Он был абсолютной противоположностью Булата. Внешне – ниже, меньше, субтильнее. Внутренне – болтливее, не сдержаннее, суетливее. Наверное, знала бы она Сабурова подольше, то скорее всего смогла бы назвать ещё больше различий, но проблема заключалась в том, что они встретились считанные недели назад, тогда как Артура она знала всю свою жизнь. Была в курсе всех его достоинств и недостатков, что он любит и что ненавидит, видела его насквозь и могла с точностью предопределить каждый его шаг. Парить с ним, конечно, не парилось, но по земле ходилось вполне прилично, почти не шатало. Да и нельзя было забывать, что теперь дело касалось не только её одной. Будь у Марины своё жильё, стабильный и позволяющий содержать себя и ребёнка доход или хотя бы престижное образование, сулящее этот самый доход, то может ещё бы и можно было бы повыбирать, а так… Ей двадцать два года, в дипломе бесполезная в их небольшом городке профессия менеджера в сфере управления бизнесом, зарплата, зависящая от выполнения месячного плана, обычно не превышающая тридцати тысяч, и общая на двоих с мамой мизерная двушка в обычной серой панельке. Какой тут может быть выбор? Всё-таки аборт? Нет, духа не хватит, а если и хватит, то потом всю жизнь жалеть и корить себя будет. Об отказе после родов тем более заикаться не стоило. Мечтать о чуде или о том, что само всё рассосётся? Нет, она, конечно, дура, какую только поискать, но не настолько же. Оставался лишь самый очевидный и, как все вокруг утверждали, правильный вариант – Артур, его фамилия в паспорте и надежда на то, что счастье, действительно, не обойдёт её стороной. А Булат… Булат хороший. Булат самый лучший. У него и без неё всё прекрасно сложится, только отпустить бы его… Только бы понять как это сделать…

– Давай, моя хорошая, как перед входом в холодную воду. Задержи дыхание и вперёд, – наставляла мама, складывая её вещи в аккуратную стопку перед тем как положить в чемодан. – Он потом тебе спасибо ещё скажет.

Марина протянула руку к телефону и разноцветные огоньки от гирлянды на ёлке отразились на помолвочном кольце. До Нового года оставалось всего пара дней, а до величайшей ошибки в её жизни считанные секунды. А, может, и не ошибки… Пожалуйста, Боже, пусть это не будет ошибкой!

Телефон вдруг ожил, на экране высветилась их с Булатом совместная фотография и его имя со смайликом поцелуя.

– О, на ловца и зверь бежит. Как чувствует, слушай, – верно заметила мама, проходя мимо и заметив имя контакта. – Ну, ладно, не буду тебе мешать. Ещё из ванной кое-какие вещи нужно забрать, – она направилась к выходу из комнаты, но на пороге остановилась и, обернувшись, настоятельно напомнила: – Ты всё правильно делаешь. Так будет лучше для всех. Особенно для малыша.

Оставшись в комнате в одиночестве, девушка ещё некоторое время гипнотизировала звонящий телефон, оттягивая неизбежное, но всё же каким-то чудом нашла в себе силы принять вызов и поднести телефон к уху.

– Ал… – голос сорвался с первого же слова. – Кхм-кхм… Алло?

– Я у твоего подъезда, – Булат, как обычно, был немногословен.

Марина замерла на секунду, потом было ринулась к двери, но, пробегая мимо кровати, зацепилась глазами за детский комбинезон нейтрального серого цвета – подарок будущей свекрови, и снова застыла посреди комнаты каменным изваянием.

– Я… Я не дома. Я…

– В твоей комнате свет говорит.

– Это не означает, что я дома, Булат.

От собственной же наглой лжи ужин подкатил к горлу, просясь на выход, и Колесникова поморщилась, прижав ладонь ко рту.

– Хорошо, тогда скажи, где ты и я приеду.

Парень прекрасно знал, что она самым некрасивым образом врёт, но почему-то поддерживал этот бред, позволяя ей сохранить чувство собственного достоинства.

