного вступления – но только не такой внезапной новости. Право, это оказалось столь неожиданно, что она только и смогла, что слегка опустить ресницы, скрывая своё смятение.

Отец начал расхаживать по комнате – что выдавало его неспокойствие – и пояснил:

– Мужем тебе станет мой старый соратник, князь Руэндир. Сотрясающий палубу.

Уточнение было небезосновательным: братьев Руэндиров было трое, и по возрасту Эсне куда как больше подошёл бы младший, а никак не этот самый сотрясающий палубу соратник, и в самом деле – ровесник отца.

У Эсны аж в горле перехватило от волнения; она, конечно, предполагала, что рано или поздно зайдёт речь о том, что ей не мешало бы выйти замуж вновь, но и в кошмарах ей не могло привидится, что отец вздумает отдавать её за мужчину, на двадцать лет её старше!

Вместо того, чтобы возмутиться и воспротивиться столь странному повороту судьбы, Эсна глубоко задумалась. Отец, как ей всегда казалось, не был тираном, и столь нелепое решение весьма выбивалось из их тёплых родственных отношений. Он не стал бы так поступать из пустой блажи; значит, у него есть веская причина.

Наклонив голову – светлые пряди на миг блеснули золотом в солнечных лучах – Эсна устремила на князя взгляд спокойный и вопрошающий.

Тот, запустив руку в бороду, вздохнул и присел с нею рядом на обитый бирюзовым бархатом диванчик.

– Эсни, – пояснил он, – у тебя будет «жасминовая беседка». И выберешь ты князя Руэндира.

Сегодняшний день, определённо, оказался богат на потрясения!

Эсна поражённо выдохнула.

«Жасминовая беседка»! Какая ньонская девушка не мечтает о таком сватовстве?

Обычно судьбу девицы устраивали её родители. Однако в редких случаях – чаще всего, если речь шла о принцессах, – девушке предоставляли право выбора. Это случалось, если на руку невесты претендовало несколько женихов. Если у родителей счастливицы не было причин отдать предпочтение одному из них, то устраивали красивый и торжественный обряд ухаживаний. «Жасминовой беседкой» его назвали за то, что каждому жениху полагалось полчаса наедине с невестой – конечно, чтобы избежать каких-то нескромных ситуаций, свидания эти устраивали в беседке, за которой издалека наблюдали родичи. Коротким свиданием дело не ограничивалось – кроме этого, невеста и женихи обменивались подарками, а для некоторых принцесс даже устраивали настоящие турниры!

Редко, но прибегали к этой традиции не только в семье владыки, но и в среде больших князей. Кьерины, конечно, к таким относились, и Эсне даже попадались в хрониках истории такого рода – одна из её прабабушек, например, именно так избрала себе супруга. Но отец вроде не питал пристрастия к такой демонстративности в вопросах устроения своих дочерей?

К тому же, это ужасно странно: заявить, что он устроит ей настоящую «жасминовую беседку» – и тут же огорошить, что выбрать ей придётся конкретного жениха!

Нахмурившись, Эсна постаралась рассудить, зачем отцу мог понадобиться столь странный спектакль, на кону в котором стояла её судьба.

– Позволено ли мне будет узнать имена других женихов, грозовой адмирал? – тихо уточнила она, пытаясь выяснить больше подробностей.

– Князь Дрангол, скалистый генерал, – охотно назвал ещё одного своего соратника отец, после чего с явным недовольством добавил: – И Раннид.

Части картинки встали на свои места. С непонятными целями к ней посватался кто-то из семьи владыки – конечно, отец такого родства не желал, но и отказать прямо не мог, вот и нашёл выход.

Эсна даже улыбнулась с лукавой усмешкой, на миг забыв о весьма неприятном браке в ближайшей перспективе. Батюшка всегда знал толк в хитрых интригах! Каково сработано – ведь и не отказал, и своего добился! И состав женихов теперь ясен; кто пойдёт против правящей фамилии, кроме самых верных союзников?

– Кому же это я так приглянулась? – решилась пошутить Эсна, надеясь заодно выяснить, что замышляют старые противники. – Неужто туманному принцу?

Племянник нынешнего владыки был единственным из Раннидов, с кем она пересекалась лично – её первый супруг частенько устраивал с ним прибрежные гонки на шхунах. Эсна никогда не замечала, чтобы принц как-то выделял её, да и во всё время своего вдовства она не встречала его, но кто знает?..

Шутка её, против ожиданий, не пришлась к месту; отец скривился и с большой неохотой, словно преодолевая зубную боль, поведал:

– Тебя почтил своим сватовством наш владыка Грэхард.

Только многолетняя привычка держать лицо в таких ситуациях удержала Эсну от удивлённого восклицания. Вот уж чего она ожидать никак не могла! Разве владыка вообще знает о её существовании?

