Пир безмерно гордился тем, что осчастливил новенькую собственной комнатой. Гордился и искренне не понимал, почему она до сих пор не висит на его шее, благодаря денно и нощно. Ему-то казалось, что он совершил подвиг истинного рыцаря. И каждый раз, когда отсчитывает зарплату, тоже делает это так, будто с барского плеча жертвует. Этому человеку нужно было ото дня в день подтверждать его значимость и ни в коем случае нельзя было забывать о том, что перед ним ты всегда в неоплатном долгу. Когда-то Настя пыталась посчитать, сколько раз на протяжении десяти минут он произнесет любимое свое «я» или его вариации «а я», «вот я», «как я». Сбилась на втором десятке.

– А я же так старался, – ну вот, очередное «я». – Для тебя, между прочим.

Застегнув правый босоножек, Настя поставила левую ногу на полочку в шкафу, чтобы застегнуть второй. Чертова ниточка снова неприятно потянула. Но теперь на это внимание девушка уже не обратила. Какая сейчас разница? Красиво извиваться травма не мешает, а с большими танцевальными планами, видимо, уже не сложится.

– Спасибо, – опустив ногу, девушка поправила юбку, выплыла из укрытия. Теперь главное не обращать внимания на то, как Пир бегает взглядом по обтянутому во всех местах телу.

Лишь бы у него там ничего не натянулось и не треснуло, а то подобного конфуза бедняга не выдержит.

Вновь опустившись на стул перед зеркалом, Настя взялась за резинку, которая держала волосы в хвосте, распустила их, тряхнула головой. Потом открыла одну из тумбочек, доставая набор для наведения максимально шлюшьего мэйкапа. В этом деле действуют те же правила, что в любой профессии, требующей грима – красится нужно так, чтоб у людей на расстоянии десяти метров не возникло сомнений – она намарафечена. Эта часть подготовки волновала Настю меньше всего – они и для выступлений наводили не менее боевой раскрас.

– Я зачем пришел… – Женечка в очередной раз подвинулся на диване, теперь следя уже за тем, как Настя красится.

А девушка мысленно возвела хвалу небесам за то, что помогли Пиру перейти к главному так быстро.

– Сегодня босс приедет.

– Какой босс? – Настя закрыла один глаз, решительным движением проводя стрелку. Мелочиться нет смысла – стрелка, значит такая, чтоб до бровей. – Разве не вы, Евгений Николаевич, у нас главный?

С одной стороны, ему вопрос явно польстил, так как грудь мужчины раздулась от гордости, а с другой, он как-то быстро поник, потому что пришлось признать:

– Я управляющий, а есть владелец. Вот он уже мой босс. А я – твой и всех здесь.

Понятно. Как-то Насте в голову никогда не приходило размышлять о том, кто владеет Баттерфляем. Подобный интерес доказывал бы, что это место имеет для нее какой-то вес, а этого Настя для себя не допускала.

– И что в связи с этим? – на втором глазу появилась такая же стрелка, а Пир не спешил продолжать разговор, засмотревшись на творящееся у зеркала действо.

– Ничего особенного, просто не опозорьте меня, этого будет достаточно. А то скажет, что набрал неизвестно кого, получу по голове, а потом и вы получите. Девочки-то уже давно танцуют, они в курсе, а ты у нас новенькая, потому предупреждаю.

Настя только кивнула. На самом деле, Пир пришел просто потрепаться, а приезд какого-то босса – предлог, но совету девушка вняла, а опозорилась она уже давным-давно, в первый день появления в зале Баттерфляя. Нет, со своего почетного места она не свалилась, в ступор не впала, в слезах не убежала. Опозорилась, появившись в том месте в таком виде.

– Ладушки, – хлопнув себя по коленям, Пирожок поднялся, подошел к двери. – Может поужинаем после смены, Настасья? – мужчина оглянулся, бросая через плечо лучезарную улыбку.

Настя отложила помаду, а только потом посмотрела на него, правда снова в отражении.

