К плеяде поэтов-дипломатов принадлежал и Дмитрий Владимирович Веневитинов (1805–1827). Он служил в архиве Коллегии иностранных дел и в азиатском департаменте Министерства иностранных дел России – то есть был в числе тех, кого библиофил, друг Пушкина Сергей Соболевский иронично окрестил «архивны юноши», а Пушкин увековечил это прозвище в «Евгении Онегине».
Выпускник Московского университета Дмитрий Веневитинов был блестящим поэтом. Современники прочили ему славу Пушкина. Впрочем, были и те, кто, в такой же мере, считали его гениальным философом. Дмитрий Владимирович был одним из организаторов московского «Общества любомудрия» – так буквально переводится греческое слово «философия». Целью этого кружка было просвещение России, освобождение русской мысли от условностей, невежества и раболепства. Именно в зарождении у нас любомудрия Веневитинов видел возможность воплотить идеалы эпохи Просвещения – привить народу привычку действовать, руководствуясь собственным разумом. Став литературным критиком, он собирался, ни много ни мало, изменить ход развития русской литературы, слабость которой видел «не столько в образе мыслей, сколько в бездействии мысли».
Современники оставили яркий портрет молодого поэта и философа: «Его счастливая наружность, его стройные движения, вдохновенная речь, светская, непритворная любезность, столь знакомые всем, вблизи его видевшим, ручались в том, что он и жизнь свою образует как произведение изящное».
Увы, Веневитинову было отпущено отчаянно мало земного времени – он не дожил до 22 лет.
Зато жизнь подарила юноше настоящую любовь. Его музой стала светская львица, хозяйка известного литературного салона Зинаида Волконская. Веневитинов влюбился со всей страстью двадцатилетнего поэта. Но Зинаида была старше его на шестнадцать лет, и к тому же давно замужем. Её супруг, князь Никита Григорьевич Волконский, доводился будущему декабристу Сергею Волконскому родным братом. Брак Зинаиды не был счастливым, но пренебречь мнением света она не могла.
Были романтические прогулки по Симонову монастырю, задушевные разговоры – поэту был дарован очень короткий период счастья… Вскоре Зинаида попросила о разрыве отношений, на наш современный взгляд вполне невинных. А в знак «давай останемся друзьями» подарила Дмитрию кольцо – простой на вид металлический перстень, извлечённый из пепла при раскопках Геркуланума. Друзья говорили, что Веневитинов никогда не расставался с подарком княгини, носил перстень при себе и обещал надеть или идя под венец, или стоя на пороге смерти.
Однажды, возвращаясь легко одетым с вечера у Ланских, поэт простудился и буквально за несколько дней сгорел от пневмонии. Видя, что часы Дмитрия сочтены, его друг надел ему на палец перстень Волконской. Веневитинов на минуту пришёл в себя и спросил: «Я венчаюсь?» И умер.
В 1930 году, когда ликвидировали Симонов монастырь, где был похоронен поэт, прах его перенесли на Новодевичье кладбище. Кольцо же извлекли из гроба и передали в музей…
В одной из своих статей Веневитинов говорит от имени философа Платона: «…она снова будет, эта эпоха счастья, о которой мечтают смертные. Нравственная свобода будет общим уделом; все познания человека сольются в одну идею о человеке; все отрасли наук сольются в одну науку самопознания. Что до времени? Нас давно не станет, – но меня утешает эта мысль. Ум мой гордится тем, что её предузнал и, может быть, ускорил будущее».
Владимир Павлович Титов (1807–1891) – имя сегодня практически забытое. Между тем этот человек являлся кавалером всех российских орденов и имел многочисленные награды иностранных государств. Он был более дипломатом, чем литератором: служил генеральным консулом в Дунайских княжествах, посланником в Константинополе, Штутгарте… Был членом Государственного совета. Вместе с Одоевским, Шевырёвым и Веневитиновым входил в литературно-философский кружок «Общество любомудрия»… Был знаком с блестящими умами своего времени.
Считается, что так и не написанное Пушкиным произведение «Влюблённый бес» вышло под названием «Уединённый домик на Васильевском». И Титов имел к этому самое непосредственное отношение. Услышав, как Пушкин рассказал эту историю у Карамзиных, Владимир Павлович был настолько впечатлён, что записал рассказ и показал поэту. Тот внёс правки, и только после этого повесть была опубликована. Когда правда вскрылась, произведение стало регулярно печататься, при этом каждый раз под разными фамилиями авторов: Титов, Космократов (псевдоним Титова) и даже Пушкин. Повесть заканчивается вопросом: «Откуда у чертей эта охота вмешиваться в людские дела, когда никто не просит их?» И действительно!..