Однако спустя три секунды девушка распутала и эту головоломку. Ну конечно! Раннид всё-таки решил вступить в открытое противостояние, и ищет теперь повода для схватки! Должно быть, этот коварный Грэхард рассчитывал, что отец ему с порога откажет, и это можно будет воспринять как оскорбление и счесть поводом для кровного вызова!

Эсна брезгливо поморщилась. Отец, конечно, был хорошим воином, но куда ему до владыки с его медвежьей статью – просто массой задавит! Нет, затея с «жасминовой беседкой» более чем разумна, и зря она чуть не обиделась на батюшку за неприглядного супруга. В сложившейся ситуации такое решение явно является оптимальным.

– Что ж, пришёл конец моему одиночеству, – с ободряющей улыбкой заявила Эсна, вставая. Ей хотелось, чтобы отец точно увидел, что она отнюдь не огорчена и очень ценит его заботу.

Князь Руэндир ей, конечно, совсем не нравился, но если Ранниды начали копать под Кьеринов… стоит всячески укрепить связи с союзниками и максимально обезопасить всех членов семьи. Руэндиры – сильный род, и Эсна будет среди них в безопасности. А неприглядность супруга… бывают в жизни вещи и более неприятные, успокаивала она саму себя, пытаясь подавить тоску. Покойный Веймар, прими Небесный его душу, тоже сначала её немного пугал, но ничего же – стерпелось, и была даже по-своему счастлива, и добрым словом теперь вспоминает почившего супруга. Даст Матерь, и князь Руэндир будет к ней добр. В конце концов, друг отца. Не станет же он её обижать?

Отцу её улыбка и лёгкий тон явно пришлись по душе; он заметно просветлел лицом, и Эсна с щемящей нежностью подумала, что батюшка переживал больше о том, как она примет новость о своём браке, нежели о противостоянии с Раннидами.

– Не тревожьтесь, батюшка, – обняла она вставшего вслед за ней князя. – Всё образуется.

– Храни тебя Небесный, солнечная, – ответил он, на секунду прижимая её к себе и сразу отпуская. И таким голосом, словно извинялся, добавил: – Сотрясающий палубу – хороший человек, Эсни.

– Я знаю, батюшка, – легко улыбнулась та, хотя вовсе не чувствовала такой лёгкости в сердце.

Но ей не хотелось, чтобы отец тревожился.

Он сделал всё, чтобы защитить её, и она будет благодарна.

Глава вторая

Грэхард был в бешенстве. От того, чтобы приказать немедленно казнить всех Кьеринов, его удерживали лишь остатки здравомыслия: разделаться с врагами одномоментно не выйдет, а ответная реакция на его атаку будет наверняка сокрушительной в своей отчаянности. Даже мелкий грызун становится в разы сильнее, если зажать его в угол; что уж говорить о могучих Кьеринах, которые способны объединить под своими знамёнами всех его врагов.

Однако бушующая внутри злость требовала выхода; и он пытался дать ей этот выход на тренировочной площадке, орудуя двумя бронзовыми мечами одновременно – ценным трофеем, добытым в ходе Третьего Марианского похода.

Подумать только! Адмирал провёл его как ребёнка. Изящно, безупречно вежливо, и без шансов выпутаться из этой ловушки.

Рука Грэхарда дрогнула от чувства глубокой униженности этим обстоятельством; меч соскользнул с траектории и заехал по бедру, награждая отменным болезненным синяком – и это ещё повезло, что по скользящей траектории!

В злобе отшвырнув ни в чём не повинный клинок, Грэхард схватился за оставшийся меч обеими руками и принялся с остервенением долбить им большую деревянную колоду.

Не то чтобы это действие как-то развивало его мастерство – но пар спустить позволяло.

«Жасминовая беседка», видите ли! Да разве можно было помыслить о подобном унижении?! Он не какой-то поместный князёк, он самодержавный владыка Ньона!

Да и добро бы только сама идея; но наверняка грозовой хитрец затеял всё это только для того, чтобы не отдавать Эсну.

Прекрасно. Его вынудили участвовать в этом фарсе… и даже не откажешься теперь – сам же сватался, идиот, и князь в своём родительском праве… отказ от участия будет оскорблением, и именно его, владыку, такой отказ выставит в самом неприглядном свете и станет поводом для объединения недовольных. «Не почтил уважением родительское право князя!» – скажут другие князья, и каждый забеспокоится о своём. И Кьерины смогут использовать это беспокойство как рычаг… и объединить тех, кто сейчас не может найти согласия друг с другом. Нет, отказываться теперь нельзя.

Прекрасно. Он войдёт в историю как первый ньонский владыка, который не только опустился до участия в этом идиотском соревновании за невесту, но ещё и проиграл в нём.

Просто прекрасно.