– После смены впору завтракать, но я не хочу, простите, – она не хотела, чтоб прозвучало грубо. В первый раз, когда Женечка предложил, даже волновалась, что могла ненамеренно обидеть, но со временем поняла – он не обижается. Просто время от времени прощупывает почву. Не только здесь. А вдруг повезет? Вдруг многочисленные «я» и его подвиги в отношении простачки-Настеньки будут надлежащим образом оценены. Настолько, что даже обломится.

Услышав же очередной отказ, Пир не расстроился. Улыбнулся еще шире, пожал плечами, вышел из комнатенки. Попытка номер бесконечность провалилась, но это совсем не значит, что новой не будет.

Настя покачала головой, беря в руки тушь.

***

После предательства Пети думать об отношениях не хотелось. После двойного предательства Пети, Настя поняла, что думать об отношениях не просто нежелательно, это чревато.

После расставания с бывшим, она не пыталась его вернуть, заново обольстить, снова зажечь те чувства, которые, судя по всему, успешно потушила Света. Но это не обезопасило от нападок новой девушки Петра. И если бы все ограничилось нападками… Но нет. Света не успокоилась, пока не сжила Настю… не со свету, но из коллектива.

Что же будет, согласись она на ужин с Женечкой? Травля и косые взгляды вслед еще и здесь ей были не нужны. Как бы ни хотелось это опровергнуть, но собственным местом она дорожила.

Закрыв дверь на ключ, оставив его на крышке висящего здесь же трансформатора, Настя направилась по коридору в сторону зала. Сегодня в клубе давала концерт одна достаточно известная группа. Этот ивент должен был длиться до десяти, а потом, словно по мановению волшебной палочки, концертный зал снова превращался в танцпол.

Настя прокашлялась, чувствуя, что горло противно саднит. Неизвестно, как можно было простыть летом, но она умудрилась сделать именно это. Даже в 'отсутствующей' по факту одежде было жарко и душно. А воздуха здесь всегда мало, от запахов то и дело начинало мутить.

– Бледная ты какая-то, – из общей гардеробной выплыла Амина. Девушка приподняла бровь, окидывая Настю скептическим взглядом.

– Нет леденцов? – Ася чуть сжала горло, прокашливаясь. Благо, сегодня суббота, а значит, завтра можно с чистой совестью заболеть, а потом валяться целый день, забив на все. 'Все' простит, работа – нет. Лишь бы сегодня отплясать в надлежащем виде.

Амина фыркнула, явно подразумевая 'нет', а потом проявила невероятную заботу – приложила ладонь ко лбу Веселовой.

– Ты в прямом смысле жаркая штучка, Настя. Сказала б ты Пиру, что сегодня не сможешь…

Ася уклонилась, сбрасывая руку коллеги, а потом мотнула головой. Нет уж. Ничего она не горит, просто горло болит. Если бы все просили отгулы, стоит запершить горлу, работать было бы уже некому.

– Ну как знаешь, – пожав плечами, Амина царственно развернулась, задев Настю роскошными крыльями.

Вслед за царицей всея клуба из гримерной по одной стали выплывать остальные девочки, здороваясь с Настей или просто игнорируя.

Им навстречу выбежал распорядитель, как всегда истерично сообщая, что пора, а потом начиная рвать на себе волосы, ведь возглавляющая колонну танцовщиц Амина не спешила ускоряться.

– Тебе Женечка сказал? – Алёна, миловидная русоволосая девочка, чуть старше двадцатилетней Насти, обернулась, явно адресуя вопрос именно ей.

– Что он должен был сказать? – внутри похолодело. Почему-то Насте показалось, что сообщить ей должны были об увольнении. Пусть пока вроде как не за что, но испытательный срок близился к концу, Пир мог пойти советоваться к девочкам, стоит ли оставлять новенькую, а потом им первым сообщить, что решил-таки не оставлять.

– Сегодня вроде бы должен приехать Имагин. Владелец. Он редко заявляется, но когда приезжает – жди беды. Пирожок получает втык, а потом устраивает втык уже нам. Так что лучше сделать так, чтоб ему не за что было орать.