Владимир Павлович Титов был очень начитанным человеком с пытливым умом. Казалось, его интересовало всё на свете. Тютчев говорил в шутку, что Титову «как будто назначено провидением составить опись всего мира».
У Алексея Константиновича Толстого (1817–1875) с известностью всё в порядке. Современники и при жизни литератора высоко ценили его поэтический дар, талант драматурга и прозаика. Помнят Алексея Константиновича и сегодня. А вот о том, что он служил в русской миссии в Германии, что его очень ценили при дворе императора Александра II, с которым Толстой был дружен с детства, и о том, что императрица Мария Александровна считала его одним из самых достойнейших и честнейших людей, знают далеко не многие.
Так уж случилось, что литературная известность Алексея Константиновича затмила его дипломатическую деятельность. По сей день многие певцы включают в свой репертуар песни и романсы на его стихи, положенные на музыку композиторами М.А. Балакиревым, Н.А. Римским-Корсаковым, П.И. Чайковским, М.П. Мусоргским, А.Г. Рубинштейном, Ц.А. Кюи, С.И. Танеевым…
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Тёмно-голубые?
И о чём звените вы
В день весёлый мая,
Средь некошеной травы
Головой качая?..
Алексей Константинович, хоть и служил по дипломатическому ведомству, не стеснялся быть, как мы бы сказали сейчас, «попсовым», эстрадным автором. Стихотворение «Колокольчики» автор искренне считал лучшим из им написанных, а песня на музыку Петра Булахова, в которой было использовано несколько первых строк, была очень популярна во второй половине XIX века. Её любил и часто исполнял наш великий тенор Сергей Лемешев.
Но, пожалуй, самым любопытным и загадочным в биографии Толстого является тайна его происхождения. Запутанная линия генеалогического древа поэта ведёт к Кириле Разумовскому, последнему гетману Украины, правнуком которого, скорее всего, и являлся Алексей Константинович.
Дед А.К. Толстого по матери, старший сын гетмана Алексей Кириллович, был женат на самой богатой невесте России Варваре Шереметевой, но не ужился с нею, хотя супруга родила ему четверых детей. При Алексее Кирилловиче неотлучно находилась мещанка Мария Соболевская, которая родила ему ещё десять детей – пять мальчиков и пять девочек. В барском доме они числились воспитанниками. Граф был нелюдим, с многочисленными своими «воспитанниками» виделся редко, а с их гувернанткой общался только записками. Мария Михайловна Соболевская хлопотала о получении дворянства, не жалея денег на взятки чиновникам. Те придумали ей «покойного мужа» из знатной польской фамилии Перовских. Легенда была таковой: якобы законный супруг Марии, Алексей Перовский, погиб под Варшавой. Соболевская годами добивалась внесения вымышленных Перовских в дворянскую родословную книгу и, наконец, получила выписку с приложением герба несуществующего рода Перовских. Однако потомственное дворянство было дано лишь детям, а Мария Михайловна осталась в мещанском сословии.
Все дети графа получили хорошее образование, а дочери – ещё и видных женихов. Богач Алексей Кириллович давал за девушками такое приданое, что мамаши из светских семейств предпочитали закрывать глаза на сомнительную историю происхождения воспитанниц графа. Анну Алексеевну, мать будущего писателя, выдали замуж за вдовца, отставного полковника, советника Государственного ассигнационного банка графа Константина Петровича Толстого. Но супруги не ужились, и Анна, взяв с собой младенца-сына, уехала в одно из своих имений. Хорошо знавшие эту семью уверяли, что причиной разрыва стал блестящий ум молодой жены, на фоне которого интеллект Константина Петровича несколько мерк. Ну а этого граф вынести никак не мог.
После смерти последнего украинского гетмана потомки унаследовали его бесчисленные имения. Алексею Перовскому, брату матери и воспитателю А.К. Толстого, досталось поместье Красный Рог, куда они все вместе и переехали. Перовский подал в отставку и занялся литературой и воспитанием племянника. Но охочие до сплетен светские старухи с упоением разносили легенду о том, что родным отцом А.К. Толстого был его дядя – Алексей Перовский.