– Думаю, не стоит. Я не… Не…

Ей нужно было сказать “я не хочу тебя видеть”, но язык не поворачивался произнести такую чушь, а сердце протестовала происходящему так яро, что, казалось, серьёзно намеревалось выпрыгнуть из груди.

– Марина, – мягко прервал её безуспешные попытки связать два слова Булат, устало вздохнув. – Что происходит?

Если бы ты только знал… Если бы только…

– Эм… Мне кажется, ты уже догадался, Булат, – Колесникова с трудом сглотнула и запрокинула голову назад, загоняя навернувшиеся слёзы обратно. – Я… Я поняла, что… Что… – крепко зажмурилась. – Я больше не хочу быть с тобой.

Допарила так, что похоже после этих слов и ползать не выйдет. Дышать сейчас и то больно было. Как-то катастрофически больно.

– Я тебе не верю, – голос Булата звучал ровно, невозмутимо, словно и, действительно, не верил ей ни на секунду.

Ох, она и сама-то себе не верила, что уж тут, но довести начатое до конца нужно было в любом случае.

– Булат, я серьёзно. Я это недавно поняла и…

– Поняла, когда с простудой дома на больничном была?

– Мгм.

– Марин, если взялась врать, то делала это хотя бы поубедительнее что ли. Давай увидимся с глазу на глаз и нормально поговорим. Хватит уже бегать от меня.

Её так и подмывало согласиться, чтобы увидеть его напоследок, но… Но комбинезон… И… И она сама… Он же по одному взгляду всё сразу поймёт. Всегда понимал.

– Нет, я не хо… Не хочу.

– Почему? Я что-то не так сделал? Обидел тебя? Давил? Торопил?

Да если бы! Если бы была хоть одна причина для того, чтобы попрощаться с ним навсегда и уйти, не обернувшись, помимо беременности!

– Булат, дело не в тебе, а во мне… – начала девушка и тут же замолчала, осознав, насколько тупо звучит эта фраза в реальной жизни, а не в фильмах или книгах.

– Ещё скажи, что мы характерами не сошлись.

– Не издевайся надо мной, пожалуйста. Мне и так тяже… Кхм. В общем, не надо меня передёргивать. Я абсолютно серьёзно.

– Абсолютно серьёзно хочешь со мной расстаться?

– Мгм… То есть, да.

– Причина?

Комбинезон причина. Кольцо на руке, которое Артур надел ей на палец считанные часы назад, причина. Малыш под сердцем тоже причина. Но говорить об этом Колесникова не собиралась ни за что на свете. Зачем? Только душу травить и себе, и Сабурову. И нужно было придумать что-то другое, желательно поубедительнее, чем дурацкое “дело не в тебе”. Может, сказать, что любит другого? Того же Артура. Мол, думала переболела им, забыла, а тут чувства вновь вспыхнули и… Нет, не поверит. Чушь ведь полнейшая. Никого, кроме Булата почти два месяца не видела, а тут откуда не возьмись Степанов появился… Тогда… Что тогда? Ну, вот что?!

– У всего есть причина, Мариш, и я хочу знать её, какой бы она не была, – голос парня по-прежнему звучал ровно, что означало только одно – ей нужно быть решительнее, сильнее, иначе этот разговор их так к ничему и не приведёт. – Если она, конечно, у тебя есть.

Марина вобрала в лёгкие побольше воздуха. Посмотрела на стопки вещей на кровати, лежащие рядом с комбинезоном, на настенные часы, в тёмное окно, за которым где-то там был он. В стекле её отражение – нечёткое, двоившееся… Или это из-за слёз, уже вовсю катящихся по щекам? Нет, точно пора заканчивать этот мазохизм.

– Помнишь, я говорила, что не ищу серьёзных отношений? Я не кокетничала тогда. И наши встречи… Они зашли слишком далеко, понимаешь? Ты влюбился, а я… Я не могу ответить взаимностью.

В трубке тяжёлое молчание. В груди дыра с размером в целый мегаполис.

– И… Всё? – через какое-то время глухо спросил Сабуров.