Настя кивнула.

– Знаешь, на чье место тебя взяли? – в разговор вступила еще одна девочка, тоже Настя, только рыженькая. – У девочки был День рождения, она принесла шампанское, конечно, всех угостила. Но мы-то выпили по глотку, а она – полбутылки. О том, что приедет 'ревизор', Пир никого не предупредил, ну она и полезла на сцену… пьяная. Имагин это дело увидел, а дальше все было уже по привычному сценарию – втык Пирожку, увольнение бедолаги.

Снова кивнула. Нет, ну она-то не пьяная. Чего бояться? Нечего. Почему тогда страшно? Непонятно.

– Крылья расправили? – Амина остановилась, оглянулась, подмигнув почему-то Насте, которая замыкала группу девочек, а потом открыла двери в зал. Шоутайм.

***

Как бы хорошо ни работала вентиляционная система, здесь все равно всегда было душно. Душно, жарко, мало места, а лампы то и дело резали по глазам, отзываясь болью в висках.

Оставшийся после концерта народ потянулся к бару, счастливые обладатели столиков сидели на мягких креслах, потягивая коктейли, танцпол же пока заполнятся неохотно. Но это пока. Каких-то двадцать минут, и негде будет протолкнуться, нужно только, чтоб народ поймал ритм, завелся.

А вот им, бабочкам, положено заводиться по щелчку, а точнее с первой ноты. Музыка заиграла, девочки натянули на лица лучезарные улыбки, начиная представление. Начинали они обычно синхронно, это здорово привлекало внимание, а уже потом расходились каждая в свою степь.

Настя подняла правую руку вместе со всеми, окидывая помещение взглядом. Как всегда, с замиранием сердца, она сканировала его на наличие нежелательных элементов – знакомых. С первого взгляда таких не заметила, в очередной раз возблагодарив небеса за то, что Баттерфляй находится в не слишком удобном месте, и не пользуется бешенной популярностью среди танцоров и студентов ее универа.

Проведя левой рукой от кисти и до правого плеча, девушка повернулась спиной к залу, бросила игривый взгляд через плечо. Почти такой же, как бросил ей напоследок Пир. Так же сделали другие девочки. Публика же получила возможность вдоволь насладиться видом их ажурных крыльев, на которых поблескивали стразы. Крыльев, а еще неплохих филейных частей, обтянутых латексными юбками, ну и ноги ведь никто не отменял.

Ночь еще толком не началась, а Настя чувствовала себя так, будто по ней проехались. Скорей всего не раз. На лбу выступила испарина, а каждое движение приходилось просто выдавливать из сопротивляющегося организма. Он явно не хотел танцевать, он хотел в кроватку, под одеяло, желательно подоткнутое со всех сторон заботливыми мамиными руками. Вот только в кроватке денежки не зарабатываются.

У девушки не было возможности узнать, сколько времени прошло и сколько осталось до момента, когда можно будет хотя бы на десяток минут незаметно пропасть, по трэкам считать она уже даже не пыталась, а судя по тому, как резво выплясывали остальные, девочки устать не успели.

Горло сжал очередной приступ тошноты – обилие запахов царапало раздраженную гортань, вызывая самые натуральные рвотные позывы, с которыми бороться приходилось лучезарно улыбаясь и продолжая извиваться.

Будь это любой другой день, не напугай ее сначала Пир, а потом девочки россказнями о страшном боссе, она давно бы пожалела себя, направилась бы к Женечке с покаянием. Он бы, наверняка, побурчал, но позволил бы отправиться домой. Такое иногда случалось – в крайних случаях девочки отпрашивались. Но сегодня был не тот день.

Наверное, Амина права, нужно было поговорить с Пирожком раньше, прежде чем лезть в зал. А теперь поздно: назвалась бабочкой – порхай.

В очередной раз взяв себя в руки, Настя опустилась на корточки, чтоб потом подняться, выводя пальцем извилистую линию на ноге. В глазах на секунду потемнело. Нет, это было не лучшее решение, в следующий раз следует обойтись без резких движений.