В одной из своих статей знаменитый философ В.В. Розанов отмечает, что А.К. Толстой нигде не упоминает даже имени своего «фамильного отца», а говорит в своём «длинном тёплом, сыновнем рассказе» исключительно о матери и «дяде по матери». Впечатлительный Розанов видел в этом доказательство происхождения графа «от супружеских отношений брата и сестры». «Жареную» версию рассматривают как возможную и некоторые другие уважаемые учёные. Например, С.А. Венгеров отмечает, что красавица Анна Алексеевна Перовская «вышла замуж за пожилого и весьма малопривлекательного вдовца, графа Константина Петровича Толстого» и что «рождение Алексея Константиновича привело к домашней катастрофе и открытому разрыву». Устно передаваемая легенда идёт ещё дальше и повествует о том, что самый брак А.А. Перовской и К.П. Толстого имел фиктивный характер и заключён был для покрытия последствия неосторожной связи между Алексеем Перовским и его сестрой Анной.
Как бы то ни было, предки наградили Алексея Константиновича многими достоинствами. Этот человек имел богатырское телосложение – перебрасывал двухпудовую гирю через флигель, с лёгкостью гнул кочерги, пятаки и подковы… В одиночку заламывал на охоте медведя… Но при этом был абсолютно беспомощен перед волей своей высокоумной матери. Анна Алексеевна нещадно тиранила сына.
Однако жену Алексей Константинович себе выбрал под стать матери. Его избранницей стала дворянка из старинного, но обедневшего рода Бахметевых, жена ротмистра Миллера – Софья. Красотой она, правда, не отличалась и по чертам лица более походила на мужчину: тяжёлый волевой подбородок, высокий лоб… Но это была женщина большого ума, прекрасно разбиравшаяся и в литературе, и в музыке. Они встретились в январе 1851 года, ему было тридцать три года, ей – чуть меньше. Уезжая с маскарада, Алексей Константинович повторял про себя пришедшие вдруг в голову слова: «Средь шумного бала, случайно…» Так, по легенде, родилось стихотворение «Люблю ли тебя – я не знаю, но кажется мне, что люблю!..». На том же балу с Софьей Миллер познакомился и другой наш классик – Иван Сергеевич Тургенев, но не нашёл в ней ничего примечательного и вскользь заметил: «Лицо чухонского солдата в юбке».
После долгожданного развода Софьи с её ротмистром А.К. Толстой обвенчался со своей подругой в Дрездене в 1863 году. Софья Андреевна Миллер стала графиней Софьей Андреевной Толстой – именно она занимала позицию первой дамы золотого века русской литературы, пока её не сменила полная тёзка, «графиня Софья Андреевна— младшая», супруга Л.Н. Толстого, гостеприимная хозяйка Ясной Поляны и знаменитого пруда, в котором не раз пыталась демонстративно топиться.
«Старшая» Софья Андреевна не сохранила почти ничего из черновиков или дневников А.К. Толстого. Вместе с дочерью маникюрными ножницами они вырезали из писем то, что казалось им неподходящим для публикации. По воспоминаниям очевидцев, вдова А.К. Толстого письма сжигала пачками, отбирая для публикации совсем немногое, предварительно сократив и это немногое до минимума. Первое место по количеству сохранившихся писем среди адресатов занимает сама Софья Андреевна Миллер-Толстая. Она ничего не оставила из переписки Толстого с матерью и дядей А.А. Перовским, который называл Алексея Константиновича сыном, а тот его отцом – эти письма, по-видимому, смогли бы пролить свет на тайну происхождения писателя. Почти всё, что не успел опубликовать сам А.К. Толстой, утрачено или уничтожено руками его вдовы. Сохранились лишь две записные книжки, одна тетрадь и несколько отдельных листов. Верный семейным обычаям предков, Алексей Константинович не раз давал супруге повод для ревности, и исследователи склонны считать, что расправа с его наследием – месть обиженной женщины. Однако сама Софья Андреевна оправдывала свои действия завещанием А.К. Толстого, который просил не печатать того, что имеет «исключительно личный характер».
Если услышите романс на музыку Петра Чайковского
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты, —
вспомните, что его слова написаны не Пушкиным и не Лермонтовым, а Алексеем Константиновичем Толстым. Его же перу принадлежат множество баллад, сатирических стихотворений, исторический роман «Князь Серебряный», очень остроумные «мистические» повести «Упырь», «Семья вурдалака», «Встреча через триста лет», драматическая трилогия «Смерь Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис», которая до сих пор стоит в репертуаре многих театров… Об остром саркастическом уме Алексея Константиновича свидетельствуют афоризмы Козьмы Пруткова – это общий литературный псевдоним Толстого и братьев Жемчужниковых, кстати, его кузенов:
• Не всё стриги, что растёт.
• Что имеем – не храним; потерявши – плачем.
• Никто не обнимет необъятного.
• Зри в корень!
• Если у тебя есть фонтан, заткни его; дай отдохнуть фонтану.
О проекте
О подписке