– Всё, Булат. Всё. Прости, что так вышло, и… Будь счастлив.

Пожалуйста. Иначе всё это было зря.

– Нет, Марин, подожди. Какой “счастлив”? Такие вещи по телефону не решаются.

Дверь за спиной открылась, являя на пороге маму. Она, окинув её взглядом, недовольно покачала головой и жестом указала на то, что время поджимает и стоит поторопиться. Поторопиться проститься с мужчиной, которому Марина только что наврала об отсутствии чувств к нему.

– … Ладно. Хорошо, – одновременно с этим продолжал Булат. – Я понял, сейчас ты не хочешь меня видеть. А завтра? Давай увидимся завтра? Я приеду утром и мы нормально поговорим.

Утром её уже здесь не будет. Утром Колесникова со своим бывшим… Точнее женихом будет обживаться на новом месте, в другом городе, где ни её никто, ни она никого не будет знать и, самое главное, привыкать жить без… Без него.

– Не нужно приезжать, не трать время зря. Я всё сказала, – девушка едва сдержала громкий всхлип и, не дожидаясь момента, когда рыдания всё-таки прорвуться наружу, сбросила вызов, предварительно едва слышно вымолвив: – Пока.

Конечно, он, как потом рассказывала мама, её не послушался. И приезжал, и звонил, и пытался найти. Вместе с ним приезжали и друзья, которым Марина также не сказала ни слова перед тем как уехать. Варя, как самая сообразительная и упёртая, поняв, что одна Колесникова вряд ли куда-нибудь бы уехала, даже дозвонилась до Артура, задав лишь один вопрос:

– Вы снова сошлись?

Естественно тот ответил положительно и после этого, как опять же девушке поведала родительница, всё закончилось. У всех началась совершенно другая жизнь. У неё – в чужом городе, в квартире, арендуемой Степановым в новостройке, где повсеместно шёл ремонт, в новом для себя качестве жены и будущей мамы. У Булата… Про него она не узнавала ничего специально, удалив странички в социальных сетях, не открывая новые, чтобы не поддаваться соблазну и не искать его на фото общих друзей и знакомых или спортивного клуба, в котором он числился одним из самых титулованных спортсменов, сменив номер и в целом полностью сосредоточившись на своём положении. Не узнавала, не думала, тосковала по первости, конечно, как ненормальная, как без этого, но выкинуть его из головы, чего бы ей это не стоило, смогла. К тому же сделать это было нетрудно, так как беременность далась ей очень тяжело с постоянным угрозами, наблюдениями в стационаре, капельницами и прочими “прелестями”. Роды тоже выдались, мягко говоря, сложными. А потом долгое восстановление, пелёнки, памперсы, колики, зубки, учёба быть родителями практически вслепую, бытовуха, хотя после рождения Лёвы и ради него же Марина ещё пыталась посмотреть на мужа влюблёнными глазами и стать с ним настоящей семьёй. Да и сам он тоже пытался. Только в итоге они всё равно пришли к тому, к чему приходили множество раз до этого – к пониманию, что им просто напросто не суждено быть вместе. Потому что разные и о разном. И никакое мамино, постоянно повторящееся “стерпится-слюбится” или “у всех пар бывают проблемы, не страшно, разберётесь” не работали. Очень быстро вернулись взаимные недовольства, обиды, ссоры и скандалы. Непомерные амбиции Артура в бизнесе, их последствия и его неумелые, самонадеянные попытки всё исправить, закончившиеся ещё большим хаосом и вмешательством свёкра, благодаря которому у них получалось рассчитаться с долгами и при этом не пойти совсем по миру, и усилившимся пристрастием Степанова топить неудачи в спиртном, привели к тому, что они окончательно отдалились друг от друга, став просто соседями по жилплощади. Ещё выяснилось, что алкоголь имел свойство менять людей до неузнаваемости не только внешне, но и внутренне тоже, что также не поспособствовало укреплению их отношений. Прибавьте к этому неудовлетворённость жизнью, разочарование от несбывшихся надежд и мужская дисфункция, проявившаяся у мужа в достаточно молодом возрасте на фоне всех перечисленных выше обстоятельств, и получите полный набор под названием “Лучше бы мы никогда не встречались”. Марина в итоге с головой ушла в материнство, Артур – в новые бизнес-схемы, попытки восполнить неудовлетворённость дорогими вещами, машинами, жильём и тусовками с друзьями или в гордом одиночестве на кухне до утра. Потом, когда Лёвик подрос и перестал нуждаться в ней 24\7, уже Степанова от скуки и понимания, что с такой жизнью недолго и с ума сойти, принялась искать способы, чем себя занять. На работу выходить было рано да и не сказать, что ей хотелось работать именно так, как работала раньше, поэтому в ход пошли картины по номерам, бисероплетение, йога, макраме и куча других занятий самых разных направлений пока на глаза не попались курсы по шитью, по счастливой случайности располагающиеся на первом этаже их дома. Вот там-то Марина и оторвалась. Вот в них-то и нашла свою отдушину, открыв в себе настоящий талант. За одними курсами последовали другие, третьи, четвертые. Постепенно она пришла к тому, что интереснее всего ей работать с женским нижним бельём и со всей нерастраченной энергией кинулась в эту область. Муж на её увлечения смотрел как взрослые смотрят на ребёнка, играющего в песочнице, и всерьёз не воспринимал ни одно из них. Даже тогда, когда девушка выложила свои работы в одну из известных соц.сеть и получила первый в жизни заказ на пошив комплекта белья, и первым делом похвасталась об этом ему, он отреагировал безразличным:

– И что?

После этого Марина зареклась говорить о своих успехах кому-либо, так как мама тоже не особо оценила эту новость, напомнив о пылящимся на полке дипломе и уже стабильно ходящим в детский сад сыне, но развиваться в своём хобби не перестала и медленно, постепенно, шаг за шагом двигалась в своём небольшом деле вперёд. Открыла самозанятость, естественно не поставив никого об этом в известность, наращивала клиентскую базу, отрабатывала техники, искала свой стиль, пробовала, ошибалась и начинала сначала. Поначалу о больших доходах не шло и речи, все честно заработанные деньги уходили на технику, материалы, повышение квалификации, но потом ей воздалось за старания и стремления и дело пошло в гору. Теперь можно было поставить справедливые за свои работы, в которые она вкладывала деньги, материалы, время и душу, цены и не бояться, что кто-то посчитает их завышенными и напишет плохой комментарий, вложиться в рекламу, что по её расчётам должно было помочь увеличить охваты и заработок соответственно тоже, и, самое главное, наконец, прекратить мучить себя, сына и Артура этим недоразумением под названием “брак”. Сколько же раз Степанова заговаривала с ним о разводе за эти годы… И пальцев на двух руках не хватит, чтобы сосчитать. Но он и слушать ничего не хотел. Винил в том, что это именно из-за неё у них никак не получается быть счастливыми вместе, что именно она – причина их непрекращающихся проблем в отношениях и сексе, что он для неё и сына всё, а сама Марина, неблагодарная, глупая, непонимающая его, даже не старается сохранить семью. Как до появления Льва на свет жаловался на неё родителям и приходилось выслушивать уже изрядно надоевший и набивший оскомину спитч о том, что она не права, не терпелива и, вообще, слепа, раз не видит насколько ей повезло по жизни. Муж души в ней и сыне не чает, много зарабатывает, все деньги в дом приносит, налево не ходит, а то, что “выпивает иногда”, устраивает ей беспочвенные сцены ревности и кроет последними словами по пьянке, не хочет признавать своё алкоголизм и нарушения потенции – дело второстепенное и, вообще, она это всё себе придумала.

– Что-то я не вижу никаких проблем у Артурика с алкоголем, Марина, – не соглашалась с ней свекровь. – Так что прекрати себя и меня накручивать почём зря.