Трэк сменился, на танцпол потянулись люди, веселье вовсю разгоралось. Перебросив распущенные волосы с одного плеча на другое, Настя выставила вперед ногу, рисуя бедрами восьмерки.

Да, на балете их такому не учили, на бальных танцах тоже, но что поделать? Тем более, Петя любил ставить на сексуальную составляющую в своих постановках. Никогда не опускался до пошлости, но и использовать многообещающие движение не чурался. Теперь, работая здесь, в клубе, Настя часто абстрагировалась от происходящего, представляя, что просто танцует очередную постановку бывшего. Это помогало переживать неделю за неделей. А потом, глядишь, придет привыкание.

Снова смена трэка, воздух пропитывается запахом толпы, алкоголя, становится крайне душно. Подняв над головой руки, Настя крутанулась вокруг своей оси, окидывая остекленевшим взглядом помещение. Нет, она все так же улыбалась, но только потому, что улыбка намертво приклеилась к лицу. Двигалась она уже неосознанно, по инерции, зачем-то считая про себя до десяти, а потом снова до десяти, и опять до десяти. Так, по десяткам, легче переживать декаду секунд за декадой.

Она чувствовала множество направленных на нее взглядов. Чувствовала их как один большой липкий кокон, окутывающий со всех сторон, но в этом коконе почему-то лицо сейчас жгло особенно сильно.

В очередной раз вскинув голову, Настя подняла взгляд, натыкаясь на человека, чьи глаза так рьяно жгли.

Как-то сразу стало понятно, что это и есть босс босса, Глеб Имагин. Наверное, потому, что сидел он за центральным столиком, а еще потому, что рядом с ним восседал Пирожок, чему-то неистово радуясь и с неподдельным энтузиазмом о чем-то распинаясь.

Насте казалось, что всем боссам босс должен быть как минимум старше Женечки, а выглядели они ровесниками.

Мужчина сидел на диване, откинувшись на его спинку, в руках держал стакан с водой, вряд ли водку стали бы наливать в таких объемах. Он даже не делал вид, что слушает лепет подчиненного. Просто смотрел перед собой, старательно прожигая дыры в лице одной из гоу-гоу танцовщиц. К несчастью, в Насте.

Сглотнув, Настя попыталась оторвать ответный взгляд от лица мужчины, но это оказалось чертовски сложной задачей. В полумраке он выглядел пугающе-притягательно. Брюнет со внимательным тяжелым взглядом заставил сердце забиться куда быстрей, чем все пляски. Ладоши вспотели, горло сжал очередной спазм.

Если бы он хотя бы взгляд отвел, стало бы значительно легче. А он делать этого не спешил. Наверняка заметил, что его поймали за подглядыванием, но не стушевался, не отвернулся, не сделал вид, что танцовщица интересует его не больше, чем подиум под ее ногами. Нет, опустил взгляд, но не отвел его, теперь путешествуя вниз по шее, к груди, животу, по ногам. Захотелось сжаться, прикрыться, но вместо этого Настя развернулась, давая себе хоть такую передышку.

– Женечка, отвлеки ты его, – шепнув себе под нос, Настя с опаской обернулась, выписывая очередное па, которое теперь казалось особенно пошлым и неприличным. Этот штрих не отвернулся. Только хмыкнул, возвращаясь к наблюдению за тем, как лицо танцовщицы покрывается красными пятнами. Даже убеждения о том, что в темноте покрасневшего лица не видно – не успокаивали. Настя знала точно – он прекрасно знает, что смущает, и делает это специально.

Очередная смена трэка произошла как-то незаметно. Позабыв о том, что делать этого не должна, Ася попыталась испытать еще один метод ускользания из-под пристального внимания темных глаз. Девушка вновь нырнула вниз, опускаясь на корточки, а потом попыталась подняться. Перед глазами заплясали мушки.

– Черт, – вытолкнуть себя наверх Настя уже не смогла, ныряя в темноту.