…Колода к его усилиям относилась равнодушно – а вот клинок, к большой досаде владыки, изрядно погнулся, – а проблема так и не была решена.

Конечно, можно пойти на поводу у своей гордости и утопить Ньон в крови междоусобицы – вариант более чем соблазнительный, но Грэхард, как ни крути, был властителем до кончиков ногтей, и благо страны его интересовало больше собственных амбиций.

Машинально вращая погнутый клинок в руке – действие, которое он почитал пустым выпендрёжем и обычно избегал, – он прищурился на облака и задумался.

Отказаться от участия в этом дерьме он не может, позволить себе ответный силовой удар тоже не может… Значит, надо брать хитростью.

Каким-то образом вынудить Эсну выбрать его, вопреки наверняка недвусмысленному приказу её отца? Зыбкий план. Он слишком плохо знал ту женщину, которой желал добиться, чтобы сообразить, каким образом можно было бы получить её согласие. Что может быть для неё ценным? Деньги? Почёт? Власть? Он может предложить ей всё, чего только могла бы желать женщина, но беда в том, что он не знает, чего именно она желает, а предлагать наугад… Тут можно ошибиться фатально. Если, предположим, для неё важнее иного её женское тщеславие, то попытка купить её богатствами и драгоценностями может показаться ей за оскорбление, и только испортит дело. Если, напротив, начать с лести, а напороться на желание реализовать свои амбиции, то сразу пролетишь – как лживый ненадёжный манипулятор, который не может стать полноценным партнёром.

Нет, гадать можно до бесконечности.

Мысль заслать в дом адмирала соглядатаев, чтобы выяснить потихоньку, что Эсна за человек, ему в голову не пришла. Он был слишком унижен уже самим тем обстоятельством, что не может получить желаемое по первому требованию, – прикладывать какие-то усилия в такой ситуации казалось ему тем паче унизительным.

Отложив меч, Грэхард уселся на утоптанную землю тренировочной площадки, поджав ноги. И ведь даже не выкрадешь её теперь! Если после его сватовства Эсна неожиданно пропадёт – Кьеринов нипочём не убедить, что он здесь не причём. Болван. Нужно было сразу красть, а не предаваться философским размышлениям и сомнениям.

Придётся работать с тем, что получилось, и разыгрывать те карты, какие есть на руках.

Так что на положенное ему по регламенту получасовое свидание в беседке – кусты жасмина и впрямь росли вокруг, но уже давно отцвели, – владыка Ньона явился при полном параде, в пышном и богатом придворном облачении, вымытый, гладко причёсанный, даже надушенный. Одним словом, вырядился так вырядился, словно первый столичный щёголь.

Эсна в нарядном одеянии, украшенном золотой вышивкой, тоже была более чем хороша – во всяком случае, впервые видевший её столь близко Грэхард взгляда от неё отвести не мог.

Он смотрел на неё в упор, но видел совсем иначе, нежели видят все люди; в его воображении она словно светилась внутренним светом. Ему казалось, что у неё удивительные глаза – огромные и глубокие, словно вмещающие в себя весь мир; сама же Эсна, по правде сказать, отметила бы, что глаза у неё, пожалуй, маленькие и со слишком узким разрезом, да и расставлены несколько широко. Черты её лица представлялись Грэхарду мягкими и нежными, словно выступающими волнами в ореоле солнечного света; а Эсна всегда полагала, что скулы у неё слишком широкие, и глаза, нос, рот кажутся слишком мелкими в сравнении с общей шириной лица. Прибавить сюда светлые ресницы и брови, почти бесцветные губы – Эсна приходила в отчаяние, когда глядела на себя в зеркало и наблюдала эту полную безвыразительность собственных черт. Грэхарду, напротив, казалось, что из глаз её льётся свет – так виделись ему её ресницы – и что свет этот отражается во всём, преломляясь в каждом волоске в бровях и наполняя изнутри губы, тёплые даже на взгляд.

Грэхард смотрел, и видел её такой, какой её никто и никогда не видел; Эсна не знала, о чём он думает и почему так жадно пожирает её глазами, и в страхе дышать, и то-то, старалась через раз.

Это, знаете, весьма волнительно, когда вы вдруг оказываетесь настолько вблизи с правителем вашей страны – которого раньше вы видели только издалека и в самых торжественных обстоятельствах. Конечно, без своего воинского доспеха – а чаще всего Эсна видала его именно в доспехе – Грэхард, во всяком случае, терял сходство с гранитной глыбой. Но и без кожаных и железных накладок он отличался могучим телосложением, а пышные ньонские одеяния делали его ещё больше на вид, поэтому Эсна, по чести сказать, чувствовала некоторый страх. Грэхард был для неё одновременно и врагом семьи, и повелителем, а перспективы провести с ним наедине полчаса и без того казались не самыми радужными – но уж с учётом этого пристального взгляда…