И возможно приезжай она, как и родственники, только по праздникам, то тоже бы не видела ничего ужасного в поведении Артура, когда он на короткий срок на людях становился лучшей версией себя, но девушка жила с ним в одной квартире и прекрасно понимала масштаб бедствия. Только вот её никто не слышал. Не хотели слышать. В один прекрасный день, осознав, что так больше продолжаться не может, Марина сделала ещё один судьбоносный выбор. И дался он ей гораздо легче, чем первый.

Они уже как год переехали в город побольше, ближе к столице, за хорошими перспективами и идущими вразрез друг с другом мечтами у каждого. Муж гордился своими успехами в делах и довольно осматривал дом, который купил, не посоветовавшись с ней, и в котором у них не было общей спальни. Зачем, если он, как бы это не звучало цинично, не мог, а сама Марина не хотела, научившись доставлять себе удовольствие самостоятельно? К тому моменту и он, и она по прошествии лет и совместной жизни, изменились, перестав узнавать и себя, и друг друга. То, что раньше каким-то чудом держало их вместе – наивность, убеждения родителей, общественное мнение, несбыточные чаяния и глупое “потерплю, вдруг что-то изменится?” или “так не правильно, у ребёнка должна быть семья”, перестало работать окончательно. Марина решила, что лучше пусть у Льва будут разведённые родители, чем он с малых лет видит этот кошмар, в который они превратили жизни друг друга, и принимает его как данность. Сначала она, конечно, боялась, корила, ругала, жалела и себя, и Артура, и сына, пыталась заново заставить себя поверить в светлое совместное будущее, ведь столько лет промучилась, столько слёз пролила, столько нервов потратила и что, всё зря? И это ещё не говоря о жертвах, которые ради этого брака ей пришлось сделать! А потом, слушая очередные пьяные обвинения и подозрения в три часа ночи, наконец, прозрела. Повзрослела. Да, поздно, но лучше так, чем никогда, не правда ли? И гори все эти годы, слёзы, нервы, жертвы огнём! Её ведь никто не заставлял под страхом смерти выходить замуж, жить со Степановым без любви и терпеть его выходки, правильно? Сама, дура, виновата. Сама боялась чего-то постоянно. Сама без ножа себя резала, оправдываясь, что так будет правильно, не отдавая толком отчёт что это за такое “правильно” и кто именно решил, что это правильно. Так что самой и расхлёбывать. Самой и решать, что правильно, а что нет. Самой и делать себя счастливой. Уже давно не та испуганная двадцатидвухлетняя инфантильная девчонка, плывущая по течению Любимое дело есть, деньги есть, руки-ноги тоже есть, самое главное, за что стоит бороться и быть сильной – сын, тоже есть, а то, что не получилось его от своей судьбы уберечь, не страшно. Артур, конечно, далеко неидеальный отец, но всё же Льва любил и в его жизни как-никак участвовал в отличие от её отца, который она даже не знала как выглядит. Конечно, существовала вероятность, что во время развода и после Степанов может повести себя по отношению к сыну не самым лучшим образом, но тогда это уже будет другая проблема и решать её нужно будет тогда, когда она возникнет. А сейчас жить! Для себя жить, для сына, для своих других будущих, дай Бог, детей, если посчастливится кого-то встретить и влюбиться. Как можно скорее и на всю катушку! К тому же когда не начинать новую жизнь, как не в Новый год, который уже был на носу, верно? Найти и снять квартиру, небольшую, но уютную студию, потихоньку начать перевозить туда вещи и параллельно подать на развод оказалось делом совсем не пыльным. Оставалось только решить вопрос с детским садом и собственно с Артуром, что уже почти с месяц не появлялся дома, разъезжая по рабочим командировкам, но из-за этого Степанова не переживала и считала, что обязательно со всем разберётся. Главное, что самый ответственный и важный шаг она уже сделала. Главное, не бояться и верить в себя. Главное, идти до конца, несмотря на трескучие морозы, отсутствие крыши ночью над головой по милости почти бывшего супруга и вполне вероятную возможность встретить Новый год на автозаправке, если золовка так и не перезвонит, а кассирша Людмила, исчерпав запасы милосердия, не выгонит их на улицу. Ну, или Булат не убьёт её взглядом, увидев Лёвика.